Бомбардировка Папеэте

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бомбардировка Папеэте
Основной конфликт: Первая мировая война

Башня главного калибра броненосного крейсера «Шарнхорст».
Дата

22 сентября 1914

Место

Папеэте, Таити

Итог

победа Германии

Противники
Франция Франция Германия
Императорские ВМС
Командующие
Максим Дестремо Максимилиан фон Шпее
Силы сторон
160 солдат
2 береговые батареи
1 канонерка
2 броненосных крейсера
Потери
1 канонерка
1 пароход
нет
 
Первая мировая война на море
Северное море и Атлантика

Атлантика Гельголанд (1) «Абукир», «Хог» и «Кресси» Ярмут Скарборо Доггер-банка Ютландское сражение Гельголанд (2) Затопление немецкого флота
Балтийское море
Готланд Рижский залив Набег на германский конвой в Норчепингской бухте Моонзундские о-ва Ледовый поход
Средиземное море
«Гёбен» и «Бреслау» Анкона Имброс
Чёрное море
Мыс Сарыч Босфор Бой у Босфора
Тихий и Индийский океан
Занзибар Мадрас Пенанг Папеэте Коронель Кокосовые о-ва Руфиджи Фолклендские острова

Бомбардировка Папеэте (22 сентября 1914) — эпизод боевых действий Тихоокеанского театра Первой мировой войны.





Предыстория

После начала Первой мировой войны Германская Восточно-Азиатская крейсерская эскадра двинулась на восток через Тихий океан. Во время долгого плавания германские корабли старались наносить ущерб странам-противникам. Например, 7 сентября «Нюрнберг» появился на островах Фаннинга, уничтожил здесь английскую телеграфную станцию, перерезал трансокеанский кабель и скрылся.

В ночь с 13 на 14 сентября броненосные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» подошли к Апиа, за две недели до этого оккупированному новозеландскими войсками, но не обнаружили там противника. Тогда фон Шпее решил изменить свой маршрут и навестить французские Острова Общества, чтобы дать хоть один выстрел по врагу по пути к Америке.

Чтобы обмануть береговых наблюдателей, крейсера, отходя от Самоа, взяли курс на северо-запад, и перехваченная радиограмма из Апиа подтвердила, что уловка удалась. Описав в море большую петлю, крейсера направились на восток и 21 сентября подошли к острову Бора-Бора. Подняв французский флаг, немцы выдали себя за французов и закупили там свежую провизию.

Ход событий

На Таити у французов имелась лишь береговая батарея из 4 орудий калибром 65 мм, которые в принципе не могли причинить вреда военному кораблю, способному просто доплыть из Европы до Таити. После визита германской эскадры в Апиа французские власти на всякий случай оповестили все свои колонии на юге Тихого океана о потенциальной опасности, и батарея была приведена в боевую готовность.

22 сентября германские броненосные крейсера подошли к Таити. Немцы предпочли бы получить уголь и провизию без боя, но французы, увидев противника, открыли бесполезный огонь. Немцы ответили огнём из орудий главного калибра (210 мм). В Папеэте началась паника. Подойдя ближе к берегу, «Шарнхорст» заметил в гавани большой пароход и старую канонерку «Зелэ». Французские источники утверждают, что в ходе боя экипаж сам затопил «Зелэ» на входном фарватере, немецкие — что канонерка, получив несколько попаданий, перевернулась и утонула в гавани. Французы сами подожгли угольные склады, а от попадания пары немецких снарядов загорелись склады с копрой. Германские крейсера удалились от Таити, оставляя за кормой столбы чёрного дыма на берегу.

Итоги и последствия

Рейд на Таити помог немецким морякам восстановить уверенность в себе, однако уменьшил их запас боеприпасов, который было невозможно пополнить. Британское командование, получив сведения о германских действиях, поняло, что противник движется к Америке, и направило корабли на перехват, что привело к сражению при Коронеле.

Источники

  • Больных А. Морские битвы Первой мировой. На океанских просторах. — М.: АСТ, 2001. — 560 с. — (Военно-историческая библиотека). — 10 000 экз. — ISBN 5-17-004429-1.

Напишите отзыв о статье "Бомбардировка Папеэте"

Отрывок, характеризующий Бомбардировка Папеэте

– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.