Бомбардировка деревни Кориша

Бомбардировка колонны албанских беженцев вблизи деревни Кориша была осуществлена авиацией НАТО в 23.50 13 мая 1999 года. В результате налёта погибло от 48 до 87 и было ранено не менее 60 мирных жителей.

Бомбардировка

По разным данным, в момент бомбардировки в деревне Кориша находились от 400 до 600 косовских албанцев. Ночью на ферму и крестьянские дома три американских самолёта сбросили до восьми кассетных бомб. Раненые были доставлены в больницу Призрена.

Прибывавший на место трагедии репортёр Франс Пресс сообщил, что видел два десятка обгоревших тракторов и повозок, принадлежавших албанцам. Рядом со сгоревшими тракторами находились 9 изувеченных трупов и разбросанные на земле части тел. Один из выживших беженцев заявил корреспонденту французского агентства, что как минимум 100 человек были убиты в результата ночного авиаудара. Выживший албанец также добавил, что с утра из деревни было эвакуировано много обгоревших трупов.

Жертвы

По сообщению югославского информационного агентства ТАНЮГ, в результате бомбардировки погибло 87 и было ранено 78 жителей. Согласно более поздним данным (югославская Белая книга, вып. 2), погибло 48 человек и не менее 60 получили ранения. По оценке международной правозащитной организации «Human Rights Watch», погибло более 48 человек, но точное число установить не удалось.

Причины бомбардировки (версия Милошевича)

Слободан Милошевич на своём выступлении в Гааге в феврале 2002 года следующим образом прокомментировал военное преступление НАТО против албанских беженцев в Корише:

«Между тем даже в конце второго месяца войны все эти комбинированные преступления — бомбардировки и разрушения, терроризм и информационная война — всё ещё не приносили желаемых результатов. Поэтому и было решено продолжить кампанию все новых кровавых угроз албанскому населению, от которого требовали бежать. А 13 мая 1999 года, ровно через месяц после предыдущего кровавого злодеяния — уничтожения албанской колонны беженцев, вновь было совершено массовое злодеяние. Когда бомбили колонну албанских беженцев, были зафиксированы переговоры лётчика с его командным центром. Они были переданы по нашему телевидению. Лётчик сообщает, что это не военная колонна, что он видит тракторы, видит крестьян, видит гражданское население. Но он получает от командного центра ответ — выполняй приказ! И он наносит ракетный удар по колонне. 13 мая 1999 г. на дороге Призрен — Сува Река, у села Кориша, авиация НАТО разбомбила колонну, в которой находилось пятьсот — шестьсот человек албанских беженцев, возвращавшихся в свои дома в село Кориша. Итак, после двух месяцев войны они всё ещё возвращаются в свои дома, хотя вы утверждаете, что «сербские силы» их выгоняли. Но за то, что они возвращались, НАТО по ним наносила бомбовые удары. При этом погибло человек 50, а тяжело ранено и потом умерло от ран ещё много людей. Это весьма наглядный, чудовищный пример страданий людей во имя схемы, по которой действовал агрессор, чтобы объяснить свои преступления, совершенные в Югославии. Прошу вас показать фотографии этого преступления против албанских беженцев 13 мая 1999 года. Обугленные тела, останки жертв, перевёрнутые тракторы. Посмотрите на убитого ребёнка. Это один из 26 детей, которые пострадали при бомбардировке. Один из 26! Нельзя себе представить более ужасного послания... Прокурору, наверное, скучно, вижу — зевает... Нельзя было направить более ужасное послание албанцам, возвращающимся в свои села, о том, что возвращение запрещено. Кто возвращается, будет подвергнут обстрелу, заплатит головой за своё непослушание. Они должны покинуть Косово, они должны оправдать утверждение, что все бегут от «сербских сил». А «сербские силы» их спасали, помогали, отвозили в больницы, в самые лучшие больницы в Белграде.»

— [whiteworld.ns-info.ru/rubriki/000111/001/02030801.htm Выступление Слободана Милошевича в Гааге]. «Белый мир» (февраль 2002). Проверено 17 марта 2009. [www.webcitation.org/66UTzDRWf Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].

Причины бомбардировки (версия НАТО)

На пресс-конференции 15 мая в брюссельской штаб-квартире альянса бомбовый удар по деревне был прокоммен­тирован весьма сдержанно. Было заявлено, что Кориша ещё с апреля 1999 года была определена как «легитимная военная цель». Там якобы были замечены югославские военнослужащие, а «как раз за селом» мог находиться их военный лагерь и командный пост.

16 мая генсек НАТО Хавьер Солана дал более подробное объяснение, обвинив сербов в убийстве косовских албанцев в деревне Кориша. В интервью Би-Би-Си он заявил, что косовских беженцев использовали в деревне Корише, которая «без сомнения» является «командным пунктом» сербской армии, в качестве «живых щитов». Поэтому, хотя беженцы погибли и пострадали от бомб альянса, вина в произошедшем лежит на сербах, заявил генеральный секретарь блока. Пресс-секретарь Джимми Шеа также обвинил югославские войска в том, что они специально разместили около 600 беженцев рядом с военными объектами в Корише. Шеа заявил, что данный инцидент, как и тот факт, что сербы могут и в дальнейшем использовать косовских албанцев в качестве «живых щитов», не заставит НАТО отказаться от бомбардировок.

Критика версии НАТО

Посетившая 15 мая Коришу корреспондентка «Би-би-си» Джеки Роулэнд (Jacky Rowland) подвергла резкой критике версию НАТО о «живых щитах». По её словам, ни в самой деревне, ни в её окрестностям она не нашла ни малейших следов ни армейской базы, ни вообще какого-либо военного снаряжения. Что же касается погибших, то снятые по горячим следам кадры убедительно доказывали, что натовские генералы в качестве «легитимной воен­ной цели» выбрали гражданских лиц. Изуродованные фрагменты тел погибших принадлежали детям, женщинам и старикам. Вокруг догорали развалины крестьян­ских домов, виднелись сожжённые остовы тракторов. Около пятидесяти уцелевших женщин с детьми прятались в подвале чудом сохранившегося дома.

Основываясь на собранной информации, «Би-Би-Си» заявила, что речь может идти о самой трагической и грубой ошибке НАТО за всё время агрессии против Югославии. Чудо­вищность ситуации заключалась ещё и в том, что в косовской де­ревне Кориша погибли те самые мирные албанцы, в защиту интересов которых якобы выступало НАТО

Видео

1. [www.youtube.com/watch?v=Swm7D4sPraY Terrible Tragedy of Korisa Refugee Convoy, May 14, 1999]
2. [www.youtube.com/watch?v=ZIaJL4-f6gE Prizren(Korisha)13 Maj 1999]

Отрывок, характеризующий Бомбардировка деревни Кориша

«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.