Бомбаччи, Никола

Никола Бомбаччи
Nicola Bombacci
Дата рождения:	24 октября 1879(1879-10-24)
Место рождения:	Чивителла-ди-Романья, Форли-Чезена, Эмилия-Романья
Дата смерти:	28 апреля 1945(1945-04-28) (65 лет)
Место смерти:	Донго, провинция Комо, Ломбардия
Гражданство:	Королевство Италия Королевство Италия Итальянская социальная республика
Партия:	Итальянская социалистическая партия Итальянская коммунистическая партия
Основные идеи:	социализм
Отец:	Антонио Бомбаччи
Мать:	Паола Гауденци
Никола Бомбаччи на Викискладе

Никола Бомбаччи или Николо Бомбаччи (итал. Nicola Bombacci, Nicolò Bombacci; Чивителла-ди-Романья, Эмилия-Романья, 24 октября 1879 — Донго, Ломбардия, 28 апреля 1945) — итальянский революционер и политик. Был учителем начальной школы и профсоюзным активистом, примкнул к фракции максималистов Социалистической партии. В 1919 году стал депутатом парламента, в январе 1921 года принял участие в создании Коммунистической партии, из которой был исключён в 1927 году, расстрелян партизанами в 1945 году за сотрудничество с фашистским режимом.

Биография

Социалист и коммунист

Родился в семье Антонио Бомбаччи и Паолы Гауденци 24 октября 1879 года. В молодости стал учителем начальной школы, затем занялся профсоюзной работой в Федерации сельских рабочих (Federazione dei lavoratori della terra) — в 1909 году был секретарём палат труда в Пьяченце и Чезене, в 1917 — в Модене. В 1911 году на съезде в Падуе был избран в Национальный совет Конфедерации труда (Consiglio nazionale della Confederazione del lavoro), в мае 1914 года на съезде в Мантуе сохранил эту должность. Вошёл в руководство Социалистической партии в период между национальной консультативной конвенцией в феврале 1917 года и XV съездом партии в сентябре 1918 года на гребне волны радикального рабочего движения, поднявшейся в Италии и других странах. На подпольной социалистической конвенции во Флоренции в ноябре 1917 года Костантино Ладзари и Джачинто Менотти Сератти возглавили наиболее радикальную революционную группу в партии, выделившуюся на фоне всех прочих фракций. 24 января 1918 года Бомбаччи был арестован вместе с Ладзари как заместитель секретаря партии по обвинению в пораженчестве (31 октября 1918 года был вынесен окончательный приговор апелляционного суда), но отбыл из назначенного срока тюремного заключения в два года и четыре месяца только несколько недель, выйдя на свободу 20 ноября 1918 года. В октябре 1919 года на съезде в Болонье Бомбаччи выступил с заявлением от имени максималистов-элекционистов о расколе в буржуазном лагере и революционном пути мирового пролетариата. В ноябре 1919 года был избран депутатом парламента от Болонского округа и смещён с должности секретаря партии, в феврале 1920 года на национальном совете партии во Флоренции добился включения в повестку дня вопроса о создании советов по образцу революционной России.

В январе 1920 года представленный Никола Бомбаччи проект Конституции Советов в Италии получил небольшую поддержку и много критики. Тем не менее, он вносит этим свой вклад в теоретические дискуссии о партийной политике в итальянском обществе тех лет. В апреле он становится первым итальянским социалистическим представителем на большевистской встрече в Копенгагене, а летом уже будучи членом итальянской коммунистической делегации, отправляется в Советскую Россию.В июле-августе 1920 года вместе с Серрати и Антонио Грациадеи участвовал во Втором Конгрессе Коминтерна, а затем стал одним из первых представителей течения максималистов, вышедших из Социалистической партии. 15 ноября 1920 года подписал программный манифест коммунистической фракции вместе с Грамши, Террачини и другими, а в январе 1921 года на съезде Социалистической партии в Ливорно вступил в Коммунистическую партию и заявил о необходимости присоединения её к III Интернационалу на основе 21 условия, принятого Вторым Конгрессом. 21 января 1921 года Бомбаччи был избран в состав Центрального комитета партии. В период 1920—1921 годов основал и редактировал коммунистическое издание Comunista di Bologna-Imola, в феврале-июле 1921 года занимался изданием в Риме Avanti comunista. Кроме того, вместе с Бордигой, Грамши и Террачини участвовал в работе Коммунистического интернационала (Петроград-Рим), Интернационала молодёжи и организации «Юный пролетарий» (Fanciullo proletario).

В марте 1922 года на съезде Коммунистической партии в Риме Бомбаччи, примкнувший ранее к правому крылу Таска и Грациадеи, вышел из Центрального комитета. В ноябре-декабре 1922 года участвовал в Четвёртом конгрессе Коминтерна, вместе с Грациадеи был 1 ноября 1922 года принят В. И. Лениным, который беседовал с итальянскими делегатами «о задачах борьбы с фашизмом и защите демократических свобод». В 1923 году вступил в конфликт с партией и Коминтерном в связи со своим тяжёлым финансовым положением. Проблема была усугблена дисциплинарными и процедурными вопросами, вследствие чего в 1924 году Бомбаччи был временно исключён и позднее восстановлен в партии, а в 1927 году исключён окончательно по обвинению в оппортунизме.

Политик и публицист фашистской Италии

В 1921 году Бомбаччи вновь был избран депутатом нижней палаты парламента от Триеста и выступал против заключения торгового соглашения с Советским Союзом, в котором увидел проявление политико-идеологического сближения русского коммунизма с итальянским фашизмом. Лишённый поддержки Коммунистической партии и Коминтерна, он был лишён также депутатского мандата и подвергся преследованиям властей (в 1926 году квартира Бомбаччи была разгромлена фашистами). В том же году были приняты специальные законы, и Бомбаччи начал сближение с новым режимом. После некоторого периода политического бездействия он восстановил старые связи в лагере профсоюзного и социалистического движения и с 1936 по 1943 годы издавал при государственной поддержке журнал La Verità (то есть «Правда»), в котором сотрудничали Артуро Лабриола, Вальтер Мокки и другие известные социалисты. Идейным направлением журнала стала борьба за «пролетарскую и фашистскую Италию», против «мировой плутократии и её союзника — СССР». В годы Испанской и Второй мировой войн журнал проводил политику умеренного сотрудничества с режимом, постепенно сближаясь с антифашистской полемикой в Италии и за её пределами. Возможно, разрешение условно легальной деятельности одного из основателей Коммунистической партии в фашистской Италии можно объяснить давним знакомством и даже дружбой Бомбаччи с Бенито Муссолини — со времён, когда оба ещё были социалистами, или даже с детства.

Идеолог Республики Сало

Бомбаччи вошёл в число основных вдохновителей Веронского манифеста, программного документа Республиканской фашистской партии, принятого 14 ноября 1943 года на Веронском конгрессе и заложившего фундамент идеологии Итальянской социальной республики, также известной как Республика Сало (Repubblica di Salò). Автор экономической теории социализации и Конституции Итальянской социальной республики, ставшей последней попыткой сблизить традиционные для итальянского фашизма идеи корпоративного государства и классового сотрудничества с получившими широкое распространение в Италии взглядами «левого» политического крыла. Одобренный Муссолини, манифест был доработан Паволини. В 1944 году в Венеции Бомбаччи опубликовал брошюру Questo è il comunismo («Это — коммунизм») и печатался в Corriere della Sera под псевдонимом Джирамондо. Бомбаччи был расстрелян 28 апреля 1945 года с группой сподвижников Муссолини, пытавшихся бежать вместе с дуче из Италии, на набережной озера Комо в Донго, тело повешено вниз головой для обозрения рядом с трупом Муссолини в Милане на площади Лорето. Редактор газеты Avanti! Пьетро Ненни, также друживший в молодости с Бомбаччи и Муссолини, сам предложил заголовок на первую полосу: Giustizia è fatta («Правосудие свершилось»).

Литература

• Ленин В. И. [books.google.ru/books?id=JZRCAAAAQBAJ&pg=PT554&dq=%D0%91%D0%BE%D0%BC%D0%B1%D0%B0%D1%87%D1%87%D0%B8&hl=ru&sa=X&ei=fWOfUt74CILmywPfiIDwDA&ved=0CEoQ6AEwBQ#v=onepage&q=%D0%91%D0%BE%D0%BC%D0%B1%D0%B0%D1%87%D1%87%D0%B8&f=false Полное собрание сочинений]. — Проспект, 2013. — Т. 45. — 833 с. — ISBN 978-53-9210-526-7.
• Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника / Голиков Г. Н. — Политиздат, 1982. — Т. 12. — С. 454-455. — 733 с.
• Gilbert M., Nilsson R. K. [books.google.ru/books?id=XQCyAAAAQBAJ&pg=PA67&dq=Nicola+Bombacci&hl=ru&sa=X&ei=gLCcUpu_NYbvkQeVrIEQ&ved=0CEoQ6AEwBA#v=onepage&q=Nicola%20Bombacci&f=false Historical Dictionary of Modern Italy]. — Scarecrow Press, 2007. — P. 67. — 552 p. — ISBN 978-08-1086-428-3.
• Lane A. T. [books.google.ru/books?id=HmNpl0wNa8AC&pg=PA111&dq=Nicola+Bombacci&hl=ru&sa=X&ei=gLCcUpu_NYbvkQeVrIEQ&ved=0CGQQ6AEwBw#v=onepage&q=Nicola%20Bombacci&f=false Biographical Dictionary of European Labor Leaders]. — Greenwood Publishing Group, 1995. — Vol. 1. — P. 111-112. — 1128 p. — ISBN 978-03-1329-899-8.
• Petacco A. L'uomo della Provvidenza. Mussolini, ascesa e caduta di un mito. — Oscar Mondadori, 2012. — 254 p. — ISBN 978-88-0455-393-9.
• Salotti G. [books.google.ru/books?id=JxEMAQAAMAAJ&q=Nicola+Bombacci&dq=Nicola+Bombacci&hl=ru&sa=X&ei=gLCcUpu_NYbvkQeVrIEQ&ved=0CC8Q6AEwAA Nicola Bombacci: un comunista a Salò]. — Ugo Mursia Editore, 2008. — 270 p. — ISBN 978-88-4253-849-3.

Ссылки

• Enzo Santarelli. [www.treccani.it/enciclopedia/nicolo-bombacci_(Dizionario-Biografico)/ BOMBACCI, Nicolò] (итал.). Dizionario Biografico degli Italiani - Volume 11 (1969). Treccani. Проверено 2 декабря 2013.
• L. Bu. [www.treccani.it/enciclopedia/nicola-bombacci_(Enciclopedia_Italiana)/ BOMBACCI, Nicola] (итал.). Enciclopedia Italiana - II Appendice (1948). Treccani. Проверено 2 декабря 2013.

Отрывок, характеризующий Бомбаччи, Никола

– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.