Бонар Лоу, Эндрю

Эндрю Бонар Лоу англ. Andrew Bonar Law<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
54-й премьер-министр Великобритании
23 октября 1922 — 22 мая 1923
Монарх:	Георг V
Предшественник:	Дэвид Ллойд-Джордж
Преемник:	Стэнли Болдуин
Лидер оппозиции
13 ноября 1911 – 25 мая 1915
Глава правительства:	Герберт Генри Асквит
Преемник:	Эдвард Карсон
Канцлер казначейства
10 декабря 1916 – 10 января 1919
Глава правительства:	Дэвид Ллойд-Джордж
Предшественник:	Реджинальд Маккенна
Преемник:	Джозеф Остин Чемберлен
Министр по делам колоний
25 мая 1915 – 10 декабря 1916
Глава правительства:	Герберт Генри Асквит Ллойд Джордж Дэвид
Лорд-хранитель Малой печати
10 января 1919 – 1 апреля 1921
Глава правительства:	Дэвид Ллойд-Джордж
Предшественник:	Дэвид Линдси
Преемник:	Остин Чемберлен
Предшественник:	Артур Бальфур
Рождение:	16 сентября 1858(1858-09-16) Рекстон, Канада
Смерть:	30 октября 1923(1923-10-30) (65 лет) Лондон, Великобритания
Партия:	Консервативная
Автограф:

Эндрю Бонар Лоу (англ. Andrew Bonar Law; 16 сентября 1858 — 30 октября 1923) — премьер-министр Великобритании, состоял в партии консерваторов. Единственный премьер Великобритании, родившийся за её пределами.

Биография

Эндрю Бонар Лоу родился в Канаде, Нью-Брансуик в городе Рекстон, в семье пресвитерианского священника. В раннем возрасте его увезли в Шотландию где он воспитывался в семье богатых родственников. Долгое время Эндрю Лоу работал на шотландском металлургическом предприятии. А в 1900 году он был избран в Парламент Великобритании

В 1905 году Эндрю Бонар Лоу был приглашён в правительство на должность министра колоний Великобритании. В 1916 году у Лоу впервые появился шанс стать премьер-министром, но он предпочёл занимать более низкие министерские посты в кабинете Дэвида Ллойд Джорджа. 23 октября 1922 года Лоу становится премьер-министром, но оставляет свой пост уже 22 мая 1923 года по причине серьёзной болезни — рак гортани. В том же году 30 октября 1923 года Эндрю Бонар Лоу скончался в шестидесятипятилетнем возрасте от рака горла.

Ссылки

• Л. Троцкий [www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl789.htm По поводу речи Бонар-Лоу]
• Н. Роуз. Черчилль. Бурная жизнь. пер. Е. Ф. Левиной, М. «Издательство Аст», 2004, ISBN 5-17-014478-4

Отрывок, характеризующий Бонар Лоу, Эндрю

Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.