Бонгард-Левин, Григорий Максимович

Григорий Максимович Бонгард-Левин
Научная сфера:	востоковедение индология история
Место работы:	Институт востоковедения РАН, Институт всеобщей истории РАН, МГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	академик АН СССР академик РАН
Альма-матер:	Институт восточных языков
Научный руководитель:	Ю. Н. Рерих
Награды и премии:

Григо́рий Макси́мович Бонга́рд-Ле́вин (26 августа 1933, Москва, СССР — 30 сентября 2008, Нёйи-сюр-Сен, Франция) — советский и российский историк, востоковед, индолог.

Действительный член АН СССР и РАН. Заведующий сектором, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, научный руководитель Центра сравнительного исследования древних цивилизаций ИВИ РАН. Заведующий кафедрой истории Южной Азии ИСАА при МГУ, руководитель Центра индологических и буддологических исследований. Главный редактор журнала «Вестник древней истории» (1988—2008), президент Российской ассоциации антиковедов (1999—2008). Председатель редколлегии серии «Памятники письменности Востока». Член редколлегии серии «Памятники исторической мысли» и литературной панорамы «Зарубежный Восток».

Биография

Сын этнолога М. Г. Левина. Родился 26 августа 1933 года в Москве.

Скончался 30 сентября 2008 года на 76-м году жизни после тяжёлой болезни в американском госпитале в Нейи, под Парижем.

Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.

По характеристике В. Г. Лысенко, «очаровательный циник и большой шутник». Помимо многочисленных исследований по древнеиндийской цивилизации, опубликовал ряд работ о научном творчестве М. И. Ростовцева, а также публицистические статьи.

Образование и научные степени

• 1951—1956 — студент факультета востоковедения МГУ;
• 1956 — аспирант МГУ;
• Диссертация — История образования и система управления империи Маурьев. АД … к.и.н. М., 1961. 20 с.
• 1961 — кандидат исторических наук, ИСАА, МГУ;
• Диссертация — Индия эпохи Маурьев. (Общество, государство, культура). АД … д.и.н. М., 1970. 63 с. Доктор исторических наук.
• 1978 — профессор МГУ;
• 1981 — член-корреспондент АН СССР;
• 1990 — академик АН СССР (с 1991 РАН);
• 1996 — почетный доктор Института высших тибетологических исследований.
• 1999 — заслуженный профессор МГУ.
• Иностранный член Французской Академии искусств и изящной словесности (2000).
• Член Королевской Шведской Академии истории, литературы и древностей.
• Член-корреспондент Итальянского Института Азии и Африки.

Основные работы

Исследования

• Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия. Исторический очерк. — М.: Наука, 1969. — 736 с. — 5000 экз.
  • 2-е изд.: Индия в древности. — М.: Наука, 1985. — 758 с. — 25000 экз.
  • 3-е изд.: СПб.: Алетейя, 2001. — 816 с. — 1300 экз.
• Бонгард-Левин Г. М. Индия эпохи Маурьев. — М.: Наука, 1973. — 407 с. — 2500 экз.
• Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. Краткий очерк. — М., 1973.
  • [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000015/index.shtml 2-е изд.] — М., 1979.
• Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. — М., 1974.
  • 2-е изд., доп. — М.: Мысль, 1983. — 208 с. — 80000 экз.
  • 3-е изд. — СПб., 2001.
• Тюляев С. И., Бонгард-Левин Г. М. Искусство Шри Ланки: древний и средневековый период. (ОИТИИ). — М.: Искусство, 1974. — 207 с. — 25000 экз.
• Бонгард-Левин Г. М., Герасимов А. В. Мудрецы и философы Древней Индии: Некоторые проблемы культурного наследия. (КНВ.МИ). — М.: Наука, 1975. — 342 с. — 10000 экз.
• Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. — М.: Наука, 1980. — 334 с. — 50000 экз.
  • 2-е изд. — Древнеиндийская цивилизация. — М.: Наука-ВЛ, 1993. — 317 с. — 6000 экз.
  • 3-е изд. — Древнеиндийская цивилизация. История. Религия. Философия. Эпос. Литература. Наука. Встреча культур. — М.: ВЛ, 2001. — 495 с.
  • 4-е изд. — М., 2007.
• Бонгард-Левин Г. М. Древняя Индия. История и культура : Сб. ст. — СПб.: Алетейя, 2001. — 288 с.
• Бонгард-Левин Г. М., Бухарин М. Д., Вигасин А. А. Индия и античный мир. — М.: ВЛ, 2002. — 360 с. — 1000 экз.
• Бонгард-Левин Г. М. Индия: Этнолингвистическая история, политико-социальная структура, письменное наследие и культура древности : Сб. ст. — М.: Наука, 2003.

Публикации и переводы

• Бонгард-Левин Г. М., Волкова О. Ф. Легенда о Кунале (Kunalavadana из неопубликованной рукописи Asokavadanamala). — М.: ИВЛ. 1963. — 101 с.
• Памятники индийской письменности из Центральной Азии. / Пер. Г. М. Бонгард-Левина, М. И. Воробьёвой-Десятовской, Э. Н. Тёмкина. (Серии «Памятники письменности Востока» и «Bibliotheca Buddhica»).
  • Вып.1. (ППВ.73,1; ББ.33). — М., 1985.
  • Вып.2. (ППВ.73,2; ББ.34). — М., 1990.
  • Вып.3. (ППВ.73,3). — М., 2004.
• Correspondances orientalistes entre Paris et Saint-Pétersbourg (1887—1935) : : Sylvain Lévi, Alfred Foucher, Émile Senart et Paul Pelliot : Lettres adressées à Sergej F. Ol’denburg, Fedor Ščerbatskoj, Vasilij M. Alekseev, Vasilij V. Radlov et Fridrich A. Rozenberg / Grigorij M. Bongard-Levin, Roland Lardinois, Aleksej A. Vigasin (Mémoires de l’Académie des inscriptions et belles-lettres: N. S.. T. 26.) — Paris: Diffusion De Boccard, 2002. (из истории российской науки)

Награды

• Орден «Знак Почёта» (1983).
• Лауреат Государственной премии СССР (1988).
• Лауреат Государственной премии РФ в области науки и техники (2000).
• Лауреат премии им. Дж. Неру (Индия, 1972).
• Лауреат премии «Саравати самман» (Индия, 1996) — за вклад в изучение индуизма.
• Лауреат интернациональной премии Святого Марка (Венеция, (1990).
• Лауреат премии «Триумф» (2003).
• Лауреат премии им. А. Н. Веселовского РАН (2008, совместно с Н. В. Котрелёвым и Е. В. Ляпустиной) — за издание текстов, исследо­вание и комментарии «История и поэзия. Переписка И. М. Гревса и Вяч. Иванова»
• Кавалер Ордена искусств и литературы (Франция).
• Кавалер ордена Почётного легиона (Франция).
• Орден «Падма Бхушан» (Индия).

Литература

• Хазанов А. М. [conjuncture.ru/wp-content/uploads/2014/05/book-hazanov-2014.pdf Академик Григорий Максимович Бонгард-Левин] // У них я учился ремеслу историка. — М.: Центр стратегической конъюнктуры, 2014. — С. 56—58. — 132 с. — ISBN 978–5–906233–76–9.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-2189.ln-ru Профиль Григория Максимовича Бонгард-Левина] на официальном сайте РАН
• [orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_personalities&Itemid=74&person=115 Статья] на сайте ИВР РАН
• [about-msu.ru/next.asp?m1=person1&type=aka&fio=%C1%EE%ED%E3%E0%F0%E4-%CB%E5%E2%E8%ED%20%C3%F0%E8%E3%EE%F0%E8%E9%20%CC%E0%EA%F1%E8%EC%EE%E2%E8%F7 Статья] на сайте «Всё о Московском университете»
• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=12122 Статья] на сайте «Биография.ру»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=13535434-8945-8CC4-02C6-E38459FFB69A Историческая справка] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Бонгард-Левин, Григорий Максимович

Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.