Бондаренко, Александр Степанович

Бондаренко Александр Степанович (1893, Бабаи, Харьковская губерния, Российская Империя — 27 июля 1941, СССР) — советский учёный, вице-президент ВАСХНИЛ. По национальности — украинец, член ВКП(б). Заведующий конъюнктурным отделом Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР, академик ВАСХНИЛ.

Биография

Участник Гражданской войны, военный комиссар 44-й дивизии (1919-1920). Председатель Киевского областного сахарного треста (1920-1923). Директор сахарного комбината (1924-1925), заместитель председателя объединения «Союзглавсахар» (1925-1926). Окончил Институт Красной профессуры (1930).

Вице-президент (1931-1935), ученый секретарь (1935-1936) ВАСХНИЛ. Директор ВНИИ свекловичного полеводства (1936-1937). Заведующий конъюнктурным отделом Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР (1938-1941).

Известен тем, что в письме от 27 марта 1935 года Сталину И. В., написанном совместно с парторгом и членом Президиума ВАСХНИЛ С. Климовым, сообщал следующие обвинения против генетика Николая Вавилова: «В Президиуме Академии он проявляет себя наиболее энергично лишь при отстаивании увеличения штатов и денег для своего института. Он находится постоянно в Ленинграде и изредка выезжает в Москву в месяц на 1 день и то больше по делам Академии наук. Всегда предпочитает, взявши какого-либо иностранца (Харланда или Меллера), уехать на 6 месяцев в турне по СССР совершенно бесконтрольно.»

Проживал в Москве: ул. Арбат, д. 54, кв. 153.

8 февраля 1941 арестован. Приговорён к расстрелу ВКВС СССР 9 июля 1941 по обвинению в шпионаже и участии в контр-революционной террористической организации. Расстрелян и похоронен на «Коммунарке» (Московская область) 27 июля 1941. Реабилитирован 19 мая 1956 года.

Отрывок, характеризующий Бондаренко, Александр Степанович

– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.