Бондарук, Владимир Васильевич
Поделись знанием:
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
| Владимир Бондарук | ||
| Имя при рождении: |
Владимир Васильевич Бондарук | |
|---|---|---|
| Дата рождения: | ||
| Место рождения: | ||
| Дата смерти: |
30 октября 2012 (78 лет) | |
| Место смерти: | ||
| Профессия: | ||
| Гражданство: | ||
| Награды: |
| |
Владимир Васильевич Бондарук (26 мая 1934 — 30 октября 2012) — советский и российский театральный актёр, народный артист РСФСР, актёр Белгородского государственного драматического театра имени М. С. Щепкина.
Биография
В 1959 году окончил Харьковский театральный институт, 1959—1964 годах — в Черниговском украинском музыкально-драматическом театре, с 1964 года — в Белгородском государственном драматическом театре имени М. С. Щепкина. Был первым актёром БГАДТ, удостоенным звания народного артиста России.
Награды и звания
- Награждён орденом «Знак Почёта».
- Народный артист РСФСР (1984).
- Лауреат Областной театральной премии имени М. С. Щепкина.(3)
Театральные работы
- Окаемов, Нароков («Красавец-мужчина», «Таланты и поклонники» А. Н. Островского),
- Большинцов («Месяц в деревне» И. С. Тургенева),
- Кречинский («Свадьба Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина),
- Тригорин («Чайка» А. П. Чехова),
- Сирано де Бержерак («Сирано де Бержерак» Э. Ростана),
- Мекки-Нож («Трехгрошовая опера» Б. Брехта, К. Вайля),
- Доменико Сориано («Филумена Мартурано» Э. Де Филиппе),
- Густаво Ферран («Три супруги-совершенства» А. Касоны),
- Леонидо Папагатто («Моя профессия — синьор из общества» Д. Скарначчи и Г. Тарабузи),
- Прохор Громов («Угрюм-река» по В. Я. Шишкову), Левинсон («Разгром» по А. А. Фадееву),
- Виктор («Варшавская мелодия» Л. Г. Зорина),
- Шаманов («Прошлым летом в Чулимске» А. В. Вампилова),
- сеньор Бальбоа («Деревья умирают стоя» Касоны),
- архиепископ Шаррон («Кабала святош» М. А. Булгакова),
- Будулай («Цыган» по повести А.Калинина «Цыган»),
- Сергей Усов («Традиционыый сбор» В.Розова),
- Джордж Купер («А дальше — тишина…» В.Дельмар),
- Сарафанов («Старший сын» А.Вампилова).
Источники
- [белру.рф/news/culture/2012/10/31/72945.html Ушёл из жизни Владимир Бондарук.] // белру.рф
Напишите отзыв о статье "Бондарук, Владимир Васильевич"
Отрывок, характеризующий Бондарук, Владимир Васильевич
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
