Карлы (сословие)
Карл (др.-сканд. karl) или Бонд (др.-сканд. bóndi) — свободный человек в скандинавских странах в раннее Средневековье, владевший своим хозяйством и не имевший отношения к знати. Сословие карлов включало в себя широкий спектр людей от нищих крестьян до состоятельных и влиятельных землевладельцев. В англосаксонской Британии также существовало сословие карлов.
Метафорическое происхождение карлов, их занятия и образ жизни описываются в Песне о Риге.
Содержание
Этимология
Слово карл означает просто мужчина[1].
Слово бонд происходит от древнескандинавского слова búandi от bóndi, что значит «живой». От этого понятия произошло современное норвежское слово bonde — фермер
Хускарлы
Хускарлы (др.-сканд. húskarlar) выполняли роль домашней прислуги и/или личной охраны господина, то есть домашней стражи. В поздний период понятие хускарл отличается от понятия дружинник — др.-сканд. hirðmenn[2].
Хускарлы приносили клятву верности своему господину и жили вместе с ним. В пределах ограды хускарлы имели право на неприкосновенность (др.-сканд. friðhelgi – священный мир)[3].
Бонды
Бонды[4] являются разновидностью карлов[1]. Несмотря на то, что бонды могли быть моряками, викингами, охотниками и торговцами, в целом они оставались фермерами и основным их занятием являлось разведение скота и выращивание зерна. Из-за периодического отсутствия, как то по причине участия в рейде или лейданге, бондам требовалась помощь в обработке своих ферм, для чего использовались как другие карлы, так и трэллы.
Хотя в теории и предполагается, что каждый бонд владел своей собственной фермой, часто молодые люди жили совместно с родителями, при этом сохраняя статус бонда.
Бонды обладали всей широтой свободы гражданских прав: они могли затевать судебные процессы и свидетельствовать в ходе них, выносить вердикты, участвовать в тингах и голосовать по всем вопросам, включая выборы конунга, участвовать в религиозных церемониях. Представители данного сословия имели право носить оружие (за исключением свеев, которым, по свидетельству Тацита, оружие выдавалось лишь в случае внешнего вторжения[5]), служить в лейданге и скипрейде.
Бонды (за исключением живших в отдельных районах Дании) не находились в подчинении феодала и считались лично свободными на протяжении всего Средневековья. В некоторых странах вергельд за бонда был такой же, как и за знатного человека и, например, в Вэдморе, западная Англия, он равнялся восьми полумаркам чистого золота[6].
Хольдары
Хольдары (др.-сканд. hauldr, др.-англ. holdas) или одальсбонды (др.-сканд. odalsbondi), то есть «благородные бонды» (как они были известны на Оркнее, Шетланде и Западных островах), стояли чуть выше бондов в социальной системе скандинавских стран. Скальды IX в. употребляют выражения «храбрые викинги» (др.-сканд. hraustra vikinga) и «хольды» (др.-сканд. hólða) как синонимы[7], для обозначения полноправных, заслуженных участников походов.
Основное отличие хольдаров от простых бондов заключалось в их наследственном праве на землю. Право хольдара не могло быть узурпировано ни ярлом, ни даже короной. В Шотландии хольдары просуществовали вплоть до XVIII века.
Напишите отзыв о статье "Карлы (сословие)"
Примечания
- ↑ 1 2 [norse.ulver.com/edda/rigstula.html#17 Песнь о Риге]
- ↑ [norse.ulver.com/snorra/skaldskapar.html Младшая Эдда, Язык поэзии]
- ↑ Г. С. Лебедев. "ЭПОХА ВИКИНГОВ В СЕВЕРНОЙ ЕВРОПЕ" – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1985.
- ↑ [enc-dic.com/word/b/Bond-25514.html «Бонды» в словарях]
- ↑ Roesdahl, Else. The Vikings. 2nd Ed. Translated by Susan M. Margeson and Kirsten Williams. Penguin Books: England, 1998. 53.
- ↑ [www.regia.org/viking2.htm Viking Social Organisation]
- ↑ Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967.
Литература
- Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, М., 1967.
- БСЭ
Отрывок, характеризующий Карлы (сословие)
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
