Бонневелд, Баренд

Баренд Бонневелд
Личная информация
Пол	Мужской
Оригинальное имя	Barend Bonneveld
Гражданство	Нидерланды Нидерланды
Специализация	греко-римская борьба
Клуб	«Херкюлес» (Амстердам)
Дата рождения	27 ноября 1887(1887-11-27)
Место рождения	Димен, Нидерланды
Дата смерти	9 февраля 1978(1978-02-09) (90 лет)
Место смерти	Амстердам, Нидерланды

Баренд Бонневелд (нидерл. Barend Bonneveld; 27 ноября 1887, Димен — 9 февраля 1978, Амстердам) — нидерландский борец, выступавший в тяжёлой весовой категории. Участник двух Олимпиад — 1912 года в Стокгольме и 1920 года в Антверпене.

Ранние годы

Баренд Бонневелд родился в Димене в семье рабочего Хармена Бонневелда и его жены Арантье Глебек. В феврале 1899 года в их семье родилась дочь Якоба, а в сентябре того же года глава семейства умер в возрасте 25 лет. Два года спустя их мать вышла замуж за Лендерта ван Коя и родила ему четверых детей.

Спортивная карьера

Бонневелд был членом атлетического клуба «Херкюлес» из Амстердама. Летом 1912 года он отправился в Стокгольм на Олимпийские соревнования по греко-римской борьбе. Выступая в тяжёлой весовой категории, Баренд в первом раунде одержал победу на финским борцом Эмилем Баскениусом. В следующем раунде он одолел немца Якоба Незера, а затем уступил финну Калле Вильяма из-за дисквалификации за пассивность.

Восемь лет спустя Бонневелд вновь отправился на Олимпийские игры, которые на этот раз проходили в бельгийском Антверпене. На турнире 32-летний борец провёл всего один поединок, проиграв шведу Андерсу Алгрену.

Личная жизнь

Бонневелд женился в возрасте двадцати шести лет. Его избранницей стала 22-летняя Элизабет Бонневелд, уроженка Ньивер-Амстела. Их брак был зарегистрирован 5 августа 1914 года в Амстердаме. В октябре 1915 года у них родился сын.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/bo/barend-bonneveld-1.html Баренд Бонневелд] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Бонневелд, Баренд

Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.