Боннельи, Рафаэль Филиберто

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рафаэль Филиберто Боннельи
 

Рафаэль Филиберто Боннельи Фондор (22 августа 1904 — 28 декабря 1979) — доминиканский юрист, дипломат и политик, президент страны с 1962 до 1963 года. Также занимал должность вице-президента (1960—1962).



Биография

Имел корсиканское и французское корни. В 1926 году получил степень бакалавра права. После этого преподавал в Нормальной школе в Санто-Доминго (1926—1930).

Впервые принял участие в общественной жизни во время восстания против режима Орасио Васкеса в 1930 году. После этого он стал депутатом Национального конгресса, но вскоре потерял мандат.

С 1931 года в течение 12 лет занимался юридической практикой. По возвращении в страну Эстрелья Урень (1942) Боннельи вернулся к политике, став сенатором (1942—1944).

После смерти Урень, 1945, Боннельи начал свой ​​путь по карьерной лестнице, завершившегося на посту президента страны в январе 1962 года. Перед этим, в 1944—1946 годах был министром внутренних дел; в 1946—1948 — министром труда; в 1948—1949 — генеральным прокурором; в 1949—1953 — деканом Университета Санто-Доминго; в 1949—1953 — профессором конституционного и гражданского права; в 1953—1954 — премьер-министром; 1954 — министром образования; в 1954—1956 — послом в Испании; в 1956—1957 — министром юстиции в 1957—1959 — послом в Венесуэле; в 1960—1962 — вице-президентом Доминиканской Республики.

Основной задачей Боннельи на посту главы государства была организация первых за 30 лет свободных выборов, по результатам которых победу одержал Хуан Бош. Также в течение непродолжительного президентства Боннельи было принято такие важные для страны законы, как банковский и жилищный кодексы, действующие по сей день.

В 1966 году принимал участие в выборах, впрочем проиграл их Хоакину Балагеру.

Напишите отзыв о статье "Боннельи, Рафаэль Филиберто"

Отрывок, характеризующий Боннельи, Рафаэль Филиберто

8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.