Борат Сагдиев
| Борат Сагдиев | |
| Borat Sagdiyev | |
 | |
| Серия | |
|---|---|
| Первое появление | |
| Последнее появление |
Night of Too Many Stars: An Overbooked Event for Autism Education |
| Исполнение | |
| Информация | |
| Пол |
мужской |
| Род занятий | |
| Возраст |
35 лет |
| Дата рождения |
12 февраля 1972 |
| Родственники |
мать Асимбала Сагдиева, |
Бора́т Сагди́ев (англ. Borat Sagdiyev) — вымышленный казахстанский журналист, персонаж британского комика Саши Барона Коэна, главный герой псевдодокументального фильма «Борат» и один из главных персонажей шоу «Шоу Али Джи», ведущий которого другой персонаж Коэна — Али Джи. Борат также появлялся в фильме «Али Джи в парламенте» (англ. Ali G Indahouse).
В 2007 году Коэн заявил, что завершает использование своих персонажей Бората и Али Джи[1].
Содержание
Биография
Борат Сагдиев — тележурналист, родившийся в 1972 году в неком населённом пункте Kuçzek.
Его родители — Асимбала Сагдиева и Насильник Болток, который также является его дедушкой со стороны матери. Был женат на Оксане Сагдиевой, сестре Насильника Болтока. Отношения с матерью неблагополучные, о чём Борат говорит «она считает, что лучше бы её изнасиловал другой». У Бората есть сестра Наталья, которую он называет четвёртой проституткой Казахстана, и с которой иногда вступает в половую связь, а также слабоумный младший брат Било, одержимый сексом и живущий в клетке[2].
Борат учился в университете Астаны, где изучал английский язык, журналистику и исследования чумы. Был несколько раз женат, в том числе на своих сводных сёстрах. Также вступает во внебрачные половые связи с подругой, любовницей, и как минимум одной проституткой. У Бората трое детей — 12-летний Билак, 12-летний Бирам (сын Бората и Натальи), и 11-летний Хуейльюис (любимец отца) — и девятнадцать внуков.
Борат сменил несколько профессий — от производителя льда до сборщика спермы животных. Он также утверждает, что работал отловщиком цыган, хвалясь тем, что может попасть в цыгана камнем на расстоянии 15 метров, если цыган закован в цепи, и с 10 метров, если нет.
Хобби Бората — настольный теннис, танцы диско, солнечные ванны, мастурбация, отстрел собак и фотографирование женщин (без их ведома) в туалете.
Борат — сексоман и гомофоб, расистски настроенный по отношению к евреям, узбекам[3] и цыганам. Заявляет, что у него — самый тугой анус в деревне, так что им можно открыть бутылку «пепси-колы», а также, что пенис у него как банка Pringles. Переболел множеством болезней, среди которых гонорея, сифилис и герпес.
Религия — поклоняется соколу, позже принял христианство.
Пародии
Борат появляется в финале пародийной комедии США «Очень эпическое кино». Роль исполняет Дэнни Джекобс.
Напишите отзыв о статье "Борат Сагдиев"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20071226192004/movies.yahoo.com/mv/news/va/20071221/119828847600.html Yahoo Movies: Sacha Baron Cohen to shed Borat persona for good] Yahoo, December 21, 2007
- ↑ [film.guardian.co.uk/interview/interviewpages/0,,1933500,00.html You dirty Borat!]
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0443453/quotes?qt0391596 IMDB Memorable quotes]
Ссылки
- [www.boratonline.co.uk/ Британский фан-сайт Бората]
- Borat (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.arba.ru/tags/borat_sagdiev Статьи о Борате Сагдиеве]
Отрывок, характеризующий Борат Сагдиев
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
