Борау, Хосе Луис

Хосе Луис Борау
José Luis Borau Moradell
Хосе Луис Борау в библиотеке [moscu.cervantes.es/ru/default.shtm Института Сервантеса в Москве] в 2003 году
Имя при рождении:	Хосе Луис Борау Морадель
Дата рождения:	8 августа 1929(1929-08-08)
Место рождения:	Сарагоса, Испания
Дата смерти:	23 ноября 2012(2012-11-23) (83 года)
Место смерти:	Мадрид
Гражданство:	Испания Испания
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер, кинокритик

Хосé Луи́с Борáу Морадéль (исп. José Luis Borau Moradell; 8 августа 1929, Сарагоса — 23 ноября 2012) — испанский режиссёр, продюсер, сценарист, актёр и кинокритик.

Биография

После школы начал изучать право в университете Сарагосы в 1949 году. Некоторое время работал кинокритиком в местной газете «Heraldo de Aragón» («Вестник Арагона»), после этого учился в Государственной школе кино (Escuela Oficial de Cine) в Мадриде. Его дипломной работой стал фильм En el río (1961).

Хосе Луис Борау считался надеждой «нового испанского кино» 1960-х годов. Но в то время, когда его сверстники снимали психологическое кино, он делал «спагетти-вестерны» (Brandy, 1963) или триллеры (Crimen de doble filo, 1965), не имевшие, однако, коммерческого успеха.

После этих фильмов он решил, что он может снимать удовлетворительное кино, только если сам будет контролировать процесс, и в 1967 году основал свою собственную студию El Imán. В течение 10 лет снимал рекламу и продюсировал чужие фильмы, а также преподавал сценарное мастерство в Государственной Школе Кино.

Его первым фильмом полностью собственного производства стал политический триллер «Hay que matar a B.» (1974), который впервые продемонстрировал скрупулезный и тщательный стиль его режиссуры, выстраивания кадра, монтажа. Главный коммерческий успех обрела драма «Браконьеры» (1975), которая сейчас считается одним из лучших последних фильмов эпохи франкизма, особенно впечатляет сценография. Фильм получил несколько премий, в том числе «Золотую раковину» на кинофестивале в Сан-Себастьяне.

В 1979 г. на экраны вышла картина «Сабина» (La Sabina), история страсти и предрассудков в Андалусии. Поскольку фильм снят совместно с Швецией, это позволило привлечь к участию в фильме известных иностранных актеров. В 1984 г. стал режиссёром совместного испано-американского фильма Río abajo (в американском прокате On the Line) с участием американских и испанских актеров. В 1986 г. особого успеха у публики и критики добился его фильм Tata mía, в том числе номинаций за лучший сценарий на «испанского Оскара» — кинопремию «Гойя».

В 1993 г. снял сериал исп. Celia по мотивам рассказов испанской писательницы Элены Фортун (en:Elena Fortún), однако часть сценария написал самостоятельно. Сериал имел успех. Снял десять полнометражных фильмов и сериал. В 1995 г. основал своё издательство El Imán, которое выпускает книги о кино.

С 1994 по 1999 годы был президентом Испанской академии кинематографических наук и искусств (es:Academia de las Artes y las Ciencias Cinematográficas de España), которая присуждает премию «Гойя». С 2007 по 2011 годы — президент испанского Общества взаимопомощи авторов и издателей (es:Sociedad General de Autores y Editores). В феврале 2008 года избран членом Испанской Королевской Академии, заняв место выдающегося актёра и режиссёра Фернандо Фернана Гомеса после его смерти.

Премии и награды

• В 2001 г. получил премию «Гойя» за лучшую режиссёрскую работу и ещё несколько испанских кинопремий за фильм Leo.
• В 2002 г. стал лауреатом Национальной премии кинематографии.
• В 2003 г. получил премию за литературный дебют — сборник рассказов Camisa de once varas. Автор пяти художественных книг и трех трудов об испанском кинематографе. Обладатель Арагонской премии по литературе (2009).

Ссылки

• Хосе Луис Борау (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.enciclopedia-aragonesa.com/voz.asp?voz_id=2463 Статья в энциклопедии Арагона]  (исп.)
• [cultura.elpais.com/cultura/2008/03/27/actualidad/1206572408_850215.html О его назначении в Испанскую Королевскую Академию]
• [www.heraldo.es/noticias/cultura/el_cineasta_jose_luis_borau_premio_las_letras_aragonesas_2009.html О получении им Арагонской премии по литературе] (исп.)
• [elpais.com/diario/2007/07/18/revistaverano/1184709607_850215.html Интервью по случаю занятия поста президента испанского Общества взаимопомощи авторов и издателей ] (исп.)
• [www.elmundo.es/encuentros/invitados/2003/05/699/index.html интервью газете El Mundo]

Отрывок, характеризующий Борау, Хосе Луис

– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.