Боргезе, Шипионе
| Его Высокопреосвященство кардинал Шипионе Боргезе Scipione Borghese <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-епископ Сабины.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 5 января 1610 года — 2 октября 1633 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Кардинал Чинцио Пассери-Альдобрандини | ||
| Преемник: | Кардинал Шипионе Кобеллуцци | ||
| |||
| 11 июня 1609 года — 17 февраля 1618 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Кардинал Людовико де Торрес | ||
| Преемник: | кардинал Орацио Джустиниани | ||
| Рождение: | 1 сентября 1577 Рим, Папская область | ||
| Смерть: | 2 октября 1633 (56 лет) Рим, Папская область | ||
| Принятие священного сана: | 7 августа 1605 года | ||
| Епископская хиротония: | 8 декабря 1610 года | ||
| Кардинал с: | 18 июля 1605 года | ||
Шипионе Боргезе (Сципион Боргезе, лат. Scipio Burghesius, итал. Scipione Borghese; 1 сентября 1577, Рим, Папская область — 2 октября 1633, там же) — итальянский куриальный кардинал. Кардинал-племянник папы римского Павла V. Прославился как меценат и неутомимый коллекционер искусства (в первую очередь, античного)[1]. Архипресвитер патриаршей Латеранской базилики с 1608 по 1623. Библиотекарь Святой Римской Церкви ad vitam с 11 июня 1609 по 17 февраля 1618. Великий пенитенциарий с 5 января 1610 по 2 октября 1633. Архиепископ Болоньи с 25 октября 1610 по 2 апреля 1612. Архипресвитер патриаршей Ватиканской базилики с 1620 по 2 октября 1633. Камерленго Священной Коллегии кардиналов с 11 января 1621 по 9 января 1623. Кардинал-священник с 18 июля 1605, с титулом церкви Сан-Кризогоно с 17 августа 1605, in commendam с 20 августа 1629. Кардинал-епископ Сабины с 20 августа 1629 по 2 октября 1633.
Биография
Шипионе родился в семье Франческо Каффарелли и Ортенсии Боргезе и вначале носил фамилию Каффарелли. У отца не было средств оплачивать обучение Шипионе, и за его учёбу средства вносил дядя по материнской линии, Камилло Боргезе (будущий папа римский Павел V). После 1605 года, когда Камилло Боргезе взошёл на папский престол, он достаточно быстро присвоил Шипионе звание кардинала, что давало ему право использовать имя и герб Боргезе. В годы правления Павла V кардинал Боргезе обладал огромной властью в качестве секретаря папы и главы ватиканского правительства. От своего имени и от имени папы Шипионе собирал многочисленные налоги и сборы, приобрёл огромные участки земли для семейства Боргезе. Кардинал Боргезе умер в 1633 году в Риме и похоронен в капелле Боргезе в церкви Санта-Мария-Маджоре.
Меценат и коллекционер
Кардинал Боргезе благодаря своей должности «кардинала-племянника»
мог скупать за бесценок или конфисковывать произведения искусства[2]. Так «Снятие с креста» Рафаэля было вывезено из Перуджи, а «Мадонна Палафреньери» Караваджо была перевезена из собора Святого Петра. Шипионе Боргезе был одним из главных покровителей и заказчиков Джованни Лоренцо Бернини.
Напишите отзыв о статье "Боргезе, Шипионе"
Примечания
- ↑ Боргезе вилла // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [mir.afisha.ru/guide?id=555372&city=1178§ion_id=1118270&subsection_id=&page_id=1118278 Афиша-Мир - путешествия, отдых, достопримечательности, отзывы туристов]
| Предшественник: кардинал Чинцио Пассери-Альдобрандини |
Великий пенитенциарий 5 января 1610 — 2 октября 1633 |
Преемник: кардинал Антонио Барберини старший |
| Предшественник: кардинал Людовико де Торрес |
Библиотекарь Святой Римской Церкви 11 июня 1609 — 17 февраля 1618 |
Преемник: кардинал Шипионе Кобеллуцци |
| Предшественник: архиепископ Альфонсо Палеотти |
Архиепископ Болоньи 25 октября 1610 — 2 апреля 1612 |
Преемник: кардинал Алессандро Людовизи |
Отрывок, характеризующий Боргезе, Шипионе
– Отчего ж, можно.Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
