Борзенко, Семён Борисович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Семён Борисович Борзенко
Дата рождения:

8 февраля 1974(1974-02-08) (50 лет)

Место рождения:

Ленинград, РСФСР, СССР

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Образование:

Северо-Западная академия государственной службы

Вероисповедание:

отсутствует (атеист)

Партия:

КПРФ (1994—2009)

Основные идеи:

Марксизм-ленинизм, Интернационализм, коммунизм

Род деятельности:

Журналистика

Семён Бори́сович Борзе́нко — российский журналист, политтехнолог, политик.

Член КПРФ с 1994 по 2009 год. В январе 2009 года решением Президиума ЦК КПРФ из партии исключён.

С конца 2009 года участник Санкт-Петербургского общественного движения «Аврора»; на учредительном собрании 10 декабря 2009 года избран членом оргбюро движения.





Образование, служба и посты

Родился в 1974 году в Ленинграде. В 1996 году окончил Северо-Западную академию государственной службы (СЗАГС), позднее — аспирантуру на кафедре политологии СЗАГС. В армии не служил.

Работал редактором, главным редактором ряда печатных и электронных СМИ в Санкт-Петербурге[1]. С апреля 2007 по ноябрь 2008 года — руководитель объединённого информационно-аналитического управления Санкт-Петербургского горкома КПРФ и партийной фракции в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, помощник лидера фракции В. И. Фёдорова. Одновременно в апреле 2008 — феврале 2009 года — помощник депутата Государственной думы С. Е. Савицкой по работе в Санкт-Петербурге.

Политическая деятельность

В руководящих органах КПРФ

Неоднократно избирался в Ленинградский областной, Санкт-Петербургский городской комитеты КПРФ. После создания партийной фракции в Законодательном собрании Санкт-Петербурга 4 созыва (март 2007 г.) возглавил информационно-аналитическое управление. В ходе кампании по выборам президента РФ (март 2008 г.) был назначен доверенным лицом выдвинутого КПРФ кандидата Г. А. Зюганова. В качестве доверенного лица кандидата в президенты принимал участие в официальных теле- и радиодебатах на ГТРК «Санкт-Петербург».

В ходе противостояния сторонников Г. А. Зюганова и Г. Ю. Семигина (2003—2004) принял сторону Зюганова. В 2007—2009 годах оказался одним из лидеров большинства коммунистов Санкт-Петербурга, вступивших в острый конфликт с рядом высших руководителей партии. События в Санкт-Петербургском отделении КПРФ приобрели в либеральной и оппозиционной Зюганову левой прессе название «„Ленинградского дела“ в КПРФ» или «нового Ленинградского дела».

Новое «Ленинградское дело»

В 2008 году в Санкт-Петербургском городском отделении КПРФ сформировалась оппозиция её первому секретарю Фёдорову. Эту оппозицию возглавили бывшие лидеры коммунистов региона Ю. П. Белов и С. М. Сокол. С некоторого момента работа городского комитета партии, возглавляемого Фёдоровым, стала подвергаться критике со стороны ряда руководителей КПРФ, президиума ЦК и ЦКРК. Некоторые районные комитеты партии эту критику поддержали, однако большая часть коммунистов города осталась на стороне Фёдорова[2].

На проходившей в октябре 2008 года VII отчётно-выборной конференции городского отделения противостояние перешло в открытую фазу. На этой конференции линию главы коммунистов города Фёдорова поддержало примерно 2/3 делегатов; его единомышленники получили большинство в горкоме и Контрольно-ревизионной комиссии, а также были избраны делегатами предстоящего XIII съезда КПРФ (прошёл в Москве 29—30 ноября 2008 года). Поскольку С. М. Сокол (на тот момент член президиума ЦК КПРФ), также внесённый в списки для тайного голосования по выборам делегатов съезда и членов горкома, достаточного числа голосов не получил, его сторонники обвинили Фёдорова в фальсификации итогов голосования, проголосовали против утверждения протоколов счётной комиссии и направили жалобу в ЦК.

Наличие на стороне В. И. Фёдорова большинства в 2/3 коммунистов города подтверждается в официальном постановлении XXIII Пленума ЦКРК КПРФ (17 октября 2008 года) «О нарушении партийных норм в ходе подготовки и проведения VII отчётно-выборной конференции…», где обвиняя Фёдорова в том, что он «руководствуется в принятии решений формальной, а не диалектической логикой, свойственной марксизму-ленинизму», пленум встаёт на защиту ущемлённых прав «семи райкомов, объединяющих более сорока процентов коммунистов городского отделения».

13 ноября 2008 года Президиум ЦК КПРФ рассмотрел жалобы руководителей городской парторганизации, не получивших поддержки при голосовании на конференции. Встав на сторону С. М. Сокола и других заявителей, этот вышестоящий орган отменил её результаты, однако не полностью, а лишь в части выборов горкома, КРК и делегатов съезда. Данное решение было принято 8 голосами против 6. В числе проголосовавших «За» был сам С. М. Сокол, в числе проголосовавших против — зампред ЦК КПРФ И. И. Мельников, а также А. К. Фролов, Б. С. Кашин, В. А. Купцов, О. А. Куликов, С. Н. Решульский.[3][4].

Фактически отстранив Фёдорова от руководства городской парторганизацией, президиум ЦК назначил временный Оргкомитет по подготовке новой конференции и управлению коммунистами регионального отделения. Руководителем этого оргкомитета был назначен депутат Государственной думы, секретарь ЦК КПРФ по оргработе В. Ф. Рашкин.

Однако противостояние на этом не завершилось, и конфликт лишь усилился. Анализ прошедших в январе 2009 года районных конференций показал, что сторонники Фёдорова всё равно составляют большинство в городском комитете партии. Чтобы не допустить этого, Президиум ЦК ликвидировал три районных отделения КПРФ, а решения о выборе делегатов на городскую конференции были соответственно отменены, что обеспечило в дальнейшем арифметическое превосходство тех, кто находился в оппозиции главе городской парторганизации, Фёдорову. При видоизменённом таким образом соотношении сил первым секретарём горкома был избран С. М. Сокол, ранее уже занимавший эту должность до Фёдорова (с 22 февраля 2003 по октябрь 2004 года). Самого В. И. Фёдорова, а также двух его наиболее активных сторонников — бывшего кандидата в члены ЦК КПРФ, бывшего руководителя идеологической комиссии горкома М. С. Молодцову и бывшего руководителя объединенного информационно-аналитического управления горкома и фракции КПРФ в Законодательном собрании Санкт-Петербурга С. Б. Борзенко — Президиум ЦК вообще исключил из партии.

В соответствии с уставом исключённые из партии Фёдоров, Борзенко и Молодцова подали апелляцию в ЦК. Тем же уставным порядком обратились в высшие органы партии по поводу снятия наложенного на них взыскания (строгого выговора) и первые секретари трёх райкомов (районных отделений) КПРФ, которые были ликвидированы предыдущим решением Президиума ЦК. Эти заявления рассмотрел состоявшийся в июле 2009 года очередной Пленум ЦК КПРФ. В зал заседаний пленума заявители допущены не были; прения по данному вопросу пленум открывать отказался, и таким образом апелляции остались без рассмотрения. Таким образом, в соответствии с внутрипартийным регламентом КПРФ решение об исключении из партии Борзенко и других коммунистов города вступило в силу.

Политическим взглядам, публикациям и действиям Борзенко было уделено особое место в обосновывающих необходимость принятия жёстких мер в отношении коммунистов Санкт-Петербурга материалах ЦКРК и президиума ЦК КПРФ, выступлениях некоторых руководителей партии в СМИ. Будучи исключён из партии Президиумом ЦК КПРФ, Борзенко дал несколько нашумевших интервью, в которых фактически объявил о начале борьбы за «оздоровление КПРФ», выходящей за пределы одного только Санкт-Петербургского отделения партии.

Данный эпизод, получивший (по аналогии с «Ленинградским делом» конца 1940-х годов) название «Ленинградское дело» в КПРФ, стал очередным, редким инцидентом в истории коммунистической партии в СССР и России, связанным с исключением из партии, осуществляемым непосредственно её высшим руководящим органом в отношении высших руководителей одной из крупнейших региональных организаций страны и её структурных подразделений. В результате впервые за всю историю партии, начиная от РСДРП(б), делегаты от города–«колыбели Октябрьской революции» не попали на её съезд[4].

После 2009 года

На учредительном собрании Санкт-Петербургского общественного движения «Аврора» 10 декабря 2009 года избран членом оргбюро движения.

9 декабря 2010 года Борзенко и его сторонники встретили приехавшего в Санкт-Петербург Председателя ЦК КПРФ Г. А. Зюганова протестными плакатами: «Зюганов, вон из партии!», «КПРФ без Зюганова» и т. п.[5]. Бывшая сторонница Борзенко[сн 1] 1-й секретарь Санкт-Петербургского городского комитета СКМ РФ[6], член бюро Санкт-Петербургского горкома КПРФ[7] Анна Клочкова попыталась вырвать у них плакаты[8]. После этого руководитель фракции КПРФ в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, 2-й секретарь Санкт-Петербургского городского комитета КПРФ Владимир Дмитриев и его сын Эдвин[сн 2] повалили Борзенко и принялись наносить ему удары ногами по лицу[8]. В результате их противоправных действий у пострадавшего был разбит нос, рассечено лицо и разбиты очки[5]; причём после избиения Борзенко потребовалась медицинская помощь и прохождение медицинской реабилитации.

На последующей пресс-конференции Борзенко заявил о возбуждении уголовного дела против избивавших, а депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга, бывший член КПРФ Владимир Фёдоров (Борзенко являлся его помощником), направил запрос о сложении депутатских полномочий с Дмитриева. Вместе с тем, присутствовавший на пресс-конференции член горкома СКМ РФ[9] Андрей Язов заявил, что Борзенко якобы озвучивал провокационные оскорбления и угрозы в адрес Дмитриева, оставляя вопрос о выяснении зачинщика и виновника противоправных действий избивавших для предстоящего выяснения[8]. На соответствующий вопрос главного редактора газеты «Питерская правда» Сергею Сверчкову пресс-секретарь Председателя ЦК КПРФ Александр Ющенко представил инцидент как «тщательно спланированную провокацию»[10], не отрицая при этом факт личного участия руководителей КПРФ в публичном избиении бывшего члена их партии.

Журналистика

С. Б. Борзенко работал редактором, главным редактором ряда печатных и электронных СМИ в Санкт-Петербурге. В частности, был главным редактором еженедельного журнала-афиши культурных событий «Ваш досуг», журнала «Партнёр: мясопереработка»[1] и ряда других.

Заочное интервью будущего Патриарха

Одним из заметных событий второй половины 2008 года в области масс-медиа России стало шоу-голосование Имя России, организованное телеканалом «Россия» по концепции, ранее использованной в Великобритании («100 величайших британцев») и немного позже на Украине («Великие украинцы»). В ряду сопутствующих голосованию мероприятий устроители шоу предложили всем пользователем Интернета принять участие в заочном интервью, направив свои вопросы одному из 12 членов жюри «Имени России» либо его главе, Никите Михалкову. Из многих тысяч поступивших вопросов было отобрано около десятка лучших — ответы на них были опубликованы на многих ресурсах Интернета.

Первым в списке оказался вопрос Семёна Борзенко. В качестве источника информации, задавшего отправную точку вопроса, Борзенко сделал упор на Википедию, на тот момент ещё только набиравшую рейтинг пользовательского интереса в России. По совпадению, объектом заданного вопроса оказался Александр Невский, в будущем объявленный победителем этого электронного голосования, а своим респондентом журналист выбрал митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла — будущего Патриарха Московского и всея Руси:

Семён Борзенко: Википедия называет Александра Невского «любимым князем духовенства». Разделяете ли Вы данную оценку и, если да, чем она обусловлена?

Патриарх Кирилл: Уважаемый Семён, мне сложно сказать, чем именно руководствовались авторы свободной энциклопедии «Википедия», назвав так св. Александра Невского. Возможно, тем, что князь был причислен к лику святых и почитается в Православной Церкви, в его честь совершаются торжественные богослужения. Впрочем, Церковью почитаются и другие святые князья, например — Димитрий Донской и Даниил Московский, и было бы неправильно выделять из их числа «любимого». Полагаю, что такое именование могло быть также усвоено князю потому, что он при жизни благоволил к Церкви и покровительствовал ей.

— [www.interfax-religion.ru/print.php?act=elec_media&id=985 агентство «Интерфакс»]

См. также

Сноски

  1. Анна Клочкова была в числе подписавших [skm-rf.ru/news.php?readmore=2341 обращение в ЦК КПРФ] в защиту Фёдорова и Борзенко.
  2. Эдвин Дмитриев и ранее обвинялся в избиении своих товарищей. Так, утверждается (см. [russoc.kprf.org/News/0000049.htm] и [www.skandalspb.ru/novosti/daily/24181/390488/index.php?option=com_content&task=view&id=1434&Itemid=5]), что он избил члена Санкт-Петербургского горкома КПРФ (см. [www.cprfspb.ru/1509.html Ленинградский городской комитет КПРФ]) Евгения Митюкова, сломав ему нос и нанеся другие телесные повреждения средней тяжести.

Источники

  1. 1 2 [novikov.professionali.ru/~158926 Борзенко Семён Борисович //Профессионалы.ru]
  2. skm-rf.ru/articles.php?article_id=91 Кашин Б. Номенклатурный передел
  3. [kprf.ru/party_live/61186.html Президиум ЦК распускает горком Ленинграда]. kprf.ru. [www.webcitation.org/654mdpPzJ Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  4. 1 2 [www.comstol.org/index.php?option=com_content&view=article&id=179 Б. Кашин возмущён роспуском горкома] // comstol.org
  5. 1 2 [www.zaks.ru/new/archive/view/76040 Бывшие члены КПРФ подрались со сторонниками Зюганова в Петербурге]
  6. [www.skm-spb.ru/?id=26 Анна Петровна Клочкова]
  7. [www.cprfspb.ru/1460.html Бюро Санкт-Петербургского городского комитета КПРФ]
  8. 1 2 3 [www.zaks.ru/new/archive/view/76083 Избитый коммунист требует привлечь депутата ЗакСа к уголовной ответственности]
  9. [www.skm-spb.ru/?id=97 Андрей Сергеевич Язов]
  10. [www.cprfspb.ru/5907.html Провокация успешно пресечена]

Напишите отзыв о статье "Борзенко, Семён Борисович"

Ссылки

  • [www.cprfspb.ru Официальный сайт Санкт-Петербургского городского отделения КПРФ]
  • [www.com-piter.ru Неофициальный сайт Санкт-Петербургского городского отделения КПРФ Com-piter]
  • [kprf.ru/party_live/60639.html / Записка Президиума ЦКРК КПРФ О ходе проведения и результатах работы YII отчетно-выборной Конференции Санкт-Петербургского городского отделения КПРФ]
  • [kprf.ru/party_live/63151.html / Постановление Президиума ЦК КПРФ о ситуации в Санкт-Петербургском городском отделении КПРФ]
  • [kprf.ru/party_live/63231.html / Президиум ЦК КПРФ обратился с открытым письмом к членам партии о ситуации в Санкт-Петербургском городском отделении КПРФ]
  • [www.novayagazeta.spb.ru/2009/05/5/ Вызываем огонь на себя («Новая газета»)]
  • [www.dpgazeta.ru/article/147704/ С. Б. Борзенко, «Ленинградское дело» (статья в газете «Деловой Петербург»)]
  • [www.zaks.ru/new/archive/view/53754/ Исключенные коммунисты намекают на создание движения «КПРФ без Зюганова» (Закс. Ру)]
  • [www.rabkor.ru/?area=articleItem&id=1617 / Семен Борзенко: «Дело не лично в Зюганове» (Рабкор. Ру)]
  • [web.archive.org/web/20090217035848/newtimes.ru/magazine/2009/issue101/doc-60602.html / Пролетарии всей страны, разъединяйтесь! (The New Times)]
  • [rutube.ru/tracks/1447588.html?v=5571c4b4e98d6ecc2abc51257a341a44 / Семен Борзенко — гость телепрограммы «Петербургский час» на «5 канале» — рассказывает, за что его исключили из КПРФ (видео)]
  • [www.zaks.ru/new/archive/view/54854 / Опальные коммунисты петербургского горкома требуют Чрезвычайного съезда КПРФ и перемен в руководстве партии (Закс. Ру)]

Отрывок, характеризующий Борзенко, Семён Борисович

– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.