Борзова, Елена Николаевна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Елена Борзова
Имя при рождении:

Елена Николаевна Борзова

Профессия:

актриса, театральный педагог

Годы активности:

1973 — наст. время

Театр:
Награды:

Еле́на Никола́евна Борзо́ва (род. 1956) — российская актриса, заслуженная артистка России.





Биография

Елена Борзова родилась 23 октября 1956 года в Москве.

В 1979 году окончила Школу-студию МХАТ и стала играть в Новом драматическом театре. В 19941996 гг. — актриса Драматического театра имени К. С. Станиславского. С 1996 года Елена Николаевна является актрисой МХАТ имени М. Горького.

В кино Елена Борзова дебютировала в 1973 году в возрасте 17 лет, сыграв роль девушки Тони в фильме «Письмо из юности». В настоящее время фильмография актрисы составляет более 40 картин.

С 1996 года занимается дубляжом иностранных фильмов, работает в отделе дубляжа на НТВ, ТВЦ и т. д.

С 2001 года ведёт преподавательскую деятельность: Елена Борзова — педагог по сценической речи в Международном Славянском институте им. Г. Р. Державина, также она преподаёт в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино» и в Московском университете МВД России.

Член Союза театральных деятелей Российской Федерации с 1980 года, Союза кинематографистов России с 1989 года.

Муж — Николай Николаевич Зиновьев (род. 17 мая 1945 года) советский и российский поэт, автор текстов более двухсот песен. У актрисы есть два сына.

Избранная фильмография

  1. 1973 — Письмо из юности — Тоня
  2. 1975 — Мальчик и лось — Невеста
  3. 1978 — Искушение — Наташа
  4. 1980 — Лес — Аксинья
  5. 1981 — Полесская хроника. Люди на болоте — Ганна
  6. 1983 — Полесская хроника. Дыхание грозы — Ганна
  7. 1983 — Я, сын трудового народа — Люба
  8. 1984 — За ночью день идёт — Оксана
  9. 1984 — Лучшие годы — Инна
  10. 1985 — Мужские тревоги — Надежда
  11. 1985 — Осторожно — Василёк! — мать Василька
  12. 1986 — Где ваш сын? — Вера Андреевна
  13. 1987 — Николай Подвойский — Нина Дидрикиль-Подвойская
  14. 1988 — Передай дальше… — Клавдия
  15. 1988 — Голубая розаЛюбовь Гощинская
  16. 1989 — Опалённые Кандагаром — Валентина
  17. 1989 — Транти-Ванти — мама
  18. 1989 — Хочу сделать признание — Галя
  19. 1990 — Дамский портной — Настя
  20. 1990 — Коррупция — Елена Качалина
  21. 1990 — Овраги — Клава Платонова
  22. 1990 — Убийца — Наталья Смирнова
  23. 1991 — Клан — Ольга
  24. 1991 — Круиз, или Разводное путешествие — Капустина
  25. 1991 — Не будите спящую собаку — Лена
  26. 1991 — Грех — Нина Чеботарь
  27. 1992 — Оплачено заранее — Мария
  28. 1992 — Паутина — Зина
  29. 1992 — То, что важнее всего
  30. 1993 — Кодекс молчания 2: След чёрной рыбы — Анна Мурадова
  31. 1994 — Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах — Белая Сорока
  32. 1996 — Короли российского сыска — Жена Кошко
  33. 2002 — Next 2 — официантка
  34. 2003 — Ангел на дорогах — диспетчер
  35. 2003 — Евлампия Романова: Маникюр для покойника — Наташа
  36. 2005Горыныч и Виктория
  37. 20052007 — Обречённая стать звездой — Клеопатра
  38. 2006 — Невеста — мать Саши
  39. 2007 — Точка возврата — Серафима
  40. 2008 — Взрослые игры — мать Виктории и Екатерины Ложкиных
  41. 2009 — Ранетки — Людмила Фёдоровна Борзова, завуч
  42. 2009 — Последний кордон — Елена Николаевна
  43. 2010Обручальное кольцоАлина Славская, певица
  44. 2011ЛжесвидетельницаНина Николаевна Самарина, мать Сергея
  45. 2011 — Последний кордон. Продолжение — Елена Николаевна, мама Ирины

Награды

Напишите отзыв о статье "Борзова, Елена Николаевна"

Ссылки

  • [www.elenaborzova.com/ Официальный сайт Елены Борзовой]
  • [www.borzova.sitecity.ru/index.phtml Неофициальный сайт Елены Борзовой]

Отрывок, характеризующий Борзова, Елена Николаевна

– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.