Борисоглебский монастырь (Торжок)

Монастырь
Новоторжский Борисоглебский монастырь
Страна	Россия
Город	Торжок
Конфессия	Православие
Епархия	Тверская
Тип	мужской
Основатель	Ефрем Новоторжский
Дата основания	1038
Известные насельники	Аркадий Новоторжский
Настоятель	архиепископ Виктор (Олейник) — священноархимандрит иеромонах Арсений (Леонов) — наместник
Статус	Действующий монастырь
Сайт	[www.новоторжский-борисоглебский-монастырь.рф Официальный сайт]

Борисоглебский монастырь — крупный мужской монастырь в городе Торжке; считается древнейшим в Тверской области.

Легендарная история

Монастырь «[www.google.com/search?tbs=bks:1&tbo=1&q=%22списки+настоятелей+открываются+ставленниками+Грозного%22&btnG=Search+Books не имеет клочка писанной истории вплоть до XVI века], и списки настоятелей открываются ставленниками Грозного». Из [www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3891 житийной литературы XVII века] следует, что монастырь основал в 1038 году боярин Ефрем, бывший конюшим киевского князя Владимира I Святославича. Причиной, подвигшей боярина к основанию монастыря, было убийство Святополком Бориса и Глеба, после которого он решил удалиться от светской жизни и заложить монастырь на берегу реки Тверцы.

Изначально боярин Ефрем якобы основал обитель на возвышенности у реки, а в 1038 году был построен храм, получивший название Борисоглебского в честь Бориса и Глеба и давший название всему монастырю. В исторических источниках первые сведения о Торжке появляются в середине XII века.

Исторические данные

Известно, что в 1577 году во время правления Ивана Грозного к храму были пристроены два придела, а в 1607 году, при взятии Торжка поляками собор сильно пострадал. Самая древняя, сохранившаяся до нашего времени, постройка монастыря — Введенская церковь, была построена в XVII веке на месте сожжённой поляками старой деревянной. В 1717 году между настоятельскими корпусами приблизительно того же времени постройки была возведена Входо-Иерусалимская церковь, реставрировавшаяся в 1980-х годах. Большой урон монастырю нанёс пожар 1742 года.

Во второй половине XVIII века началось возрождение монастыря. В 1785—1796 годах на месте старого Борисоглебского собора был возведён новый с тем же названием по проекту архитектора Николая Александровича Львова. В 1804 году была заложена надвратная церковь-колокольня, проект которой, по мнению некоторых исследователей, также был разработан Львовым. Её строительство вёл известный российский архитектор Яков Ананьин. Привлекает внимание и необычная по форме Свечная башня в углу монастырской стены, противоположном колокольне. Её реставрация проводилась в 1970-х — 1980-х годах.

В 1925 году монастырь был распущен, а на территории монастыря была размещена тюрьма строгого режима, которая находилась там около 50 лет. После неё в монастыре разместился лечебно-трудовой профилакторий для алкоголиков, а в последнее время разместился Всероссийский историко-этнографический музей. Руководство музея приложило немало усилий для реставрации архитектурного ансамбля, изуродованного тюрьмой.

В 1993 году в монастырь вернулись верующие, разделив помещения монастыря с музеем. Настоятелем возрождённого монастыря стал игумен Вассиан (Кураев) по благословению архиепископа Тверского и Кашинского Виктора. 31 марта 2009 года решением Священного Синода наместником монастыря назначен архимандрит Даниил (Могутнов), в мае 2010 его сменил иеромонах Арсений (Леонов).

Ссылки

• [www.новоторжский-борисоглебский-монастырь.рф Сайт монастыря]
• [web.archive.org/web/20080316200631/hram-tver.narod.ru/torjborisoglebm.html/ Монастырь на сайте "Православные Храмы Тверской Земли"]
• [sobory.ru/article/index.html?object=01139 Торжокский Борисоглебский монастырь]
• [temples.ru/gallery.php?ParentID=3318 Фото-галерея всех храмов Новоторжского Борисоглебского монастыря]

Литература

• Борисоглебские монастыри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Балдина О. Д. От Валдая до Старицы. — Искусство. — М., 1968. — С. 31-59.
• Торжок — город древний и вечно молодой. — Внешторгиздат. — 1989.

Отрывок, характеризующий Борисоглебский монастырь (Торжок)

– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.