Бычевский, Борис Владимирович

Борис Владимирович Бычевский
Дата рождения	16 июля 1902(1902-07-16)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	9 марта 1972(1972-03-09) (69 лет)
Место смерти	Москва, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1919—1959
Звание
Награды и премии	другие медали
В отставке	писатель-мемуарист

Бори́с Влади́мирович Быче́вский (1902—1972) — генерал-лейтенант инженерных войск СССР, автор мемуаров о Великой Отечественной войне.

Биография

Родился в 1902 году в Москве. Военную карьеру начал с 1919 года в возрасте семнадцати лет. В 1926 году вступил в ВКП(б). В 1931 году окончил военно-инженерную школу. Участвовал в советско-финской войне. В 1940 году назначен начальником Инженерного управления Ленинградского военного округа и остаётся на этой должности вплоть до начала Великой Отечественной войны. 23 июня 1941 года Бычевский становится начальником Инженерного управления Северного фронта. С 23 августа 1941 по 1945 год занимает должность командующего — начальник инженерных войск Ленинградского фронта с задачей оборонять Ленинград на трех рубежах круговой обороны. 4 августа 1942 года Борису Бычевскому присвоено звание генерал-майора инженерных войск, а 22 июня 1944 года — звание генерал-лейтенанта.

После окончания Великой Отечественной войны назначен на должность генерал-инспектора Главной инспекции ВС СССР. С 1949 года и до выхода в отставку в 1959 году работал в центральном аппарате Министерства обороны.

Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

Награды

• Два ордена Ленина
• Четыре ордена Красного Знамени
• Орден Кутузова I степени (21.02.1944)
• Орден Богдана Хмельницкого I степени
• Орден Суворова II степени
• орден Красной Звезды (10.02.1943)
• медалями

Сочинения

• Б. В. Бычевский. [militera.lib.ru/memo/russian/bychevsky_bv/index.html Город — фронт]. — 2 изд. — Л.: Лениздат, 1967. — 431 с. — 70 000 экз.
• Маршал Говоров. — М.: Воениздат, 1970.
• Б. В. Бычевский. Командующий фронтом (О маршале Советского Союза Л. А. Говорове). — М.: Политиздат, 1973. — 112 с. — 200 000 экз.

Ссылки

• Р. И. Брюховецкий. [viupetra.3dn.ru/publ/bychevskij_boris_vladimirovich/15-1-0-229 Бычевский Борис Владимирович] (рус.). Проверено 16 января 2010. [www.webcitation.org/66tHa40b4 Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Бычевский, Борис Владимирович

Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.