Волин, Борис Михайлович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Борис Волин»)
Перейти к: навигация, поиск
Бори́с Миха́йлович Во́лин
Имя при рождении:

Ио́сиф Ефи́мович Фра́дкин

Род деятельности:

учёный, журналист, партийный и государственный деятель.

Дата рождения:

1 июня 1886(1886-06-01)

Место рождения:

Глубокое, Дисненский уезд, Витебская губерния, Российская империя

Гражданство:

Дата смерти:

16 февраля 1957(1957-02-16) (70 лет)

Место смерти:

Москва, СССР

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Бори́с Миха́йлович Во́лин (настоящее имя — Ио́сиф Ефи́мович Фра́дкин; 1 июня 1886, Глубокое, Дисненский уезд, Витебская губерния, Российская империя — 16 февраля 1957, Москва, СССР) — советский учёный, журналист, партийный и государственный деятель.

Волин был членом Уфимского комитета большевиков, организатором и редактором первой нелегальной большевистской газеты на Урале «Уфимский рабочий»





Биография

В 1910 году Борис Волин экстерном сдал экзамены и получил аттестат зрелости 1-й Орловской гимназии. После этого он был вынужден эмигрировать в Париж, где учился на юридическом факультете Парижского университета. В Россию вернулся накануне Первой мировой войны, поступил на юридический факультет Московского университета. Учился до 1917 года.

В дни вооружённого восстания 1917 года в Москве Волин некоторое время был председателем Военно-революционного комитета Замоскворечья.

После революции Волин был членом исполкома Московского горкома РСДРП(б), членом редакции «Правды». Впоследствии стал председателем Орловского губернского комитета РКП(б) (с 19 мая по август 1918 года), председателем исполнительного комитета Орловского губернского Совета (с августа 1918 года по июнь 1919 года).

В последующие годы Волин был секретарём губкома РКП(б) в Брянске, председателем губисполкомов в Костроме, Харькове, заместителем народного комиссара внутренних дел Украины. Волин избирался делегатом на VIII, IX и XVI съезды коммунистической партии.

В 1923—1924 главный редактор газеты Московского комитета РКП(б) «Рабочая Москва». В 1923—1928 член редколлегии журналов «На посту» — «На литературном посту». В 1924—1925 годах Волин был первым секретарем полномочного представительства СССР в Париже, в 1925—1926 гг. — заместителем редактора «Известий ЦИК СССР», в 1926—1927 гг. — директором отдела ТАСС в Вене, в 1927—1929 гг. — руководителем отдела печати Народного комиссариата иностранных дел.

С 1928 — один из руководителей вновь созданного «Общества по борьбе с алкоголизмом» (ОБСА)[1], куда вошли другие видные советские деятели — Ярославский, Буденный, Подвойский, Демьян Бедный и т. д. С этого же года он ответственный редактор журнала «Трезвость и культура», учрежденного ОБСА и выходившего ежемесячно с 1928 по 1932 годы[2].

В 1929—1931 редактор нижегородской областной газеты.

С 1931 по 1935 годы Волин работал начальником Главного управления по делам литературы и издательств (Главлит) — центрального цензурного органа СССР.

Волин занимался научными и педагогическими вопросами: в 1932—1935 годы он работал директором литературного отделения Института Красной профессуры (одновременно — редактор журнала «Борьба классов»), в 1935—1936 годы заведовал отделом школ ЦК ВКП(б). Во второй половине 1930-х годов был издан «Толковый словарь русского языка» в 4-х томах под редакцией Б. М. Волина и Д. Н. Ушакова.[3]

С 1936 по 1945 г. Волин — главный редактор «Исторического журнала», позднее входил в состав редколлегии журнала «Вопросы истории». В 1938—1941 гг. заведовал кафедрой марксизма-ленинизма в ИФЛИ.

1 октября 1941 года Волин выехал на фронт в район Дорогобужа для чтения лекций, но попал в окружение. В тылу врага он стал организатором и секретарем партизанской группы в Смоленской области. Весной 1942 года Волин был переброшен в Москву на самолёте, за два года написал книгу «Всенародная партизанская война», а в 1944 году вновь ушёл на фронт. За боевые заслуги Борис Волин был награждён двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и несколькими медалями.

В 1945 году Волин стал научным сотрудником Института Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина при ЦК ВКП(б), а с 1946 до 1951 года был профессором кафедры марксизма-ленинизма МГУ. Борис Волин — автор ряда исторических научных трудов и мемуаров. Основные темы его исследований — история коммунистической партии, жизнь и деятельность Ленина, с которым Волин был близко знаком и неоднократно встречался.

Похоронен на Новодевичьем кладбище[4].

Сочинения

  • [elib.shpl.ru/ru/nodes/21963-volin-b-m-dekrety-oktyabrya-m-1922#page/1/mode/grid/zoom/1 Декреты Октября. — М.: Красная новь, 1922. — 45 с.]

Фото

  • hrono.ru/img/1917/volin_bm.jpg

Напишите отзыв о статье "Волин, Борис Михайлович"

Примечания

  1. Волин Борис Михайлович // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>
  2. [pandia.ru/text/79/569/25420.php Антиалкогольная пропаганда в СССР в 1920-е годы]
  3. Толковый словарь русского языка : в 4 т. / гл. ред. Б. М. Волин, Д. Н. Ушаков (т. 2—4) ; сост. Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов, Б. В. Томашевский, Д. Н. Ушаков ; под ред. Д. Н. Ушакова. — М. : ГИ «Советская энциклопедия» (т. 1) : ОГИЗ (т. 1) : ГИНС (т. 2—4), 1935—1940.</span>
  4. [likrus.ru/abc_database/object/1578 Лики России: Волин Борис Михайлович]
  5. </ol>

Ссылки

  • А. И. Кондратенко. [jeducation.ru/1_2009/115.html Партийное имя профессора — Борис Волин]

Отрывок, характеризующий Волин, Борис Михайлович


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.