Борис Годунов (опера)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Борис Годунов (значения).
Опера
Борис Годунов

А. Я. Головин. Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Бориса Годунова. 1912
Композитор

М. П. Мусоргский

Автор(ы) либретто

М. П. Мусоргский

Источник сюжета

Трагедия А. С. Пушкина «Борис Годунов»

Жанр

Народная музыкальная драма

Действий

4 действия с прологом

Год создания

1869 (1-я ред.)

Первая постановка

27 января (8 февраля) 1874

Место первой постановки

Мариинский театр, Петербург

«Борис Годунов» — опера Модеста Мусоргского в четырёх действиях с прологом (в восьми, во второй редакции десяти картинах). Либретто композитора по мотивам одноимённой трагедии А. С. Пушкина. Первая редакция завершена в 1869, первая постановка в 1874.





История создания.

Работу над оперой Мусоргский начал в октябре 1868, используя для написания либретто текст Пушкина и материалы «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Тема — период правления царя Бориса Годунова, c 1598 по 1605, непосредственно перед началом «Смутного времени». В выбранном историческом эпизоде композитора привлекала возможность отразить отношения царя и народа, представить народ и царя в качестве главных действующих лиц. Мусоргский писал: «Я разумею народ как великую личность, одушевлённую единой идеей. Это моя задача. Я попытался решить её в опере».

Опера была завершена в конце 1869 года и представлена в Дирекцию императорских театров. Театральный комитет не принял её к постановке, объяснив решение отсутствием выигрышной женской роли. После отказа Мусоргский внёс ряд изменений, в частности, ввёл «польский» акт с любовной линией Лжедмитрий — Марина Мнишек, а также добавил эффектный финал — монументальную сцену народного восстания под Кромами. Однако вторая редакция (1872) также была отвергнута. Оперу удалось поставить лишь два года спустя, благодаря энергичной поддержке в театральных и музыкальных кругах. Премьера состоялась 27 января (8 февраля) 1874 на сцене Мариинского театра. Несмотря на восторженный приём публики, критика встретила оперу резко отрицательно. В 1882 году она была снята с репертуара.

В 1896 году Н. А. Римский-Корсаков предпринял попытку возродить оперу, создав собственную редакцию.

Существует несколько редакций «Бориса Годунова»: две редакции автора (1869 и 1872), две редакции Римского-Корсакова (1896 и 1908), редакция и оркестровка Дмитрия Шостаковича (1940). Кроме того, сцена у собора Василия Блаженного (отсутствующая в обеих редакциях Римского-Корсакова) существует в инструментовке М. Ипполитова-Иванова. Варианты Римского-Корсакова, в которых были сглажены многие шероховатости музыкального текста Мусоргского, получили наибольшее распространение. В современных постановках часто используются и авторские редакции, которые по мнению музыковедов точнее соответствуют характеру повествования и персонажам.

Действующие лица

Бояре, стрельцы, рынды, приставы, паны и пани, сандомирские девушки, калики перехожие, народ московский.

Сюжет

Действие происходит в России и Польше в 1598—1605 годах.

Пролог

Первая картина. Заполненный народом двор Новодевичьего монастыря под Москвой. Пристав требует, чтобы все стали на колени и молили Бориса Годунова венчаться на царство (хор «На кого ты нас покидаешь»). Вышедший к народу дьяк Щелкалов, сообщает, что Борис и слышать не желает о троне («Православные! Неумолим боярин!»). К монастырю подходят калики перехожие. Они призывают молиться за избрание на царство Бориса, во спасение Руси.

Вторая картина. Царское коронование на площади в Московском Кремле. Под колокольный звон бояре шествуют в Успенский собор. Народ-по приказу боярина Шуйского- славит царя (величальная «Уж как на небе солнцу красному слава!»). Появляется Борис. Его гнетут сомнения и зловещие предчувствия (ариозо «Скорбит душа»).

Первое действие

Первая картина. В келье Чудова монастыря монах-летописец Пимен пишет летопись (монолог «Еще одно, последнее сказанье»). Проснувшемуся молодому послушнику Григорию Отрепьеву он рассказывает о том, что Борис Годунов виновен в гибели законного наследника престола царевича Димитрия. Оброненное замечание, что Григорий с царевичем — ровесники, рождает в голове Отрепьева дерзкий план: он назовётся Димитрием и вступит в борьбу с Борисом. Вторая картина. Корчма на литовской границе, куда забрели беглые монахи Варлаам и Мисаил, с ними вместе — Григорий. Гости пьют вино, шутят и поют песни (шинкарка: «Поймала я сиза селезня», Варлаам: «Как во городе было во Казани»). Григорий поглощён мыслями о самозванстве. Он выспрашивает у хозяйки дорогу в Литву. Появляются два пристава: они ищут бежавшего из Чудова монастыря «недостойного чернеца Григория из рода Отрепьевых». Григорий разоблачён и, спасаясь бегством, выскакивает в окно. Все бросаются за ним.

Второе действие

Царский терем в Кремле. Борис утешает дочь Ксению, горюющую об умершем женихе; рассматривает географическую карту, которую чертит сын Феодор. Но ни в семье, ни в государственных делах Борису нет удачи; это — кара за убийство царевича (монолог «Достиг я высшей власти»). Князь Шуйский приносит весть о появлении в Литве самозванца-Дмитрия. Борис расспрашивает его о подробностях гибели царевича; он в смятении, в углу его комнаты ему мерещится призрак убитого младенца («сцена с курантами»: «Ух, тяжело!.. Дай дух переведу»).

Действие третье

Первая картина. Девушки развлекают песнями скучающую в Сандомирском замке Марину Мнишек (ария Марины «Как томительно и вяло»). Она хочет пленить Самозванца, чтобы занять престол московских царей. Склоняет к этому Марину и её «духовный отец» - тайный иезуит Рангони, убеждая будущую царицу обратить «еретиков-москалей» в католическую веру. Марина колеблется, но Рангони угрожает ей церковным проклятием.

Вторая картина. Лунной ночью в саду Сандомирского замка, у фонтана, мечтает Самозванец о Марине. К нему подкрадывается Рангони. Сладкими речами о красоте Марины иезуит выманивает у Самозванца признание в страстной любви к гордой панне. По саду в торжественном полонезе проходит шумная толпа весёлых гостей — они предвкушают победу польского войска над войском Борисовым. Самозванец скрывается за деревьями. Все уходят в замок, но Марина возвращается в сад, где её ждёт Григорий. Хитростью и лаской Марина разжигает в нём чувство любви. Она будет принадлежать ему, когда во главе польского войска Самозванец овладеет Москвой и взойдёт на престол. Звучат взаимные упрёки и страстные любовные признания (дуэт «О, царевич, умоляю»).

Четвёртое действие

Первая картина. Москва, площадь перед собором Василия Блаженного. Собравшийся здесь народ обсуждает слухи о приближении войска Самозванца и надеется на скорое избавление от Борисова произвола. Вбегает Юродивый, за ним — толпа мальчишек. Они дразнят и доводят его до слёз (песня Юродивого «Месяц едет, котенок плачет»). Закончилась обедня. Голодный люд в отчаянии протягивает руки к боярам, раздающим милостыню (хор «Хлеба!»). Юродивый жалуется царю на мальчишек: «Вели-ка их зарезать, как ты зарезал маленького царевича». Борис останавливает бросившуюся к Юродивому стражу и просит помолиться за него. «Нельзя молиться за царя-Ирода, Богородица не велит» — ответ Юродивого.

Вторая картина. Боярская дума в Грановитой палате Кремля. Шуйский рассказывает о тайных страданиях царя. Бормоча «Чур, дитя!», появляется Борис. Приведённый Шуйским летописец Пимен повествует о чудесном исцелении слепого, помолившегося над могилкой царевича Дмитрия (монолог «Смиренный инок...»). Царь не выдерживает и падает без чувств. Очнувшись, он зовет сына Феодора и, едва успев произнести последние напутствия, умирает (монолог «Прощай, мой сын!»).

Третья картина. Народ на лесной дороге под Кромами, городком близ литовской границы, расправляется с царским воеводой — боярином Хрущовым, устраивая ему шутовское «венчание на царство» — «за то ему почёт, как вору доброму» (хор «Не сокол летит по поднебесью»). Тут и Мисаил с Варлаамом, подстрекающие народ рассказом о казнях и расправах на Руси (песня «Солнце, луна померкнули»). Они призывают всех встать за законного царя Дмитрия. Толпа глумится над Хрущовым (хор «Расходилась, разгулялась… Ой ты, сила!»), расправляется с попавшимися под руку иезуитами («Души ворон проклятых!»). Появляется войско Самозванца, народ славит его и идёт за ним следом (хор «Слава тебе, царевичу!»). Лишь Юродивый остаётся, предрекая народу новые страшные невзгоды («Лейтесь, лейтесь, слёзы горькие!»)…

Известные постановки

В России

Дореволюционные постановки

На провинциальной русской сцене: 1899 г. — Казань; 1900 г. — Орел, Воронеж, Саратов. Было несколько других постановок.

В последующих дореволюционных постановках участвовали: Шаляпин (Борис, Варлаам, Пимен, Микитич), Андреев, Григорий Пирогов, Савранский (Борис), Фигнер, Собинов, Рождественский (Самозванец), Лосский, Люминарский, Журавленко (Варлаам), Касторский, Боссе (Пимен), Збруева (Шинкарка), Друзякина, Обухова (Марина). Дирижёры: Рахманинов, Блуменфельд, Ипполитов-Иванов.

В СССР

  • 7 февраля 1926 — Свердловский театр оперы и балета им. Луначарского. Борис — Алексей Месняев, Марина — Фатьма Мухтарова. Режиссёр-постановщик А. Улуханов. Дирижер — В. Бердяев. Балетмейстер — П. Иоркин.
  • 16 февраля 1928 — Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова. В первоначальной редакции, восстановленной П. Ламмом (Борис — Рейзен, Шуйский — Кабанов, Пимен — Плешаков, Самозванец — Печковский, Варлаам — Журавленко, Хозяйка корчмы — Сабинина, Юродивый — Тихий; дирижёр Дранишников, постановка Радлова, худ. Дмитриев).
  • 21 октября 1928 — Свердловский театр оперы и балета им. Луначарского. Борис — Алексей Месняев. Дирижер-постановщик — В. Бердяев. Режиссёр-постановщик — В. Лосский. Балетмейстер — М. Моисеев.
  • 19 апреля 1939 — Свердловский театр оперы и бадета им. Луначарского. Борис — Александр Новиков. Дирижер-постановщик — А. Маргулян. Режиссёр-постановщик — К. Андроников. Художник-постановщик — Н.Ушин. Балетмейстер — Я. Романовский.
  • 1939 — в Ташкенте, в Алма-Ата
  • 1945 — в Тбилиси
  • 17 апреля 1947 — Большой театр, с включением сцен «У Василия Блаженного» и «У Марины Мнишек» (Борис — А. Пирогов, Самозванец — Ханаев, Марина — Максакова, Пимен — Михайлов, Шуйский — Чекин, Рангони — Андрей Иванов, Варлаам — Лубенцов, Хозяйка корчмы — Антонова, Юродивый — Орфёнов, Ксения — Шумская; дирижёр Мелик-Пашаев, реж. Баратов, худ. Федоровский).
  • 16 декабря 1948 — Большой театр, в новой режиссёрской редакции, с восстановлением сцены «Под Кромами». (дирижёр Голованов, реж. Баратов, худ. академик Федоровский). Постановка до сих пор в репертуаре театра, и является старейшим спектаклем Большого театра[3]
  • 1949 — в Риге
  • 1 января 1950 — Свердловский театр оперы и балета им. Луначарского. Дирижер-постановщик С. Бергольц. Режиссёр — Е. Брилль. Художники — Н. Ушин и Н. Ситников. Балетмейстер — В. Наумкин.
  • 1951 — в Харькове
  • 1952 — в Таллине
  • 1954 — в Минске — Белорусский театр оперы и балета (режиссёр Л. Александровская)
  • 30 января 1959 — Свердловский театр оперы и балета им. Луначарского. Борис — Борис Штоколов, Самозванец — Михаил Заика, Марина Мнишек — Ирина Архипова. Дирижер-постановщик — А. Людмилин, Режиссёры-постановщики — М. Минский, Б. Кушнир. Художник — Н. Ситников. Балетмейстер — В. Наумкин.
  • 4 ноября 1959 — Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова (в инструментовке оперы Шостаковичем) (Борис — Штоколов, Шуйский — Шмелёв, Григорий Отрепьев — Гаврилкин, Марина — Баринова; дирижёр Ельцин, реж. Гладковский).
  • 27 декабря 1983 — Свердловский академический театр оперы и балета. Борис — Александр Баскин, Владимир Огновенко. Юродивый — Сергей Майструк. Самозванец — Виталий Петров. Марина — Светлана Зализняк. Дирижер-постановщик — Евгений Бражник. Режиссёр-постановщик — Александр Титель. Художник-постановщик — Э Гейдебрехт. Балетмейстер — И. Сульзин.

В Российской Федерации

  • 26 апреля 1990 г. — Мариинский театр, перенос постановки Андрея Тарковского в Ковент-Гардене 1983 года (в первоначальной редакции Мусоргского). Дирижёр — Валерий Гергиев
  • 19 декабря 1997 г. — Марийский государственный театр оперы и балета имени Эрика Сапаева, режиссёр-постановщик Михаил Бурцев.
  • 2005 г. — Татарский академический государственный театр оперы и балета им. М.Джалиля, Казань. Музыкальный руководитель постановки — Ренат Салаватов. Режиссёр-постановщик — Михаил Панджавизе (Большой театр, Москва). Проект художественного оформления спектакля по эскизам Федора Федоровского выполнен художником Виктором Немковым и художником по костюмам Людмилой Волковой
  • 2007 — Большой театр, Москва. Режиссёр — Александр Сокуров. Дирижёр — Александр Ведерников. Видеозапись спектакля — см. раздел: Видеозаписи
  • 2011 — Центр оперного пения Галины Вишневской, Москва. Дирижёр-постановщик оперы — Гинтарас Ринкявичус, режиссёр-постановщик — Иван Поповски, художник-постановщик — Валерий Левенталь, хормейстер — Александр Соловьев. Опера поставлена в рамках цикла мероприятий, посвящённых юбилею Галины Вишневской.
  • 2012 — Самарский академический театр оперы и балета. Режиссёр-постановщик — Нина Чусова, художник-постановщик — Павел Каплевич, Музыкальный руководитель и дирижёр-постановщик — Виктор Куликов, художник по свету — Сергей Мартынов, балетмейстер — Эльвира Первова, хормейстеры: Валерия Навротская, Ольга Сафронова, Светлана Ерастова.
  • 2012 — Мариинский театр, Санкт-Петербург. Режиссёр — Грэм Вик (англ.)русск., художественный руководитель оперной труппы Бирмингемской оперы, кавалер французского Ордена искусств и изящной словесности, лауреат многочисленных премий и наград, в том числе Премии Саут-Бэнк и Премии Аббиати, приглашённый профессор Бирмингемского университета, обладатель звания Командора Британской империи. Музыкальный руководитель и дирижёр — Валерий Гергиев, народный артист России, обладатель двух Государственных премий России, правительственной награды Германии, Италии, Франции, Нидерландов, Японии. Художник-постановщик — Стюарт Нанн, главный хормейстер — Андрей Петренко, ответственный концертмейстер — Ирина Соболева. Постановка примечательна тем, что действие перенесено в наше время, в спектакле имеется множество аллюзий на события, произошедшие совсем недавно, присутствует политическая сатира[4]/ В главных ролях заняты Николай Путилин (Борис Годунов), Евгений Акимов (Шуйский), Михаил Кит (Пимен), Сергей Семишкур (Григорий), Андрей Попов (Юродивый), Алексей Марков (Андрей Щелкалов), Геннадий Беззубенков (Варлаам). Видеозапись спектакля — см. раздел: Видеозаписи
  • 29 сентября 2012 — Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета. Первая авторская редакция, спектакль играется без антракта. Борис — Гарри Агаджанян, Денис Макаров, Алексей Тихомиров. Пимен — Михаил Коробейников, Александр Морозов, Андрей Решетников. Самозванец — Ильгам Валиев, Олег Полпудин, Владимир Чеберяк. Юродивый — Евгений Крюков, Дмитрий Розвизев, Олег Савка. Дирижер-постановщик — Михаэль Гюттлер. Режиссёр-постановщик — Александр Титель, народный артист России. Художник-постановщик — Владимир Арефьев. Художник по свету — Евгений Виноградов. Хормейстер — Эльвира Гайфуллина.
  • 24 октября 2013 – впервые в мире партию Бориса исполнил Гарри Агаджанян, а Федора его сын Михаил. Ранее партии Федора исполняли или женщины или дети-певцы, но не сыновья [5].
  • 3 января 2015 – Михайловский театр, Санкт-Петербург. Музыкальный руководитель и дирижёр: Владимир Юровский; литературная композиция, сценическая версия: Виталий Фиалковский; художник по свету: Александр Кибиткин; ответственные концертмейстеры: Марк Вайнер, Мария Копысева; главный хормейстер: Владимир Столповских. Борис Годунов — Сергей Лейферкус, народный артист РСФСР; Андрей Щелкалов — Борис Пинхасович; Шуйский — Вячеслав Войнаровский; Пимен — Вячеслав Почапский; Ксения — Эльмира Караханова; Фёдор — Евдокия Малевская; Григорий Отрепьев — Сурен Максутов; Шинкарка — Екатерина Егорова; Юродивый — Евгений Ахмедов; Варлаам — Антон Пузанов; Мисаил — Алексей Кулигин; мамка — Анастасия Виноградова-Заболотская; Микитич, пристав — Юрий Мончак; пристав в Корчме — Евгений Солодовников; ближний боярин — Михаил Иванов.[6].


 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

За рубежом

Записи

Аудиозаписи

Год Организация Дирижёр Солисты Издатель и каталожный номер Редакция Примечания
1948 Хор и оркестр Большого театра Николай Голованов Борис Годунов — Александр Пирогов, Феодор — Бронислава Златогорова, Ксения — Елена Кругликова, Мамка Ксении — Евгения Вербицкая, Шуйский — Никандр Ханаев, Щелкалов — Илья Богданов, Пимен — Максим Михайлов, Григорий — Георгий Нэлепп, Марина Мнишек — Мария Максакова, Варлаам — Василий Лубенцов, Мисаил — Василий Якушенко, Шинкарка — Александра Турчина, Юродивый — Иван Козловский «Мелодия» (Д—0305-12, Д—05836-43)
1948 Хор и оркестр Большого театра Николай Голованов Борис Годунов — Марк Рейзен (остальной состав — тот же, что в записи с А. Пироговым) «Мелодия» (М—37403-10)
1952 Choeurs Russes de Paris, Orchestre National de la Radiodiffusion Francaise Исай Добровейн Борис Годунов, Пимен, Варлаам — Борис Христов, Ксения — Людмила Лебедева, Мамка Ксении — Лидия Романова, Шуйский — Андрей Белецкий, Щелкалов, Рангони — Ким Борг, Григорий — Николай Гедда, Марина Мнишек — Эугения Зареска
1962 Хор и оркестр Большого театра Александр Мелик-Пашаев Борис Годунов — Иван Петров, Мамка Ксении — Евгения Вербицкая, Шуйский — Георгий Шульпин, Щелкалов — Алексей Иванов, Пимен — Марк Решетин, Григорий — Владимир Ивановский, Марина Мнишек — Ирина Архипова, Варлаам — Алексей Гелева, Мисаил — Николай Захаров, Шинкарка — Bероника Борисенко, Юродивый — Антон Григорьев «Мелодия» (Д—010953-60)
1970 Хор Радио Софии, хор Венской государственной оперы, Венский филармонический оркестр Герберт фон Караян Борис Годунов — Николай Гяуров, Феодор — Оливера Милякович, Ксения — Надежда Добрянова, Шуйский — Алексей Масленников, Щелкалов — Сабин Марков, Пимен — Мартти Талвела, Самозванец — Людовик Шписс, Марина Мнишек — Галина Вишневская, Варлаам — Антон Дьяков, Шинкарка — Маргарита Лилова, Юродивый — Алексей Масленников
1981 Хор и оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио Владимир Федосеев Борис Годунов — Александр Ведерников, Феодор — Глафира Королёва, Ксения — Елена Школьникова, Мамка — Нина Григорьева, Шуйский — Андрей Соколов, Щелкалов — Александр Ворошило, Пимен — Владимир Маторин, Самозванец — Владислав Пьявко, Марина Мнишек — Ирина Архипова, Рангони — Юрий Мазурок, Варлаам — Артур Эйзен, Мисаил — Анатолий Мишутин, Шинкарка — Людмила Симонова, Юродивый — Янис Споргис
1985 Хор и оркестр Большого театра Марк Эрмлер Борис Годунов — Евгений Нестеренко, Феодор — Ольга Терюшнова, Ксения — Елена Школьникова, Мамка Ксении — Нина Григорьева, Шуйский — Константин Лисовский, Щелкалов — Александр Ворошило, Пимен — Анатолий Бабыкин, Григорий — Владимир Атлантов, Марина Мнишек — Елена Образцова, Рангони — Юрий Мазурок, Варлаам — Артур Эйзен Мисаил — Константин Басков, Шинкарка — Лариса Никитина, Юродивый — Алексей Масленников
1997 Хор и оркестр Мариинского театра Валерий Гергиев Борис Годунов — Николай Путилин, Шуйский — Константин Плужников, Пимен — Николай Охотников, Григорий — Виктор Луцюк Studio 5, Нидерланды Редакция 1869 года
1997 Хор и оркестр Мариинского театра Валерий Гергиев Борис Годунов — Владимир Ванеев, Шуйский — Константин Плужников, Пимен — Николай Охотников, Григорий — Владимир Галузин, Марина Мнишек — Ольга Бородина Studio 5, Нидерланды Редакция 1872 года

Видеозаписи

Год Организация Дирижёр Солисты Производитель / Издатель Редакция Примечания
1978 Хор и оркестр Большого театра Борис Хайкин Борис — Евгений Нестеренко, Григорий — Владислав Пьявко, Марина — Ирина Архипова, Шуйский — Андрей Соколов, Щелкалов — Владимир Мальченко, Пимен — Валерий Ярославцев, Варлаам — Артур Эйзен, Мисаил — Виталий Власов, Хозяйка корчмы — Лариса Никитина, Ксения — Галина Калинина, Мамка Ксении — Нина Григорьева, Фёдор — Глафира Королёва, Юродивый — Алексей Масленников Римский-Корсаков
1980 Парижская национальная опера Руслан Райчев Борис — Руджеро Раймонди, Григорий — Wieslaw Ochman, Марина — Viorica Cortez, Шуйский — Kenneth Riegel, Щелкалов — Ernest Blanc, Пимен — Peter Meven, Варлаам — Aage Haugland, Мисаил — Charles Burles, Хозяйка корчмы — Anna Ringart, Ксения — Christine Barbaux, Мамка Ксении — Christine Barbaux, Фёдор — Zehava Gal, Юродивый — Michel Sénéchal Nihon Monitor (NMC) LSZS 00160;

Dreamlife DMLB 47 (1995);

Premiere Opera Ltd. DVD 6165 (2007)

Шостакович
1987 Хор и оркестр Большого театра Александр Лазарев Борис — Нестеренко, Григорий — Владислав Пьявко, Марина — Тамара Синявская, Шуйский — Владимир Кудряшов, Щелкалов — Юрий Мазурок, Пимен — Александр Ведерников, Варлаам — Артур Эйзен, Мисаил — Александр Архипов, Хозяйка корчмы — Лариса Никитина, Ксения — Неля Лебедева, Мамка Ксении — Раиса Котова, Феодор — Татьяна Ерастова Римский-Корсаков
1990 Хор и оркестр Мариинского театра Валерий Гергиев Борис — Роберт Ллойд, Григорий — Алексей Стеблянко, Марина — Ольга Бородина, Рангони — Сергей Лайферкус Мусоргский, 1872 г. Режиссёр Андрей Тарковский
1991 Московский музыкальный театр им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Евгений Колобов Борис — Владимир Маторин, Григорий — В. Осипов, Марина — Ю. Абакумовская, Шуйский — Вячеслав Войнаровский, Щелкалов — А. Кичигин, Пимен — В. Кирнос, Варлаам — Владимир Свистов, Мисаил — Н. Деминов, Ксения — Т. Ясько, Фёдор — Александр Беляев Videoland Klassik VLRT 055 (2001)
1993 Хор Grand-Théâtre de Genève, Оркестр романской Швейцарии Edo De Waart Борис — Samuel Ramey, Григорий — Kim Begley, Марина — Vessela (Vesselina) Zorova, Шуйский — Anthony Rolfe-Johnson, Щелкалов — Gregory Yurisich, Пимен — John Tomlinson, Варлаам — Henk Smit, Мисаил — Doug Jones, Хозяйка корчмы — Anne Collins, Фёдор — Eirian James House of Opera DVD 267, House of Opera Video 267
2001 Хор De Nederlandse Opera, Филармонический оркестр Нидерландского радио Edo De Waart Борис — John Tomlinson, Григорий — Christopher Ventris, Шуйский — Chris Merritt, Пимен — Frode Olsen, Варлаам — Henk Smit, Хозяйка корчмы — Elzbieta Ardam, Фёдор — Brian Asawa, Ксения — Xenia - Juanita Lascarro, Юродивый — Alexei Grigorev? Мамка Ксении — Helga Dernesch House of Opera DVDCC 265 Мусогрский, 1869 и 1872 гг.
2004 Оперный театр "Лисео" (Барселона) Sebastian Weigle Борис Годунов — Matti Salminen, Григорий Отрепьев — Pär Lindskog, Шуйский — Philip Langridge, Пимен — Eric Halfvarson, Юродивый — Francisco Vas, Щелкалов — Albert Schagidulin, Варлаам — Anatoly Kotcherga (Kocherga), Шинкарка — Itxaro Mentxaka, Фёдор — Brian Asawa, Ксения — Marie Arnet, Мамка Ксении — Stefania Toczyska
2007 Хор и оркестр Большого театра Александр Ведерников Борис Годунов — Михаил Казаков, Шуйский — Максим Пастер, Пимен — Николай Зимненко, Самозванец — Роман Муравицкий, Марина Мнишек — Марианна Тарасова, Юродивый — Виталий Панфилов, Щелкалов — Юрий Лаптев, Рангони — Пётр Мигунов, Варлаам — Валерий Гильманов, Шинкарка — Оксана Корниевская, Ксения — Анна Аглатова, Мамка Ксении — Евгения Сегенюк Режиссёр Александр Сокуров. Художник-постановщик Юрий Купер. Художник по костюмам Павел Каплевич
2010 Театр Реджио (Турин) Джанандреа Нозеда Борис Годунов — Orlin Anastassov, Шуйский — Peter Bronder, Пимен — Vladimir Vaneev, Самозванец — Ian Storey, Юродивый — Evgeny Akimov, Щелкалов — Vasily Ladjuk, Варлаам — Владимир Маторин, Шинкарка — Nadezhda Serdjuk, Ксения — Alessandra Marianelli, Фёдор — Pavel Zubov Opus Arte
2012 Хор и оркестр Мариинского театра Валерий Гергиев Борис Годунов — Евгений Никитин, Шуйский — Евгений Акимов, Пимен — Михаил Кит, Самозванец — Сергей Семишкур, Юродивый — Андрей Попов, Щелкалов — Алексей Марков, Варлаам — Алексей Тановицкий первая редакция Мусоргского Режиссёр Грэм Вик
2013 Баварская государственная опера Кент Нагано Борис — Aleksander Tsymbaluk, Григорий — Sergey Skorokhodov, Шуйский — Gerhard Siegel, Щелкалов — Markus Eiche, Пимен — Anatoli Kotscherga, Варлаам — Владимир Маторин, Мисаил — Ulrich Ress, Хозяйка корчмы — Okka von der Damerau, Ксения — Eri Nakamura, Феодор — Yulia Sokolik, Юродивый — Kevin Conners Bel Air Classics

Источники: [operadis-opera-discography.org.uk/CLMUBORI.HTM], [www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=217&idCat=oc&idioma=]

Фильмография

Год Организация Дирижёр Солисты Производитель Редакция Примечания
1954 Хор и оркестр Большого театра Василий Небольсин Борис Годунов — Александр Пирогов, князь Василий Шуйский— Никандр Ханаев, Григорий Отрепьев/Лжедмитрий I — Георгий Нэлепп, монах Пимен, летописец — Максим Михайлов, Юродивый — Иван Козловский — Юродивый, монах Варлаам — Алексей Кривченя, монах Мисаил — Вениамин Шевцов, Марина Мнишек, дочь сандомирского воеводы — Лариса Авдеева, хозяйка корчмы — Александра Турчина, Андрей Щелкалов, думный дьяк — Илья Богданов, Ксения Годунова — Надежда Клягина «Мосфильм» Шостакович Борис Годунов (фильм, 1954); режиссёр В. Строева
1961 Symphony of the Air Orchestra Peter Herman Adler Борис Годунов — Giorgio Tozzi, Григорий Отрепьев — Frank Porretta, Василий Шуйский — Andrew McKinley, Пимен — Richard Cross, Марина Мнишек — Gloria Lane, Рангони — Lee Cass, Варлаам — Spiro Malas, Царевна Ксения — Jeanette Scovotti На английском
1987 Хор и оркестр Киевского Государственного академического театра оперы и балета УССР имени Т. Г. Шевченко Стефан Турчак Борис Годунов — Анатолий Кочерга, Григорий Отрепьев — Олег Исаев (поет Сергей Дубровин), Василий Шуйский — Валерий Шептекита (поет Владимир Гуров), Андрей Щелкалов, думный дьяк — Иван Гаврилюк (поет Иван Пономаренко), Пимен — Самойлов, Евгений Валерианович (поет Валентин Пивоваров), Юродивый — Юрий Дубровин (поет Александр Дьяченко), Марина Мнишек — Ирина Малышева (поет Людмила Юрченко), Рангони — Игорь Стариков (поет Анатолий Мокренко), Варлаам — Роман Филиппов (поет Владилен Грицюк), Мисаил — Валентин Макаров (поет Николай Хоружий), Шинкарка — Валентина Шевель (поет Галина Туфтина), Царевич Феодор — Анатолий Суханов (поет Юрий Биденко), Царевна Ксения — Ольга Суржа (поет Гизелла Ципола) Укртелефильм Борис Годунов (фильм, 1987); режиссёр Б. Небиеридзе
1989 Мстислав Ростропович Борис Годунов — Руджеро Раймонди, Марина Мнишек — Дельфин Форест (поет Галина Вишневская), Григорий Отрепьев — Павел Слаби (поет Вячеслав Полозов, Николай Гедда), Пимен — Бернар Лефорт — (поет Павел Плишка), Юродивый — Павел Слаби (поет Николай Гедда), Варлаам — Ромуальд Тесарович, Василий Шуйский — Кеннет Ригел, Федор — Урос Александрик (поет Мэтью Фиш) Gaumont (Франция) Мусоргский, 1872 г. Борис Годунов (фильм, 1989); режиссёр А. Жулавский

Напишите отзыв о статье "Борис Годунов (опера)"

Примечания

  1. ↑ Модест Петрович Муссоргский. [books.google.com/books?id=4fpLAAAAYAAJ&q=борис+годунов+баритон Борис Годунов]. Музыка, 1973. С. 10.
  2. ↑ Отечественные певцы. 1750—1917: Словарь / Пружанский А. М. — Изд. 2-е испр. и доп. — М., 2008.
  3. ↑ [www.bolshoi.ru/performances/24/ Репертуар Большого театра]
  4. ↑ [www.kommersant.ru/doc/1944699 Ъ-Газета — Театр безмолвствует]
  5. ↑ [www.tass-ural.ru/lentanews/vpervye_v_mire_v_ekaterinburge_v_opere_boris_godunov_otets_i_syn_speli_partii_tsarya_borisa_i_tsarev.html Впервые в мире в Екатеринбурге в опере "Борис Годунов" отец и сын спели партии царя Бориса и царевича Федора : Новости ИТАР-ТАСС Урал]
  6. ↑ [www.mikhailovsky.ru/afisha/performances/detail/622666/ Царь Борис, Михайловский театр -->]
  7. ↑ Журнал «Вестник».[www.vestnik.com/issues/98/0217/win/darsky.htm Иосиф Дарский. Шаляпинский Нью-Йорк]

Литература

  • А. Гозенпуд. [www.classic-music.ru/godunov.html БОРИС ГОДУНОВ — опера М. Мусоргского]
  • Акулов Е. А. Три Бориса. Сравнительный музыкально-драматургический анализ партитур оперы "Борис Годунов" М. Мусоргского, Н. Римского-Корсакова, Д. Шостаковича. - М.: МАРТ, 1997.
  • "Борис Годунов" М. П. Мусоргского. - 5-е изд. - М.: Музыка, 1990. - 64 с. (Оперные либретто).
  • Tumanov, A. [www.artsrn.ualberta.ca/csparxiv/ToCs/1994_36_3_4_ToC.php "Musorgsky's Boris Godunov Revisited."] Canadian Slavonic Papers 36 (3-4) 1994: 523-531.

Ссылки

  • [www.iskusstvo-tv.ru/Opera/Opera-Boris-Godunov-Mariinsky.html Опера «Борис Годунов» в Мариинском театре. Искусство ТВ, 2011]
  • [www.belcanto.ru/godunov.html История создания]
  • [www.mussorgsky.ru/godunov.html Опера «Борис Годунов» на Мусоргский.ru]
  • [home.tiscali.cz/ist987/libreta/boris.html Либретто оперы]
  • [musorgskiy1839.ru/boris.html Модест Мусоргский. Опера «Борис Годунов»]
  • [subscribe.ru/archive/psychology.psycho/200605/15233553.html Н. К. Черкасов. «Борис Годунов» в Петрограде]
  • [100oper.nm.ru/080.html Краткое содержание (синопсис) оперы «Борис Годунов» на сайте «100 опер»]
  • [www.booksite.ru/arhiv/vystavki/decemb01/musorg.htm Модест Петрович Мусоргский. «Борис Годунов»]
  • [classiclive.org/index.php?option=com_content&view=article&id=60:2011-05-04-09-42-09&catid=42:2011-05-02-07-29-03&Itemid=66 Либретто оперы Борис Годунов]
  • [nataliamalkova61.narod.ru/index/pavel_maksimovich_zhuravlenko/0-35 Сцена в корчме («Борис Годунов»). Арх. запись, 1947 г., Ленрадио, дир. Э. Грикуров; П. М. Журавленко-Варлаам.]

Отрывок, характеризующий Борис Годунов (опера)

Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Борис_Годунов_(опера)&oldid=81599369»