Ивченко, Борис Викторович

Борис Ивченко
укр. Бори́с Ві́кторович І́вченко
Имя при рождении:	Борис Викторович Ивченко
Дата рождения:	29 января 1941(1941-01-29)
Место рождения:	Запорожье, Украинская ССР, СССР
Дата смерти:	28 июня 1990(1990-06-28) (49 лет)
Место смерти:	Киев, Украинская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	кинорежиссёр, актёр

Внешние изображения
	[uk.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%9C%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%BB%D0%B0_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81%D0%B0_%D0%86%D0%B2%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%B0.jpg Фотография могилы Бориса Ивченко на Байковом кладбище укр. Википедия]

Борис Викторович И́вченко (29 января 1941, Запорожье — 28 июня 1990, Киев) — советский и украинский актёр и кинорежиссёр.

Биография

Родился в семье кинорежиссёра и сценариста, Народного артиста УССР Виктора Ивченко и его первой жены, актрисы Ольги Ножкиной.

В 1966 году окончил ре­жи­ссёрский факультет Киевского государственного института театрального искусства имени И. Карпенко-Карого (обучался в мастерской отца — В. И. Ивчен­ко).

В 1966—1990 годах работал режиссёром на Киевской киностудии имени А. П. Довженко.

Похоронен рядом с могилой отца на киевском Байковом кладбище .

Фильмография

Актёрские работы

• 1958 — Ч. П. — Чрезвычайное происшествие — эпизод
• 1960 — Крепость на колесах — эпизод
• 1960 — Кровь людская — не водица — Лифер
• 1961 — Дмитро Горицвит — Лифер Сазоненко
• 1979 — Вавилон ХХ — Чернец

Режиссёрские работы

• 1968 — Аннычка
• 1971 — Олеся
• 1972 — Пропавшая грамота
• 1973 — Когда человек улыбнулся
• 1974 — Марина
• 1976 — Память земли
• 1979 — Под созвездием Близнецов
• 1981 — Два дня в декабре
• 1982 — Звёздная командировка
• 1983 — Внезапный выброс
• 1990 — Небылицы про Ивана

Награды

• 1969 — Приз «Золотая Башня Байона» на Международном кинофестивале, Пном-Пень, Камбоджа, за фильм «Аннычка» (1968).

Ссылки

• [www.kinokopilka.pro/people/51047-boris-ivchenko Борис Викторович Ивченко]
• «Борис Ивченко» (англ.) на сайте Internet Movie Database (англ.)
• [www.ktm.ukma.edu.ua/show_content.php?id=1182 «У роботі був делікатним і до безумства скромним»]

Отрывок, характеризующий Ивченко, Борис Викторович

– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.