Бородавкин, Алексей Николаевич

Алексей Николаевич Бородавкин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">А.Н.Бородавкин на встрече с министром иностранных дел Пакистана Х.Р.Кхар</td></tr>
Постоянный представитель Российской Федерации при Конференции по разоружению в Женеве
с 5 декабря 2011
Предшественник:	Валерий Васильевич Лощинин
Преемник:	в должности
Постоянный представитель Российской Федерации при ОБСЕ
9 апреля 2004 — 26 марта 2008
Предшественник:	Александр Юрьевич Алексеев
Преемник:	Анвар Сарварович Азимов
Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Словакии
14 августа 2002 — 9 апреля 2004
Предшественник:	Александр Георгиевич Аксенёнок
Преемник:	Александр Иванович Удальцов
Директор Четвертого департамента стран СНГ МИД Российской Федерации
ноябрь 1999 — октябрь 2002
Предшественник:	Дерковский, Олег Михайлович
Преемник:	Владимир Викторович Гудев
Рождение:	10 декабря 1950(1950-12-10) (73 года)
Награды:

Алексе́й Никола́евич Борода́вкин (род. 10 декабря 1950) — российский дипломат. В 2002—2004 годах — Чрезвычайный и Полномочный Посол в Словацкой Республике, в 2004-2008 годах — Постоянный представитель при ОБСЕ, в 2008-2011 — заместитель Министра иностранных дел, с декабря 2011 года — Постоянный представитель при международных организациях в Женеве.

Биография

В 1973 году окончил Московский государственный институт международных отношений МИД СССР. Владеет английским и китайским языками.

• 1973—1975 гг. — служба в ВС СССР.

На дипломатической службе с 1975 года. Занимал различные дипломатические должности в центральном аппарате и за рубежом (Таиланд, Словакия, Австрия).

• 1993—1997 гг. — советник, советник-посланник, заместитель постоянного представителя России при ЭСКАТО Посольства Российской Федерации в Королевстве Таиланд.
• 1998—1999 гг. — заместитель директора Первого департамента стран СНГ МИД России
• 1999—2002 гг. — директор Четвертого департамента стран СНГ.
• 14 августа 2002 — 9 апреля 2004 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Словакии.
• 9 апреля 2004 — 26 марта 2008 гг. — Постоянный представитель Российской Федерации при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в Вене, Австрия.
• 26 марта 2008— 5 декабря 2011 гг. — заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации.

С 5 декабря 2011 года — постоянный представитель Российской Федерации при отделении ООН и других международных организациях в Женеве.

Семья

Женат. Имеет трех взрослых сыновей, трех внуков и внучку.

Награды

• Орден Дружбы (21 сентября 2002) — за многолетнюю плодотворную работу и активное участие в проведении внешнеполитического курса Российской Федерации
• Орден Почёта (3 июня 2008) — За большой вклад в реализацию внешнеполитического курса Российской Федерации
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (25 мая 2015) — за большой вклад в реализацию внешнеполитического курса Российской Федерации и многолетнюю добросовестную работу

Дипломатический ранг

• Чрезвычайный и полномочный посланник 2 класса (18 сентября 1996)
• Чрезвычайный и полномочный посланник 1 класса (15 января 2002)
• Чрезвычайный и полномочный посол (28 сентября 2004)

См. также

• Список послов Российской Федерации в государствах Европы
• Список представителей Российской Федерации при международных организациях
• Список заместителей Министра иностранных дел Российской Федерации

Ссылки

• [www.c-society.ru/wind.php?ID=12034 Биография на сайте c-society.ru]
• [www.mid.ru/nsite-sv.nsf/mnsdoc/53D8171E1DEF9D6AC325726C002F9541 Биография на сайте МИД России]
• [www.akm.ru/rus/news/2008/march/28/ns_2261226.htm Президент назначил А.Бородавкина замминистра иностранных дел]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/19896/Дерковский Большая биографическая энциклопедия]
• [www.nashagazeta.ch/news/14229 Алексей Бородавкин: «Только через сотрудничество можно эффективно продвигать права человека»]. Интервью «Нашей газете» (Швейцария)
• [nashagazeta.ch/news/politica/17519 Алексей Бородавкин: «Мы надеемся на деэскалацию конфликта на Украине»] — интервью «Нашей газете» (Швейцария)

Отрывок, характеризующий Бородавкин, Алексей Николаевич

Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.