Бородай, Александр Юрьевич

Александр Юрьевич Бородай<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета министров Донецкой Народной Республики
16 мая 2014 года — 7 августа 2014 года
Предшественник:	должность учреждена, Денис Пушилин, Мирослав Руденко (как сопредседатели временного правительства ДНР)
Преемник:	Александр Захарченко
Генеральный советник — Первый заместитель Председателя Совета министров ДНР
8 августа 2014 года — 20 октября 2014 года
Глава правительства:	Александр Захарченко
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Глава Союза Добровольцев Донбасса
с 27 августа 2015 года
Рождение:	25 июля 1972(1972-07-25) (51 год) Москва
Отец:	Юрий Бородай
Образование:	философский факультет МГУ им. Ломоносова
Деятельность:	политолог, журналист, предприниматель, политик, государственный деятель
Награды:

Алекса́ндр Ю́рьевич Борода́й (род. 25 июля 1972 года, Москва) — российский политолог, журналист, предприниматель, консервативный публицист. С 16 мая 2014 по 7 августа 2014 года — председатель Совета министров самопровозглашённой Донецкой Народной Республики. С 8 августа 2014 года по 20 октября 2014 года — генеральный советник, заместитель председателя Совета министров ДНР Александра Захарченко. На настоящий момент является Главой Союза Добровольцев Донбасса

Биография

Родился 25 июля 1972 года в Москве в семье философа Юрия Бородая. Сестра — специалист по античной и средневековой философии Татьяна Бородай.

Принимал участие в событиях сентября-октября 1993 года в Москве на стороне Верховного совета РФ, противостоявшего президенту Борису Ельцину в составе одной из боевых групп, где, по его словам, был «не самым главным, но и не самым рядовым».

В 1994 году окончил философский факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и позже — аспирантуру, во время обучения в которой специализировался по социальной философии, занимался проблемами этнических конфликтов и теорией элит .

С декабря 1993 по июнь 1994 года работал экспертом Российского фонда реформ. С июня 1994 года, работая военным корреспондентом РИА Новости, освещал первую чеченскую войну, снимал телевизионные репортажи для НТВ, ОРТ. С 1996 года постоянный автор статей в газете «Завтра», а с 1997 года был военным обозревателем .

С марта по ноябрь 1998 года являлся советником по инвестициям в медиасферу председателя Круглого стола бизнеса России Геннадия Гафарова, при этом с июня 1998 года в основном работал как независимый PR-консультант. Участвовал в более чем десяти избирательных кампаниях разного уровня .

В августе 1999 года специальные корреспонденты газеты «Завтра» Александр Бородай и Игорь Стрелков вместе с бойцами спецназа МВД побывали в Кадарской зоне в Дагестане c целью посещения нескольких сёл, где проживали ваххабиты . В этом издании Бородай регулярно публикуется с 1996 года. Тематика его материалов — межнациональные отношения в странах бывшего СССР, армия, ситуация в Чечне и на Северном Кавказе .

В 2001—2002 годах занимал должность заместителя главного редактора журнала «Русский предприниматель».

С апреля 2001 года — соучредитель и генеральный директор консалтингового агентства «Социомастер», специализирующейся на консалтинге в кризисных ситуациях. В 2002 году ЗАО «Социомастер» заняло первое место в тендере ФПЦ «Электронная Россия» по проекту «Разработка и реализация концепции содействия международному сотрудничеству и внешнеэкономической деятельности в сфере ИКТ, в том числе с учётом процесса присоединения к ВТО». Результаты выполнения проекта на сайте Федеральных целевых программ не отражены.

В 2002 году сообщалось о его назначении заместителем директора ФСБ России по информационной политике и спецпроектам.

Был консультантом предпринимателя Константина Малофеева и фонда Marshall Capital.

По данным базы данных СПАРК, наряду с Дмитрием Бочкарёвым и Владимиром Чехимовым является учредителем ООО «Фуд Сервис Плюс», зарегистрированного 10 января 2014 года, занимающейся ресторанным бизнесом.

Участие в войне на Востоке Украины

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=xVDx-TqeWj4 Перехват переговоров диверсионных отрядов, действующих на территории Юго-Востока Украины]. Служба безпеки України (14 апреля 2014).

13 апреля 2014 года в Интернете появились записи , обозначенные как переговоры повстанцев, действующих на территории Юго-востока Украины, в которой человек с позывным «Стрелок» докладывает об успешной операции по ликвидации представителей руководства Службы безопасности Украины в районе Славянска во время начатой силовыми структурами Украины операции. В комментариях к этим переговорам в СМИ делалось предположение, что человек с позывным «Стрелок» является одним из руководителей повстанцев Игорем Стрелковым , а его собеседником — Александр Бородай .

16 мая 2014 года на 3-й сессии Верховного Совета Донецкой Народной Республики был утверждён председателем Совета министров ДНР .

На пресс-конференции 17 мая 2014 года в Донецке Бородай заявил, что власти Донецкой Народной Республики готовят запрос в МИД РФ с просьбой о вхождении в состав России или размещении российских военных баз на её территории, а также рассказал о подготовке объединения Луганской и Донецкой народных республик . Кроме того, он заявил, что как частное лицо принимал участие в присоединении Крыма к России, и что в Донецке, Луганске и Крыму работает одна команда:

«Я не буду скрывать, что работал в Крыму… Это, в общем, одна когорта людей. Это непрерывный проект, если выражаться языком бизнеса».

Служба безопасности Украины объявила Бородая в розыск по подозрению в создании террористической группы или террористической организации (ст. 258-3 УК Украины).

7 августа 2014 года по собственному желанию подал в отставку с поста председателя Совета министров ДНР, объяснив это следующим образом:

Я объявляю об отставке в связи с переходом на другую работу. Я пришёл как кризисный менеджер, когда ДНР только зарождалась. Теперь ДНР — настоящее государство. Она обладает правительством, вооруженными силами. Республика стала субъектом международного права.

По собственному заявлению после отставки станет генеральным советником нового председателя Совета министров ДНР в ранге его заместителя.

В августе 2015 года возглавил созданный в России «Союз добровольцев Донбасса».

Публикации

Автор более чем 300 статей и очерков в различных общественно-политических и деловых СМИ .

Ссылки

• [rbctv.rbc.ru/archive/litca/562949991960938.shtml «Лица украинского кризиса». Александр Бородай, премьер-министр Донецкой народной республики] // Телеканал «РБК», 24.07.2014
• [www.bloomberg.com/news/2014-07-24/ukraine-rebel-leader-says-stalingrad-coming-to-donetsk.html Ukraine Rebel Leader Says Stalingrad Coming to Donetsk] // Bloomberg, 24.07.2014
• Павел Каныгин. [www.novayagazeta.ru/politics/64812.html Александр Бородай: «Заключать мир на условиях капитуляции мы никак не готовы»] // Новая газета. — № 89. — 12.08.2014

Отрывок, характеризующий Бородай, Александр Юрьевич

– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.