Бородин, Павел Дмитриевич

Павел Дмитриевич Бородин
Род деятельности:	государственный и общественный деятель, организатор производства, директор Московского автозавода им. И. А. Лихачёва
Дата рождения:	30 июня 1911(1911-06-30)
Гражданство:
Дата смерти:	11 марта 1998(1998-03-11) (86 лет)
Место смерти:	Москва
Награды и премии:

Павел Дмитриевич Бородин (30 июня 1911-11 марта 1998, Москва) — советский государственный и общественный деятель, Герой Социалистического Труда (1966), организатор производства, директор Московского автозавода им. И. А. Лихачёва (1963—1982). Дважды лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники (1971 и 1981 годов).

Биография

Выпускник Московского автодорожного института (1939).

С 1938 года — на партийной работе. В 1939—1947 годах — в аппарате ЦК ВКП(б).

В 1947—1950 — заместитель Министра автомобильной и тракторной промышленности СССР.

В 1950—1955 — на хозяйственной и государственной работе.

В 1955—1957 — заместитель Министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР.

В 1957—1959 — первый заместитель председателя Московского городского совнархоза (СНХ).

В 1959—1963 — заместитель председателя Государственного комитета по автоматизации и машиностроению при Госплане СССР.

В 1963—1971 — директор Московского автомобильного завода имени И. А. Лихачева (ЗИЛ). В 1971—1982 — генеральный директор производственного объединения «ЗИЛ» Минавтопрома СССР.

Член ЦК КПСС (1966—1986). Депутат Верховного Совета СССР 8-го, 9-го и 10-го созывов (1970—1984 годы).

С 1982 года — персональный пенсионер. С 1987 — первый председатель Московского городского совета ветеранов войны и труда. В 1990-х годах — эксперт-консультант Акционерного московского общества «Завод имени И. А. Лихачёва» (АМО ЗИЛ).

Награды

• 1966 — Герой Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
• 1971 Государственная премия СССР — за разработку и внедрение системы комплексной механизации основных и вспомогательных процессов производства на Московском автомобильном заводе имени И. А. Лихачёва.
• 1981 Государственная премия СССР— за коренное усовершенствование технологии производства на основе ускоренного внедрения новейших достижений науки и техники на ЗИЛе.
• Ордена и медали СССР
• 1996 — Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени

Ссылки

• [www.moscow-tombs.ru/1998/borodin_pd.htm Могила П. Бородина на Троекуровском кладбище г. Москвы]

Отрывок, характеризующий Бородин, Павел Дмитриевич

– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.