Борозда Исбанир

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борозда Исбанир (длинная тонкая трещина по центру, тянущаяся с севера на юго-запад) на изображении космического аппарата Кассини-Гюйгенс
Борозда Исбанир на карте Энцелада

Борозда Исбанир[1] (англ. Isbanir Fossa) — длинная и узкая впадина (борозда) на поверхности луны СатурнаЭнцелада. Борозды, как полагают ученые, являются результатом целого ряда геологических процессов, например, разломов или обвалов.





География и геология

Примерные координаты объекта — 11°18′ с. ш. 358°16′ з. д. / 11.3° с. ш. 358.26° з. д. / 11.3; -358.26 (Борозда Исбанир) (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=11.3&mlon=-358.26&zoom=14 (O)] (Я)[2]. Данное образование было обнаружено при анализе снимков переданных такими космическими аппаратами как «Вояджер-1», «Вояджер-2» и «Кассини-Гюйгенс». Они помогли определить, что борозда Исбанир уходит вглубь спутника на 300 метров. Максимальный размер структуры составляет 170 км. Находится она перпендикулярно подобной структуре под названием борозда Дарьябар. К востоку от борозды Исбанир находится 11-километровый кратер Азиз.

Эпоним

Названа в честь Исбанир — области, фигурирующей в сборнике арабских сказок Тысяча и одна ночь[2]. Исбанир — родина факира Таджа, возможно — одно из названий Ктесифона (древнего города на берегу реки Тигр, близ современного Багдада)[1]. Официальное название было утверждено Международным астрономическим союзом в 1982 году[2].

См. также

Напишите отзыв о статье "Борозда Исбанир"

Примечания

  1. 1 2 Номенклатура деталей рельефа спутников Сатурна, 1986, Энцелад, с. 45—49.
  2. 1 2 3 [planetarynames.wr.usgs.gov/Feature/2727;jsessionid=D29FE970558DC5A7F847647D44C49CAE Isbanir Fossa] (англ.). Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN) (15 July 2008). Проверено 22 марта 2015. [archive.is/xWXh0 Архивировано из первоисточника 22 марта 2015].

Литература

  • Бурба Г. А. Номенклатура деталей рельефа спутников Сатурна / Отв. ред. К. П. Флоренский и Ю. И. Ефремов. — Москва: Наука, 1986. — 80 с.


Отрывок, характеризующий Борозда Исбанир

На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.