Бороздин, Андрей Михайлович

Андрей Михайлович Бороздин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Таврический губернатор
1807 — 1816
Предшественник:	Дмитрий Борисович Мертваго
Преемник:	Александр Степанович Лавинский
Сенатор
1812 — 1828
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	1765(1765)
Смерть:	8 декабря 1838(1838-12-08) Симферополь
Род:	Бороздины
Награды:

Бороздин Андрей Михайлович (1765 — 8 декабря 1838) — генерал-лейтенант, сенатор, таврический гражданский губернатор, брат М. М. Бороздина и Н. М. Бороздина, отец Марии Бороздиной.

Биография

Происходил из дворянского рода Бороздиных. Второй сын генерал-поручика Михаила Саввича Бороздина (1740—1796) от брака его с Анастасией Андреевной Крекшиной (1743—1802). В 1773 году был определен лейб-гвардии в Семёновский полк каптенармусом, в 1784 году был произведен в прапорщики; в 1789 и 1791 годах со своим полком участвовал в двух кампаниях против шведов, в 1796 году получил чин полковника, оставаясь в том же полку.

В 1798 году Бороздин вышел из гвардии с производством в генерал-майоры и с назначением шефом троицкого мушкетерского полка, а 5 февраля 1800 года произведен в генерал-лейтенанты. 28 октября 1804 года был уволен от военной службы по прошению и с мундиром.

Во время войны с французами в 1806 году Бороздин служил в киевской милиции, в Чигиринском повете, поветовым начальником, под командою князя Прозоровского, а затем перешел в гражданскую службу с военным чином и Высочайшим указом 2 ноября 1807 года назначен таврическим гражданским губернатором. 12 марта 1809 года Бороздин был награждён орденом св. Анны 1 степени. Высочайшим указом 20 февраля 1812 года, повелено ему присутствовать в Правительствующем Сенате, с оставлением при занимаемой им должности губернатора.

На полуострове Бороздиным были приобретены имения Кучук-Ламбат и Саблы, ставшие излюбленным местом пребывания русских и иностранных вояжеров по Крыму.

С началом отечественной войны в 1812 году, Бороздин просил у Государя разрешения отправиться в армию, на что и получил соизволение, но остановлен был в Крыму, вследствие возникшей там чумы, распространившейся более чем в 50-ти деревнях; получив тогда начальство над всеми сухопутными войсками на Крымском полуострове, Бороздин действовал с усердием и распорядительностью, так что зараза не только не распространилась за пределы Крымского полуострова, но даже остановлена и прекращена была в тех местах, где уже оказалась; главнейшие города и большая часть Крыма были спасены от чумы.

С 20 июля 1816 года Бороздин присутствовал в Правительствующем Сенате, с увольнением от должности губернатора, а 29 августа был назначен в межевой департамент Сената. Высочайшим указом 2 ноября 1828 года был уволен от службы и жил в своем крымском имение в Кучук-Ламбате, занимаясь его обустройством. Гостивший у него в 1834 году Э. Андреевский, писал:

Служа таврическим губернатором, Бороздин занимался меньше своим губернаторством, чем своими дачами, потому его попросили выйти в отставку, чтобы не отвлекать его от любимых его занятий. Он устроил сначало Саблинское имение, он вскоре бросил его и занимался исключительно Кучук-Ламбатом. Он насадил здесь пропасть прекрасных растений, но уже не имел средств, чтобы воздвигнуть барские чертоги. Он исправил кое-как татарские дома и избы рабочих. Бороздин жил в доме ниже домика, занимаемого женой, где все было устроено как по струне. Когда я увидел его в первый раз, это был человек лет за 60, с правильными, красивыми чертами лица. Хотя немного глух, он был чрезвычайно занимательный собеседник и, кажется, имел все, что нужно, чтобы быть порядочным человеком. Странно, что дворовые девки и молодые женщины его довольно любили, несмотря на то, что он частенько их поколачивал, но, правда всегда собственноручно и не так больно. Разумеется вместе с тем он их и баловал.

В разное время в доме Бороздина бывали Пушкин, Жуковский и Грибоедов. Скончался в Симферополе в декабре 1838 года после тяжелой и продолжительной болезни. Похоронен в семейном склепе в имение в Кучук-Ламботе.

Семья

Жена — Софья Львовна Давыдова (1774—18 ?), внучатая племянница князя Потёмкина, единоутробная сестра Н. Н. Раевского. Дочь генерала Льва Денисовича Давыдова (1743—1801) от брака с Екатериной Николаевной Раевской (урожд. Самойловой; 1750—1825). Принесла мужу значительное приданое. В основном жила в Петербурге или в крымском имении в Кучук-Ламботе. По словам современника, в старости была «больная и кривая, и страстно занималась скрипкой». Дети:

• Лев Андреевич, майор, предводитель дворянства Чигиринского уезда.
• Мария Андреевна (1803—1849), в первом браке за декабристом И. Поджио; во втором за князем А. И. Гагариным.
• Екатерина Андреевна (1807—1843), 17 августа 1825 года вышла замуж за декабриста В. Н. Лихарева (1803—1843) и не последовала за ним в Сибирь; после развода вышла замуж за прапорщика Шостака.

Литература

• Белова С. Л. Дворянское гнездо А. М. Бороздина – Давыдовых // Вдохновленный Крымом, 1998, стр. 117—127.
• Вьюницкая Л. Н. Бороздин, Андрей Михайлович // Крым в лицах и биографиях, 2008, стр. 149—152.
• Линниченко И. А. К биографии Таврическаго губернатора генерал-лейтенанта Андрея Михайловича Бороздина.] // Известия Таврической ученой архивной комиссии, Т. 50, стр. 191—201.
• Минчик С. С. Грибоедов и Крым, 2011, стр. 60.
• Записки Э. С. Андреевского: [в 3 т.] / под ред., с пред. и прим. С. Л. Авалиани // Из архива К. Э. Андреевского. Одесса : тип. Акционерного Южно-Русского о-ва Печатного Дела, 1913-1914. Т. 1. — 1913. — С. 280.

Ссылки

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002897077#?page=276 Бороздин, Андрей Михайлович] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [asgriboedov.blogspot.com/2012/12/blog-post_8.html Семья графа А. М. Бороздина на страницах крымской грибоедовианы.]

Отрывок, характеризующий Бороздин, Андрей Михайлович

– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.