Борцы (фильм)
Борцы | |
Жанр |
политическая драма |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария |
Альфред Курелла, |
В главных ролях |
Бруно Шмидтсдорф, |
Кинокомпания | |
Длительность |
75 мин. |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Борцы» (нем. Kämpfer) — советский художественный фильм 1936 года, политическая драма, созданная киностудией «Межрабпомфильм» (Международная рабочая помощь) и творческим объединением «Рот-Фронт». Существуют версии фильма на русском и немецком языке.
Содержание
История создания фильма
Фильм был создан в 1936 году немцами, эмигрировавшими в СССР после прихода нацистов к власти. Одним из главных героев решено было сделать Георгия Димитрова, как борца с фашизмом. В фильме действительно появляется сам Димитров и ещё раз, специально для фильма, произносит свою знаменитую речь на Лейпцигском процессе.
Фильм вышел на экраны 4 декабря 1936 года. Но судьба создателей фильма печальна — многие из них были арестованы и репрессированы. Несмотря на все репрессии фильм вышел на экраны даже московских кинотеатров, но в январе 1937-го одним ударом были без предупреждения уволены все эмигрировавшие немецкие деятели искусства, чьи договоры с закрытой в том же году студией «Межрабпомфильм» были переданы «Мосфильму».[1].
Репрессии
Во время съемок были арестованы Вальтер Раушенбах и Эрнст Мансфельд, ассистенты режиссёра и организаторы, которых все знали в съемочной группе и на студии благодаря их повседневной работе в период съемок. Мансфельд, кроме того, попробовал себя и в качестве исполнителя. Ко времени первого просмотра и обсуждения «Борцов» была арестована актриса Карола Неер, состоявшая в штате студии «Межрабпомфильм», которой предназначались большие роли в следующих эмигрантских кинопроектах. Высокопоставленные функционеры российской компартии Николай Бухарин и Карл Радек, по мнению Вангенхайма открыто симпатизировавшие фильму, на первом показательном процессе в августе 1936 года были объявлены врагами народа, и с тех пор об их существовании нужно было забыть.
В 1937–1938 годах были арестованы еще несколько членов съемочной группы «Борцов»: Шмидтсдорф, Восс, Дамериус, Арендт, Лотар Вольф, Матебловски, Маргис, Хауска. Другие при благоприятных личных обстоятельствах покинули страну актеры игравшие в фильме нацистов: Эрнст Буш, Трепте, Грайд, Трёш и Гранах[1].
Сюжет
Действие фильма происходит в 1933 году в Германии. Главный герой Лемке был убит нацистами.
В ролях
- Бруно Шмидтсдорф — Фриц Лемке
- Лотта Лёбингер — матушка Лемке, мать Фрица
- Грегор Гог — Петерс
- Инга фон Вангенхайм — Анна
- Генрих Грайф — Айкхофф, фашист (как Хайнрих Грайф)
- Александр Тимонтаев — Рабенкампф, фашист
- Роберт Трёш — Отто
- Александр Гранач — Ровелли, друг Димитрова
- Александр Гейрот — дирижёр Киербух (Клеберсбух) (как Александр Хайрот)
- Евгения Мезенцева — жена Киербуха
- Людмила Глазова — Урсула, дочь Киербухов
- Эрнст Буш — судья Зийверт
- Лотар Вольф — доктор Хильштедт
- Николай Акимов — штурмфюрер Хайзе
- Павел Пашков — гауфюрер
- Курт Трепте — генеральный директор Штайншнайдер
Съёмочная группа
- Авторы сценария: Альфред Курелла и Густав фон Вангенхайм
- Режиссёр: Густав фон Вангенхайм
- Оператор: Борис Монастырский
- Композитор: Ханс Хауска
- Художник: Тео Отто
Технические данные
- чёрно-белый, 8 частей, 2306 м.
Напишите отзыв о статье "Борцы (фильм)"
Примечания
Ссылки
- «Борцы» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [krasnoe.tv/node/8182 «Борцы» на Красном ТВ]
- [www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/261/ Гюнтер Агде Искусство в эмиграции и фильм «Борцы»]
У этой статьи нет иллюстраций. Вы можете помочь проекту, добавив их (с соблюдением правил использования изображений).
Кадры из советских и российских нелюбительских кино- или телефильмов или телевизионных передач, впервые показанные до 1 января 1954 года (более 70 лет назад) находятся в общественном достоянии. При загрузке таких кадров используйте шаблон {{PD-Russia}} (желательно загружать на Викисклад в категорию Films of the Soviet Union). |
Отрывок, характеризующий Борцы (фильм)
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.