Ботаническое ресурсоведение

Ботани́ческое ресурсове́дение, или экономи́ческая бота́ника — раздел ботаники; наука, изучающая возможности и пути хозяйственного использования растений, распространение и состояние ресурсов важнейших лекарственных и пищевых растений, а также другие аспекты использования растений человеком. Одной из современных задач ботанического ресурсоведения является создание системы информационного обеспечения по биоресурсам, включающей систему мониторинга.

Название науки «Ботаническое ресурсоведение» предложено Ал. А. Фёдоровым (1966). По определению Ал. А. Фёдорова, ботаническое ресурсоведение — наука о растительных ресурсах.

Научные истоки современного ботанического ресурсоведения: лесная таксация с её методами учёта древесины в лесах, математической оценкой продукции леса на основе закономерностей роста деревьев и размещения их в пределах типов леса; луговедение с его количественными методами изучения продуктивности сенокосов и пастбищ; геоботаника; геоботаническая картография.

См. также

• Флористика

Литература

• Блинова К. Ф. и др. Ботаническое ресурсоведение // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/botaniko-farmakognost_slovar1990.djvu Ботанико-фармакогностический словарь: Справ. пособие] / Под ред. К. Ф. Блиновой, Г. П. Яковлева. — М.: Высш. шк., 1990. — С. 35. — ISBN 5-06-000085-0.

Ссылки

• [www.krc.karelia.ru/doc_download.php?id=1578&table_name=publ&table_ident=3681 Токарев П. Н., Антипин В. К. Геоинформационные технологии в ботаническом ресурсоведении Карелии // Фундаментальные и прикладные проблемы ботаники в начале 21 века. — Петрозаводск, 2008] (pdf)  (Проверено 1 июня 2009)

Отрывок, характеризующий Ботаническое ресурсоведение

Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.