Ботвинник, Арон Соломонович

Ботвинник Арон Соломонович
Дата рождения	25 августа 1898(1898-08-25)
Место рождения	Игумен, Российская империя (ныне Червень, Минская область Белоруссии)
Дата смерти	1 октября 1970(1970-10-01) (72 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Арон Соломонович Ботвинник (1898—1970) — советский военачальник, генерал-майор (1943).

Биография

Родился 25 августа 1898 года в городе Игумен Минской губернии в еврейской семье служащих. Окончил 4 класса еврейской школы и работал портным.

В Красной армии с 1919 года. Участ­ник Гражданской войны в России. Окончил военно-техническое учи­лище, затем — Воен­ную академию имени М. В. Фрунзе (в 1933 году). C 1936 года — начальник кафедры химической защиты этой академии.

Участник Великой Отечественной войны, был начальником химической службы Северо-Западного и 1-го Белорусского фронтов. Звание генерал-майора технических войск присвоено 21 апреля 1943 года.

С 1945 года А. С. Ботвинник — начальник кафедры химических войск Военно-инженерной академии, с 1949 года — начальник химического отдела Белорусского военного округа. В отставку вышел 3 января 1953 года.

Умер 1 октября 1970 года похоронен в колумбарии на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награды

• Награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Богдана Хмельницкого 1-й степени, Красной Звезды и медалями.

Ссылки

• [www.rujen.ru/index.php/%D0%91%D0%9E%D0%A2%D0%92%D0%98%D0%9D%D0%9D%D0%98%D0%9A_%D0%90%D1%80%D0%BE%D0%BD_%D0%A1%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 БОТВИННИК Арон Соломонович]
• [www.sem40.ru/index.php?newsid=211661 Евреи — генералы и адмиралы СССР (участники войны с нацизмом), родившиеся в Белоруссии]
• [www.yadvashem.org/yv/ru/pdf/yad_vashem_studies/arad_2.pdf Ицхак Арад, Евреи СССР на фронтах войны с нацистской Германией]

Отрывок, характеризующий Ботвинник, Арон Соломонович

Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.