Ботвинник, Берл
Ботвинник Берл | |
англ. Berl Botvinik | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
Ботвинник Берл (24 декабря 1885, Раков — 1945, Нью-Йорк) — еврейский прозаик, драматург.
Биография
Ботвинник Берл родился в местечке Раков Минской губернии в бедной семье плотника Якова Ботвинника и Рашель-Гиты Кауфман. До 13 лет учился в хедере, затем в иешиве в Минске. В 16 лет стал еврейским стенографом, примкнул к бундовскому движению, был арестован за распространение нелегальной литературы.
С 1905 в США. В 1909 дебютировал рассказами в еврейской периодической прессе. С 1913 сотрудничал в нью-йоркской газете «Форвертс». Здесь им были опубликованы различные юмористические истории еврейского театра, биографии и характеристики еврейских актёров. В 1914—1922 был ответственным за новости еврейского театра, а позднее возглавлял колонку, посвящённую еврейскому театру.
Его пьесы «Бейлка маронетка» («Бейлка-кукла») (которая была поставлена в 1913 на сцене Королевского театра в Нью-Йорке), «Вегетарианец», «Шайке балеголе» («Шайке-извозчик») и др. ставились на евр. сцене и пользовались успехом. В 1920 издал книгу «Дерцейлунген ун билдер» («Рассказы и картины»).
Напишите отзыв о статье "Ботвинник, Берл"
Примечания
Ссылки
- [www.museumoffamilyhistory.com/yt/lex/B/botvinik-berl.htm]
- [www.rujen.ru/index.php/Ботвинник Ботвинник Берл] — статья из Российской еврейской энциклопедии
Отрывок, характеризующий Ботвинник, Берл
– За что? – спросил Алпатыч.– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.