Ботвин, Нафтали

Исаак Нафтали Ботвин
Izaak Naftali Botwin
Рисунок из газеты «Chwila» 7 августа 1925 года
Дата рождения:	1905(1905)
Место рождения:	Королевство Галиции и Лодомерии, Австрийская империя
Дата смерти:	1925(1925)
Место смерти:	Львов, Польша
Гражданство:	Польша Польша
Партия:	Коммунистическая партия Западной Украины
Основные идеи:	Марксизм
Награды:	Его именем в советские времена называлась улица во Львове

Нафтали Ботвин (польск. Izaak Naftali Botwin; 1905—1925, Львов) — польский коммунист еврейского происхождения, деятель польского рабочего движения.

С 1922 г. — член молодёжной еврейской организации «Цукунфт» (идиш ‏צוקונפֿט — будущее‏‎). С 1923 г. — член Коммунистического Союза Молодёжи Западной Украины в Польше. С 1925 г. — член Коммунистической партии Западной Украины, КПЗУ.

Биография

Биография Н. Ботвина была довольно типичной для того времени. Он был восьмым ребёнком в бедной еврейской семье. Нафтали ничего не помнил о его рано умершем отце. С детства он был слаб здоровьем и начал ходить только в возрасте семи лет. Его образование закончилось с окончанием трёх классов общеобразовательной школы. С раннего возраста он должен был содержать себя, принимаясь за любую имеющуюся работу. Последнее место работы перед арестом — сапожник. В 1921 году Ботвин вступил в профсоюз и вскоре стал членом Коммунистической партии Западной Украины, КПЗУ. Идеологические убеждения, а также тяжёлая форма туберкулёза и осознание неминуемой скорой смерти, повлияли на принятие Ботвиным решения совершить акт террора по отношению к провокатору.

28 июля 1925 года, выполняя задание партии по устранению провокатора, который проник в партийные ряды и выдал четырёх коммунистов, среди бела дня прямо на улице Львова застрелил агента польской политической полиции Дефензивы Юзефа Цехновского. На месте убийства был без сопротивления арестован полицией. Отвечая на вопрос суда о том, как он стал коммунистом, сказал: «Я читал, слушал дискуссии, однако, недовольство жизнью привело меня к тому, что я понял справедливость коммунистической идеи, как решение социальной несправедливости».

По приговору суда расстрелян, несмотря на многочисленные протесты в Польше и за границей.

Похоронен во Львове, на Яновском кладбище.

12 декабря 1937 года, в ходе Гражданской войны в Испании, из евреев-добровольцев была сформирована рота второго батальона Палафокс 13-й интербригады им. Домбровского, которой присвоено имя Нафтали Ботвина. Рота имени Ботвина стала главным символом еврейского участия в Гражданской войне в Испании.

В советское время до 1992 года во г. Львове именем Нафтали Ботвина была названа улица (теперь улица Кулиша).

В городе Астрахани именем Нафтали Ботвина названа образованная в 1926 году улица. Улица носит название и по сей день.

В городе Великие Луки также есть улица Ботвина.

Ссылки

• З історії революційного руху у Львові. Документи і матеріали. Львів, 1957. стр.240 ,241.
• [www.marxists.org/subject/jewish/botwin/introduction.htm The Naftali Botwin Company By Mitch Abidor] (англ.)
• [lamerkhav.wordpress.com/%D0%BC%D0%BE%D0%B7%D0%B0%D0%B8%D0%BA%D0%B8-%D1%81-%D0%B8%D0%B7%D1%80%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%BC-%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8/%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D1%82/ СОЛДАТ Michael Dorfman’s Essentials]
• [www.ji.lviv.ua/n51texts/melamed-en.htm Dr. Vladimir Melamed. JEWISH LVIV. ¹51 / 2008] (англ.)

Отрывок, характеризующий Ботвин, Нафтали

Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.