Ботеро, Фернандо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фернандо Ботеро Ангуло

Фернандо Ботеро
Имя при рождении:

Fernando Botero Angulo

Гражданство:

Колумбия Колумбия

Жанр:

фигуративизм

Награды:
Работы на Викискладе

Фернандо Ботеро Ангуло (исп. Fernando Botero Angulo; род. 19 апреля 1932) — колумбийский художник, скульптор, работающий в технике фигуративизма, называющий себя «самым колумбийским из колумбийских художников», стал известен после того, как выиграл первый приз на «Выставке колумбийских художников» в 1959 году.



Биография

Ботеро родился в Медельине, Антьокия, Колумбия, Южная Америка, где Католическая церковь приняла барочный стиль. На протяжении своего детства Ботеро был изолирован от традиционного искусства, хранившегося в музеях и других культурных учреждениях. Когда Фернандо было четыре года, умер его отец[1]. В 1948 году в возрасте 16 лет Ботеро опубликовал свои первые иллюстрации в колумбийской газете El Colombiano и использовал полученные деньги на оплату за обучение в средней школе в лицее де Маринийя Антьокия.

В 1952 году Ботеро побывал в Боготе, где состоялась его персональная выставка в галерее Лео Матиса. Позднее в том же году он выиграл девятое издание Salón de Artistas Colombianos.

В 1992 году Фернандом был поставлен памятник в барселонском аэропорту «Caballo», что по русски означает «Конь»

Напишите отзыв о статье "Ботеро, Фернандо"

Примечания

  1. [www.boterosa.org/biography/boteros_early_life.html Botero: Beloved Artist of the Americas]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ботеро, Фернандо

В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.