Боувер, Иван Васильевич

Иван Васильевич Боувер
Правитель Олонецкого наместничества
22 сентября 1792 — 12 декабря 1796
Предшественник:	Чириков Афанасий Иванович
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	22 сентября 1742(1742-09-22)
Смерть:	22 апреля 1822(1822-04-22) (79 лет)
Род:	Боуверы
Отец:	Василий Иванович Боувер
Супруга:	Ирина Яковлевна (1771—1817)
Военная служба
Звание:	генерал-поручик (1795)
Сражения:	Русско-турецкая война (1768—1774)
Награды:

Иван Васильевич Боувер (1742—1822) — военный и государственный деятель Российской империи, генерал-поручик, тайный советник, сенатор, правитель Олонецкого наместничества.

Биография

Происхождением из дворян Смоленской губернии.

В 1760—1764 годах учился и окончил кадетский сухопутный корпус, был выпущен в генеральный штаб подпоручиком и первоначально работал картографом. Принимал участие в 1763 году в составлении карты Ингерманландии, а в 1764 году — карты всей России.

Оставался в генеральном штабе до 1773 года. Принимал участие в русско-турецкой войне, сражался в 1769 году под Хотином и Яссами, а также производил картографические съемки между Прутом и Дунаем. Затем в 1770 году он участвовал в сражениях при Ларге и Кагуле и во взятии Браилова, а в 1773 году — в атаке Силистрии.

В том же году Боувер, в чине подполковника (с 8 декабря 1771 года), был выпущен из генерального штаба в орловский пехотный полк, в котором остался до конца военных действий. В 1776 и 1777 годах Боувер состоял при графе Румянцеве-Задунайском и составлял «генеральную карту Молдавии, Валахии, полуострова Крыма и Кубани, с показанием всех действий прошлой турецкой войны и с назначением мест сражений».

22 сентября 1778 году Боувер, в чине полковника, был переведен в Белозерский 13-й пехотный полк, с которым в 1782 году стоял на Буге у Очакова, а в 1783 году участвовал в занятии Крыма.

Произведённый 21 апреля 1785 года в бригадиры, а 21 апреля 1787 года — в генерал-майоры, Боувер в 1788 году формировал в Санкт-Петербурге батальоны для похода с флотом в Средиземное море, но начавшаяся война со шведами привела к посылке этих батальонов (и Боувера), в Финляндию, где он сражался в 1789 году при Лыкола, Гекфорсе и Гервикосках, а в 1790 году — при Сутоловой и Тавастильском постах.

В 1791 году Боувер работал над укреплением Роченсальма, а в следующем году оставил строевую службу.

22 сентября 1792 года был назначен правителем Олонецкого наместничества. 1 января 1795 года получил чин генерал-поручика.

12 декабря 1976 года в связи с ликвидацией Олонецкого наместничества назначен сенатором.

19 декабря 1796 года назначен в первый департамент Правительствующего Сената.

В 1797 году Боувер получил ранг тайного советника, 9 декабря того же года назначен во временный апелляционный департамент Сената.

19 декабря 1799 года уволен со службы по собственному желанию с сохранением жалованья.

Семья

Старший брат Я. В. Боувер — первый шеф Екатеринбургского мушкетёрского полка.

Источники

• Н. А. Кораблёв, Т. А. Мошина. Олонецкие губернаторы и генерал-губернаторы: Биографический справочник. — Петрозаводск: «Строительный стандарт», 2012. — С. 36—37. — 140 с. — ISBN 5-87870-010-7.
• Сергей Владимирович Волков. Генералитет Российской империи: энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II, T. 1. Центрполиграф, 2009. С. 187.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/12855/Боувер Статья] в словаре Половцова.

Отрывок, характеризующий Боувер, Иван Васильевич

– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.