Боуи, Дэвид

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Боуи
David Bowie

Дэвид Боуи во время турне в поддержку альбома Heathen (2002)
Основная информация
Полное имя

Дэвид Роберт Джонс

Дата рождения

8 января 1947(1947-01-08)

Место рождения

Брикстон, Ламбет, Лондон, Англия

Дата смерти

10 января 2016(2016-01-10) (69 лет)

Место смерти

Манхэттен, Нью-Йорк, Нью-Йорк, Соединённые Штаты Америки

Годы активности

19642016

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

вокалист
композитор
художник
актёр
продюсер
автор песен

Певческий голос

баритон[1]

Инструменты

гитара
саксофон
клавишные

Жанры

арт-рок
глэм-рок
экспериментальный рок
поп-рок
психоделический поп
альтернативный рок
соул
новая волна
эмбиент
электронная музыка
авангардный джаз

Псевдонимы

Дэвид Боуи

Коллективы

Tin Machine
The Spiders from Mars

Сотрудничество

Тони Висконти
Мик Джаггер
Мик Ронсон
Игги Поп
Лу Рид
Джон Леннон
Карлос Аломар
Элвис Пресли
Брайан Ино
Queen
Тина Тёрнер
Ривз Гэбрелс
Pet Shop Boys
Трент Резнор
Placebo
Arcade Fire

Лейблы

RCA (19721985)
EMI
Virgin Records
ISO
Columbia Records

Награды

Дэ́вид Бо́уи (англ. David Bowie) [ˈboʊ.i]?[2] (настоящее имя Дэ́вид Ро́берт Джонс (англ. David Robert Jones); 8 января 1947, Брикстон, Ламбет, Лондон, Англия[3] — 10 января 2016, Манхэттен, Нью-Йорк, Нью-Йорк, Соединённые Штаты Америки[4]) — британский рок-певец и автор песен, а также продюсер, звукорежиссёр, художник и актёр. На протяжении пятидесяти лет занимался музыкальным творчеством и часто менял имидж, поэтому его называют «хамелеоном рок-музыки». При этом Боуи удавалось сохранять собственный узнаваемый стиль, успешно совмещая его с актуальными музыкальными направлениями. Боуи считается новатором, в частности, благодаря своим работам 1970-х. Он оказал влияние на многих музыкантов[5], был известен своим характерным голосом[6] и интеллектуальной глубиной созданных им работ[7][8].

Выпустив в первые годы своей деятельности альбом David Bowie и несколько синглов, Дэвид Боуи тем не менее стал известен широкой публике лишь осенью 1969 года, когда его песня «Space Oddity» достигла первой пятёрки в британском хит-параде. После трёх лет экспериментов он вновь появился на публике в 1972 году во время расцвета глэм-рока, создав яркий андрогинный образ персонажа по имени Зигги Стардаст. Его хит-сингл «Starman» из знаменитого альбома The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars вошёл в первую десятку хит-парада Великобритании. В период относительно недолгого использования образа Зигги Стардаста Боуи часто применял музыкальные инновации и необычные визуальные постановки.

В 1975 году Боуи добился первого крупного успеха в Америке с синглом номер один «Fame», написанным в соавторстве с Джоном Ленноном, и хит-альбомом Young Americans, стиль которого певец описал как «пластиковый соул» (англ. plastic soul). Звук альбома представляет собой радикальный сдвиг в музыкальном стиле Боуи, который первоначально оттолкнул многих британских фанатов певца[9]. Затем он оправдал ожидания своего лейбла и американских поклонников, выпустив минималистский альбом Low (1977) — первый из трёх дисков так называемой «Берлинской трилогии Боуи», записанных совместно с Брайаном Ино в течение последующих двух лет. Все три альбома вошли в пятёрку лучших хит-парада Великобритании и на долгое время снискали крайне положительные отзывы критиков.

После неустойчивого коммерческого успеха в конце 1970-х годов Боуи вновь появился на первом месте в британских чартах в 1980 году с синглом «Ashes to Ashes» и альбомом Scary Monsters (and Super Creeps). В 1981 году он вместе с группой Queen записал «Under Pressure» — ещё один сингл, добравшийся до вершины британского чарта. Новый пик коммерческого успеха Боуи пришёлся на 1983 год, в котором был выпущен альбом Let’s Dance, включавший такие хиты, как «Let’s Dance», «China Girl» и «Modern Love». На протяжении 1990-х и 2000-х Боуи продолжает экспериментировать с музыкальными жанрами, в том числе играя в стилях белый соул, индастриал, AOR и джангл. Его последним студийным альбомом стал Blackstar, выпущенный 8 января 2016 года.

В 2000 году еженедельник New Musical Express проводил опрос среди музыкантов различных стилей и направлений. Вопрос был только один: «Какой музыкант оказал наибольшее влияние на ваше собственное творчество?» По результатам опроса самым влиятельным музыкантом столетия был признан Дэвид Боуи[10]. Боуи добился признания в том числе и как киноактёр; среди самых известных его ролей — инопланетянин Томас Джером Ньютон в «Человеке, который упал на Землю» (награждён американской кинопремией «Сатурн»), вампир Джон в «Голоде», король гоблинов Джарет (англ.) в «Лабиринте».

В 2002 году в опросе Би-би-си «100 величайших британцев» Боуи занял 29-е место. На протяжении своей карьеры он продал более 136 миллионов пластинок, тем самым войдя в десятку самых успешных артистов в истории популярной музыки Великобритании. Шесть его альбомов входят в список «500 величайших альбомов всех времён» по версии журнала Rolling Stone (причём первые три из них вышли подряд — с 1972 по 1973 год, остальные три — в 19761977 годы). В 2004 году журнал Rolling Stone поставил его на 39-е место в списке «100 величайших исполнителей рок-музыки всех времён»[11] и на 23-е место в списке «100 величайших вокалистов всех времён»[12].

8 января 2016 года Боуи исполнилось 69 лет[13], но два дня спустя музыкант скончался от рака печени, с которым боролся на протяжении последних полутора лет[14][15]. Певец скончался в кругу своей семьи.





Биография

1947—1962: ранние годы

Дэвид Боуи (имя при рождении — Дэвид Роберт Джонс) родился в лондонском районе Брикстон. Его родители поженились в сентябре 1947 года, вскоре после его рождения[16][17]. Мать Дэвида, Маргарет Мэри Пегги (урождённая Барнс), имеет ирландские корни[18]. Она работала билетёром в кинотеатре, а его отец Хэйворд Стентон Джон Джонс — в отделе кадров благотворительного фонда Barnardo’s (англ.)[19]. Семья жила на улице Стэнсфилд-Роуд, расположенной между южными районами Лондона — Брикстоном и Стокуэллом. Один из соседей вспоминал: «Худшее место и время для детства, чем Лондон 1940-х, представить невозможно». Пока Боуи не исполнилось шесть лет, он учился в подготовительной школе Стокуэлла, где приобрёл репутацию одарённого и целеустремлённого ребёнка, а также непослушного скандалиста[20][21].

В 1953 году семья Боуи переехала в соседний пригород Бромли. Там Дэвид поступил в начальную школу Burnt Ash Junior School, расположенную на Рэйнджфилд-Роуд (сейчас эта школа известна как Burnt Ash Primary School). В 1957—1958 годах он состоял в футбольной команде школы. Вокальные способности Дэвида в школьном хоре оценивали как «удовлетворительные», игру на флейте лучше средней[22]. В возрасте девяти лет он начал посещать открывшиеся классы музыки и хореографии (англ.), где показал удивительные творческие способности: учителя называли его интерпретации «ярко художественными», а его координацию «удивительной» для ребёнка[22]. В том же году его интерес к музыке получил дополнительный стимул. Отец принёс домой коллекцию американских пластинок Фрэнки Лаймона and The Teenagers, The Platters, Фэтса Домино и Литла Ричарда[23]. Впоследствии Боуи скажет о «Tutti Frutti»: «Я слышал Бога»[24]. Большое впечатление на него произвёл Элвис Пресли: «Я увидел, как моя кузина танцевала под… „Hound Dog“. Прежде я не видел, чтобы что-либо заставило её встать и настолько её потрясло. Сила этой музыки произвела на меня действительно незабываемое впечатление. Я стал покупать пластинки сразу после этого случая»[25]. К концу следующего года Боуи заполучил укулеле и самодельный бас (англ.) и начал участвовать в скиффл-сессиях с друзьями. Одновременно Дэвид увлёкся игрой на фортепиано. Его сценические номера были в стиле почитаемых им Пресли и Чака Берри. Участники местного скаутского движения Wolf Cub (англ.) описывают их как «завораживающие… подобно чему-то с другой планеты»[25]. Тем временем, Боуи провалил общенациональный выпускной экзамен, после чего отправился учиться в технический колледж Bromley Technical High School, ныне известный как Ravenswood School For Boys[26].

Биограф Боуи Кристофер Сэндфорд (англ. Christopher Sandford) так описывает эту необычную техническую школу:

Несмотря на свой статус, к тому времени, когда Дэвид приехал учиться (1958), заведение было богато тайными ритуалами, как и любая [английская] общественная школа. Имелись факультеты, названные в честь государственных деятелей восемнадцатого столетия — Питта и Уилберфорса. Особое внимание уделялось языкам, наукам и дизайну. Университетская атмосфера при опекунстве Оуэна Фрэмптона была потрясающей. По воспоминаниям Дэвида, Фрэмптон имел большое влияние в школе благодаря силе своего характера, а не интеллекту. Его коллеги по колледжу не обладали ни тем, ни другим. Они охотно отдавали своих наиболее одарённых учеников в сферу искусства, где нравы были весьма либеральными. Фрэмптон активно поощрял своего собственного сына Питера продолжить музыкальную карьеру с Дэвидом. Однако первоначальное сотрудничество Дэвида Боуи и Питера Фрэмптона было весьма коротким. Их полноценная совместная деятельность началась лишь тридцать лет спустя (во время Glass Spider Tour)[26].

Боуи изучал искусство, музыку и дизайн, включая типографское макетирование и печать. Его брат Терри познакомил Дэвида с современным джазом, под его влиянием Боуи увлекся такими музыкантами как Чарльз Мингус и Джон Колтрейн. В 8–9 лет Дэвид впервые услышал Литтл Ричарда, и он загорелся мечтой стать саксофонистом. Это подтолкнуло его купить свой первый саксофон — «селмер» — из розовой пластмассы. Ради такой покупки Дэвид вынужден был таскать заказы для мясной лавки[27]. А в 1961 году мать подарила ему белый пластмассовый альт-саксофон на рождество; вскоре он начал брать уроки у местных музыкантов[28]. В 15-летнем возрасте между Боуи и его другом Джорджем Андервудом (англ. George Underwood) произошла драка из-за девушки: Андервуд, носивший перстень на пальце, ударил Боуи в левый глаз, из-за чего последнему пришлось оставить школу на четыре месяца, чтобы врачи, опасавшиеся, что он потеряет зрение, смогли провести ряд операций и предотвратить слепоту[29][30]. Пока Дэвид лежал в больнице, его брат Терри приносил ему книги, тем самым знакомя с Керуаком и Оруэллом. Врачам не удалось полностью восстановить зрение, в результате травмы у Боуи возникло дефектное восприятие глубины поля зрения. Боуи заявил, что, хотя он и может видеть своим травмированным глазом, восприятие цвета утрачено (постоянно присутствует коричневый фон). Зрачок травмированного глаза стал мидриатичным, что создало впечатление различного цвета глаз у Дэвида[30]. Несмотря на драку, Андервуд и Боуи остались хорошими друзьями, Андервуд создавал иллюстрации для ранних альбомов Боуи[31].

В детстве Боуи научился играть на саксофоне и гитаре; позже — стал мультиинструменталистом (электрогитара, двенадцатиструнная гитара, клавишные, фортепиано, клавесин, губная гармоника, синтезатор, меллотрон, стилофон (англ.), ксилофон, вибрафон, кото, ударные и перкуссия)[32][33]. Дэвид Боуи — левша, однако играет на гитаре как правша.

1962—1968: от Kon-rads до Riot Squad

Дэвид Боуи о глэм-роке

Дело в том, что само это движение продолжалось всего 18 месяцев. От начала до конца. Потом мы все пошли дальше — Roxy Music и я. Конечно, были те, кто заскочил в последний вагон, всякие Гэри Глиттеры и иже с ними. Всё-таки, они были ужасны. Они нам не нравились. Мы были большими снобами в этом отношении. Нас было трое: T.Rex, Roxy и я. Всё. Вот и вся школа глэм-рока. Это даже не движение.[34].

Интервью журналу Filter ( №6 / 2003 )

Перейдя от пластмассового саксофона к реальным инструментам в 1962 году, Боуи в возрасте 15 лет организовал свою первую группу The Kon-rads, игравшую рок-н-ролл с гитарной основой на местных вечеринках и свадьбах. В состав входило от четырёх до восьми участников, и Андервуд был среди них[35]. Год спустя он ушёл из Bromley Technical High School и сообщил родителям о своём намерении стать поп-звездой. Мать быстро нашла сыну работу в качестве помощника электрика. Разочарованный ограниченными амбициями своих товарищей по группе, Дэвид оставил The Kon-rads и перешёл в другую команду — The King Bees, после чего написал письмо новоиспечённому миллионеру Джону Блуму (англ.), сделавшему состояние на продаже стиральных машин, предлагая ему «сделать для нас то, что Брайан Эпстайн сделал для Битлз, и… заработать ещё один миллион». Блум не ответил на предложение, но передал его Лесли Конну (англ. Leslie Conn), партнёру Дика Джеймса (англ.) (который издавал песни Битлз вместе с Эпстайном), что привело к заключению первого контракта Дэвида Боуи с менеджером[36].

В начале 1960-х Боуи выступал под своим собственным именем или под псевдонимом «Дэйви Джонс», имевшем два написания — Davy и Davie, что создавало путаницу с Дэйви Джонсом из The Monkees. Чтобы избежать этого, в 1966 году он взял псевдоним Боуи в честь героя Техасской революции: будучи большим поклонником Мика Джаггера, он узнал, что «джаггер» в переводе со староанглийского означает «нож», поэтому Дэвид взял себе похожий псевдоним (нож Боуи — тип охотничьих ножей, названный в честь Джима Боуи)[37]. Днём рождения «Дэвида Боуи» считается 14 января 1966 года. Именно в этот день он впервые появляется под таким именем с группой The Lower Third на обложке пластинки «Can’t Help Thinking About Me». Конн быстро начал продвигать Боуи. Дебютный сингл певца «Liza Jane» был выпущен под заголовком Davie Jones and the King Bees и не имел коммерческого успеха. Недовольный The King Bees и их репертуаром, базировавшимся на композициях Хаулин Вульфа и Вилли Диксона, Боуи покинул группу менее чем через месяц, чтобы присоединиться к Manish Boys, другому блюзовому коллективу, исполнявшему композиции в жанрах фолк и соул. «Я мечтал быть их Миком Джаггером», — вспоминал музыкант[36]. Очередной сингл «I Pity the Fool» был выпущен звукозаписывающей компанией Parlophone. В качестве исполнителей были указаны The Manish Boys и Davy Jones. Песня оказалась не более успешной, чем «Liza Jane». Вскоре Боуи вновь поменял группу, войдя в состав блюз-трио Lower Third, находившихся под сильным музыкальным влиянием The Who. Записанный ими «You’ve Got a Habit of Leaving» продавался не лучше прежних синглов Боуи (он был издан под заголовком David Bowie (and The Lower Third), на фирме Pye Records), ознаменовав окончание контракта с Конном. Заявив, что он уходит из шоу-бизнеса «для изучения пантомимы в театре Sadler’s Wells», Боуи тем не менее остался в составе Lower Third. Его новый менеджер Ральф Хортон (англ. Ralph Horton), который позже сыграл важную роль в переходе музыканта к сольному творчеству, вскоре стал свидетелем перехода Боуи в очередную группу, Buzz, с которой он выпустил свой пятый неудачный сингл «Do Anything You Say». Будучи с Buzz, он также присоединился к группе Riot Squad; созданные ими записи, которые включали в себя композицию Боуи и материал The Velvet Underground, не были изданы. Кен Питт, которого привёл Хортон, занял пост менеджера Боуи[38]. В начале своего творческого пути он прошёл через блюз и «музыку в стиле Элвиса», работая со многими британскими поп-стилями.

Боуи выпустил свой первый альбом в 1967 году на лейбле Deram Records, назвав его просто David Bowie. Это была смесь поп-музыки, психоделии и мюзик-холла. Примерно в то же самое время он выпустил новый сингл «The Laughing Gnome», в котором использовал ускоренный вокал стиля Chipmunk (англ.) (эффект «вокала-бурундука»). Ни одному из этих релизов не удалось попасть в чарты, после чего Боуи не записывался в течение двух лет. Его материал с лейбла Deram Records, из альбома и различных синглов впоследствии будет выпущен на многочисленных сборниках.

Увлечение Боуи всем необычным было простимулировано человеком по имени Линдси Кемп, танцовщиком и мимом, с которым познакомился молодой музыкант: «Он жил на своих эмоциях и влияние оказывал чудеснейшее. Его повседневная жизнь была самым театральным из представлений, что мне когда-либо приходилось видеть. Для меня он был живым воплощением богемной жизни. Я присоединился к цирку»[39]. Кемп в свою очередь вспоминал: «В действительности я не учил его быть артистом-мимом, а в большей степени быть собой за рамками обыденного… я помог ему освободить ангела и демона, которые составляют его сущность»[39]. Изучая под руководством Кемпа драматические искусства — от театрального авангарда до пантомимы и комедии дель арте — Боуи погрузился в создание характеров, образов и персонажей, представленных миру позже. В 1967 году Боуи продал свои первые песни другому музыканту по имени Оскар (ранний вариант псевдонима актёра и музыканта Пола Николса (англ.)). Боуи написал оскаровский третий сингл «Over The Wall We Go», который высмеивал жизнь в британской тюрьме[40]. Другая композиция Боуи, «Silly Boy Blue», была выпущена Билли Фьюри в следующем году[41]. После того, как Кемп свёл Боуи с Гермионой Фартингейл для сочинения поэтического менуэта, пара начала встречаться и вскоре стала жить вместе на квартире в Лондоне. Игравшая на акустической гитаре Гермиона организовала группу с Боуи и басистом Джоном Хатчинсоном, в период с сентября 1968 года до начала 1969 года, когда Боуи и Фартингейл расстались, трио дало несколько концертов, стиль которых объединял фолк, бит, поэзию и пантомиму[42]. В конце 1968 года очередной менеджер Боуи Кеннет Питт спродюсировал получасовой промофильм под названием «Love You till Tuesday» при участии Боуи, исполнившего несколько песен, но он оставался неизданным до 1984 года.

Как признавался сам Боуи позже, он «хотел прославиться, но не знал, как это сделать, и на протяжении 1960-х перепробовал всё, что мог, в театре, изобразительном искусстве и музыке»[43]. Несомненно, на творческий стиль Боуи того периода повлиял Сид Барретт, фронтмен Pink Floyd, в то время покинувший группу из-за проблем с наркотиками. «Вероятно, Сид Барретт привил эту идею Дэвиду (новаторство в рок-музыке), который не просто подхватил музыкальное течение, но понял, что произошло с Сидом, почему он ушёл из Pink Floyd, как он медленно сходил с ума и уходил на задний план; несомненно, Сид очень вдохновлял его», — заявил Тони Висконти. «В Сиде было что-то не от мира сего, и это меня сильно привлекало. Он был похож на Питера Пэна», — говорил сам музыкант. Дэвид Боуи сделал новаторство формой искусства[43].

1969—1973: от психоделического фолка до глэм-рока

«Space Oddity»

Дэвид Боуи о человеческой морали

Очень сложно быть разрушителем морали в мире, где морали не осталось[44].

Интервью журналу Esquire

Впервые слава улыбнулась Дэвиду в 1969 году — с выходом его сингла «Space Oddity» («Странный случай в космосе»), написанного годом ранее, но записанного и выпущенного одновременно с первой высадкой астронавтов на Луну[45]. В балладе, каламбурно обыгрывающей название культового фантастического фильма Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года» (англ. 2001: A Space Odyssey, 1968; odyssey — странствие, oddity — странность) и повествующей об истории майора Тома — астронавта, «потерявшегося в космосе», — усматривали, как и в фильме Кубрика, аллегорию наркотического трипа[46]. Сингл попал в пятёрку лучших хитов Великобритании. Боуи добавлял последние штрихи в песню, живя с Мэри Финнигэн как её квартирант. Тогда же Финнигэн, Боуи, Кристина Остром и Барри Джексон возглавили арт-проект «Фолк-клуб», устраивавший воскресные представления в пабе «Три бочки» на Бэкенхем-хай-стрит на юге Лондона[47]. Начинание быстро приобрело популярность: в августе 1969 года проект, к этому времени сменивший название на Beckenham Arts Lab («Лаборатория искусств Бэкенхем»), организовал в местном парке бесплатный музыкальный фестиваль (позднее увековеченный Боуи в его песне «Memory of a Free Festival»[48]). В 1969—1970 годах «Space Oddity» использовалась в репортажах Би-би-си о высадке на Луну экипажа Аполлона-11 и полёте Аполлона-13, а также в телевизионной рекламе стилофона (англ.), в которой Боуи играл на этом инструменте[49].

Одноимённый лонгплей увидел свет в ноябре 1969 года и первоначально был озаглавлен David Bowie, что вызвало некоторое замешательство, поскольку первый альбом Боуи уже продавался под этим названием в Великобритании. В США пластинка первоначально была выпущена под названием Man of Words, Man of Music — дабы устранить эту путаницу[50]. В 1972 году альбом был переиздан лейблом RCA Records как Space Oddity; это название сохранилось до сих пор[51].

Образ Зигги Стардаста

В 1970 году Боуи выпустил свой третий альбом — The Man Who Sold the World; акустическое звучание предыдущих альбомов сменив на тяжёлый рок, при поддержке Мика Ронсона, который был его главным партнёром до 1973 года[52]. Большая часть альбома напоминает британский хэви-метал того периода, но альбом имел некоторые необычные музыкальные ходы, такие, как использование в заглавной песне латиноамериканских звуков и ритмов. Негодование критиков вызывала обложка музыкального диска, на которой Боуи изображён переодетым в женское платье; этот ранний пример использования андрогинности[53], равно как и утяжелённость звучания, впоследствии дала повод некоторым музыкальным критикам счесть именно эту работу Боуи «началом эры глэм-рока»[54]. В США альбом был первоначально выпущен с рисованной обложкой, на которой самого Боуи не было[55].

Следующий альбом певца — Hunky Dory, вышедший в 1971 году, отсылал к периоду «неземного» Боуи времён «Space Oddity» разве что в забавной композиции «Kooks», адресованной сыну Зоуи, родившемуся 30 мая того же года[56]. В остальном пластинка исследовала более серьёзные темы, в таких песнях, как «Oh! You Pretty Things» (первоначально песня была выпущена как сингл в исполнении Питера Нуна (англ.) из группы Herman's Hermits, в которой Боуи играл на фортепиано, песня достигла двенадцатого места в хит-параде Великобритании), полуавтобиографической «Bewlay Brothers» и «Quicksand», написанной под влиянием буддизма. В текстах молодой автор песен/композитор также отдал дань уважения своим кумирам в песнях «Song for Bob Dylan», «Andy Warhol» и «Queen Bitch», которую Боуи несколько загадочно отмечает на обложке диска, указывая как стилизацию под The Velvet Underground. Как и сингл «Changes», альбом Hunky Dory не имел шумного успеха, но он заложил основы для перехода, совершённого за восемнадцать месяцев в 1972—1973 годах, который в ближайшее время приведёт Боуи в первые ряды звёзд и принесёт ему четыре альбома и восемь синглов, попавших в лучшую десятку хит-парадов Великобритании.

В 1971 году Боуи поехал в Нью-Йорк и встретил группу, которая подсказала ему новое направление в творческом развитии. «Группа The Velvet Underground стала для меня очень важной, я почувствовал в ней необыкновенную экспрессию, непохожую на других, у Underground, по-моему, был самый потрясающий звук, смесь рока и авангарда в этакой жёсткой комбинации», — рассказывал певец[43]. Следуя примеру The Velvet Underground, Боуи в новом десятилетии сразу же создал рок-группу, не похожую на другие, которую назвал Hype. Помимо Боуи, в состав входили Ронсон и Вудмэнси на гитаре и ударных соответственно, а также Тони Висконти на басу.

По словам биографа Николаса Пегга (англ.) (автор книги «Complete David Bowie»), «Hype была больше ориентирована на рок, чем то, что он делал раньше. И песни, и само представление (шоу) явно находились под влиянием группы The Velvet Underground. Особенно одна из песен группы — „Waiting for the Man“»[43]. Но даже номер в духе Velvet не спас в тот вечер Боуи и его группу. «Мы играли концерт в Roundhouse, в Лондоне и решили: надо как-то выделиться — давайте не будем на сцене в обычных рубашках, джинсах, с длинными волосами, как делают все», — вспоминал Висконти. Все участники надели новаторские, эпатажные костюмы. «На нас даже не шикали, это был самый неудачный вечер в нашей жизни, потому что мы гордились собой, а никто даже не смотрел на сцену, так что всё было зря. Но, насколько я помню, это было чудесное шоу, для меня начался театр (смеётся)», — продолжал Боуи. «Думаю, для Дэвида это был знаменательный вечер, по моей теории именно тогда всё и началось, Hype определённо стала предшественницей группы The Spiders from Mars», — отмечал Тони Висконти[43].

Боуи продолжил дальнейшее исследование своего андрогинного имиджа на концептуальном альбоме The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars, который вышел в июне 1972 года. Благодаря этому произведению, по словам биографа Дэвида Бакли (англ. David Buckley), музыкант «бросил вызов основным канонам рок-музыки тех дней» и «создал, возможно, самый большой культ в популярной культуре»[57]. Основная тема пластинки — приближающийся армагеддон, альбом составлен из глубокомысленных композиций о человекоподобном космическом рок-мессии, уничтоженном фанатизмом своих адептов. Дэвид Боуи настойчиво требует от журналистов не называть его прошлым псевдонимом, постоянно напоминая им, что он Зигги Стардаст. Звучание альбома сочетало в себе элементы хард-рока из альбома The Man Who Sold the World с мелодичным экспериментальным роком из Hunky Dory и быстро развивающимся глэм-роком, ведомым Марком Боланом и группой T. Rex. Многие песни из альбома стали классикой рока, в том числе «Ziggy Stardust», «Moonage Daydream», «Rock & Roll Suicide», «Starman» и «Suffragette City».

10 февраля 1972 года в пабе «Toby Jug» в г. Толворте состоялся первый британский концерт Боуи в амплуа Зигги Стардаста. Выступление произвело фурор и явилось тем самым импульсом, который катапультировал певца к славе. На волне успеха Дэвид совершил масштабное турне по Великобритании. В течение следующих шести месяцев он создал, как писал Дэвид Бакли, «культ Боуи», который был «уникален — его влияние продлилось дольше и было более творческим чем, возможно, любая другая сила в поп-фэндоме»[58]. Во время тура он выступал в креативных нарядах, разработанных Кансаем Ямамото (англ.), со своим знаменитым огненно-красным маллетом. В ходе гастролей Боуи сопровождала группа из трёх музыкантов, названная The Spiders from Mars: Мик Ронсон (гитара), Тревор Болдер (бас) и Вуди Вудмэнси (ударные). Это был первый тур, в котором Боуи посетил США, его первое выступление произошло 22 сентября 1972 года в Мюзик-холле г. Кливленда, штат Огайо (в котором находится знаменитый Зал славы рок-н-ролла)[59]. Альбом достиг пятого места в чарте Великобритании, а сингл «Starman» поднялся на десятую позицию хит-парада. Успех этих релизов сделал Боуи звездой, и вскоре альбом Hunky Dory, вышедший шестью месяцами ранее, превзошёл результат The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars, попав в первую тройку британских чартов. В то же время неальбомный сингл «John, I'm Only Dancing» (не был выпущен в США до 1979 года) достиг в Великобритании двенадцатой строчки, а сингл «All The Young Dudes», который он написал и спродюсировал для группы Mott the Hoople, достиг в Великобритании третьего места (для группы став самым популярным синглом в её истории и единственным, попавшим в американский топ-40). Сначала Боуи предложил участникам Mott the Hoople песню «Suffragette City», но группе она не понравилась. Тогда он за короткое время сочинил новую песню. По рассказам очевидцев, он просто сел на пол, скрестив ноги, напротив солиста группы и принялся за написание песни. Эта песня стала гимном глэм-рока. При этом Дэвид Боуи считает, что её интерпретируют неправильно. На самом деле это мрачная апокалиптическая песня. «Новость», которую призывает рассказывать певец, это та же новость, которая имеется в виду в песне «Five Years» из альбома The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars: человечеству осталось жить всего пять лет. «Это не гимн молодёжи, как думают люди, а в точности до наоборот», — говорил Боуи. Песню исполняло несколько десятков музыкантов, включая таких известных, как Брюс Дикинсон, Оззи Осборн, Ринго Старр, Massive Attack и Judas Priest[60].

В то же самое время Боуи начал продвигать и продюсировать своих кумиров рок-н-ролла, с двумя из которых познакомился в популярном нью-йоркском ночном клубе Max’s Kansas City[61]. Вместе с Ронсоном он спродюсировал альбом Transformer, обеспечивший Лу Риду, в недавнем прошлом — вокалисту Velvet Underground, первый сольный успех. Затем Игги Поп с группой The Stooges при поддержке Боуи и MainMan Productions записали свой третий альбом Raw Power. На записи альбома Боуи не присутствовал, но занимался его сведением[62]. На альбомах Transformer Лу Рида и The Idiot Игги Попа Боуи исполнил и партии бэк-вокала. «Самый актуальный рок-композитор современности — Лу Рид, — заявил Боуи позже в интервью Уильяму Берроузу, — не из-за того, что он делает, а из-за того направления, которое он избрал. Половины современных групп не существовало бы, если бы Лу Рид не взялся за гитару»[63].

The Spiders from Mars вновь собрались вместе, чтобы записать следующее произведение маэстро, Aladdin Sane, изданное в апреле 1973 года. Это был первый альбом Боуи, ставший номером один в Великобритании. «Зигги отправляется в Америку»[64], — так характеризовал работу сам автор; все новые песни были написаны им в дороге — на кораблях, в автобусах или поездах во время первого этапа его турне по США в поддержку альбома The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars. На обложке альбома (которую Бакли называл «поразительнейшей из всех рок-обложек»)[65] Боуи был изображён с причёской, как у Зигги, и красными, чёрными, синими молниями на лице. Пластинка включала в себя композиции «Jean Genie» и «Drive-In Saturday», ставшие хитами в Великобритании, а также кавер-версию песни The Rolling Stones «Let’s Spend the Night Together». Во время записи Aladdin Sane к команде Боуи присоединился клавишник Майк Гарсон, и его соло на одноимённой песне было воспринято критиками, как одна из основных изюминок альбома[65][66].

Более поздние шоу Боуи в образе Зигги Стардаста, на которых исполнялись песни из альбомов Ziggy Stardust и Aladdin Sane (а также несколько более ранних композиций, в частности, «Changes» и «The Width of a Circle»), были ультратеатральными: некоторые сценическими моменты — такие как раздевание Боуи до набедренной повязки сумоиста или симуляция орального секса с гитарой Ронсона, — публику шокировали[67]. По завершении турне Боуи дал пресс-конференцию в образе Зигги, после чего в лондонском Hammersmith Odeon (англ.) 3 июля 1973 дал своему персонажу драматическую и эффектную «отставку», объявив: «Из всех шоу этого тура, это шоу особенное и останется с нами дольше всех, потому что это не только последнее шоу тура, это — последнее шоу, которое мы будем когда-либо делать. Спасибо» (англ. «Of all the shows on this tour, this particular show will remain with us the longest, because not only is it the last show of the tour, but it’s the last show that we’ll ever do. Thank you.»). Сохранилась запись этого шоу, снятая режиссёром Донном Аланом Пеннебейкером (англ.) — Ziggy Stardust and the Spiders from Mars, а в 1983 году также был выпущен концертный диск под названием Ziggy Stardust: The Motion Picture, после многих лет хождения в качестве аудио-бутлега. После этого финального выступления The Spiders from Mars были расформированы[68].

Pin Ups, коллекция кавер-версий любимых песен Боуи 1960-х годов, выпущенная в октябре 1973 года, включала композицию «Sorrow», которая добралась до третьей строчки в чарте Великобритании. Pin Ups стал номером один в хит-параде и самым коммерчески успешным альбомом в Британии в 1973 году. К этому времени Боуи уже дистанцировался от образа Зигги Стардаста, однако ранние альбомы к этому времени стали чрезвычайно популярны: The Man Who Sold the World был вновь выпущен в 1972 году вместе со вторым альбомом Боуи Space Oddity. Композиция «Life on Mars?» из альбома Hunky Dory была выпущена как сингл в 1973 году и достигла 3-й строчки в хит-параде Великобритании. В том же году перезаписанный сингл 1967 года «The Laughing Gnome» попал на шестое место в британском чарте.

1974—1976: соул, R&B и образ Измождённого Белого Герцога

В 1974 году вышел следующий амбициозный альбом — Diamond Dogs, с концептуальным вступлением, которое зачитал сам Боуи, а также песней-сюитой в нескольких частях («Sweet Thing/Candidate/Sweet Thing (reprise)»). Diamond Dogs — результат соединения двух различных идей: мюзикла о жителях постапокалиптического города и цикла музыкальных композиций, написанных под влиянием романа Джорджа Оруэлла «1984». Боуи планировал снять кинофильм «Diamond Dogs», однако реализовать эту идею не удалось. Также он собирался написать мюзикл по роману «1984», но утратил интерес к этому проекту из-за серьёзных проблем, возникших с получением разрешения на адаптацию романа. В итоге Дэвид все-таки использовал написанный материал, сделав его концептуальной частью нового альбома. «Diamond Dogs» продемонстрировал смещение музыкального стиля Боуи в сторону жанров соул и фанк, ярким примером которого является композиция «1984». В альбом вошли такие хиты, как «Rebel Rebel» (5-е место в хит-параде Великобритании) и «Diamond Dogs» (21-е место). Сам альбом достиг верхней строчки британского чарта, сделав Боуи самым «продаваемым» артистом в Великобритании 2 года подряд. В США Боуи добился своего первого крупного коммерческого успеха, поскольку альбом достиг пятой позиции в чарте.

Сразу после выпуска альбома Боуи начал масштабное турне Diamond Dogs Tour по Северной Америке, которое продлилось с июня по декабрь 1974 года. Тур имел высокий сценический бюджет, хореография была поставлена Тони Бэзил, концерты содержали множество ярких театральных спецэффектов. Во время концертов Боуи перестал придерживаться традиции выхода на бис. Во время шоу в Лос-Анджелесе концерт Боуи посетил Майкл Джексон. Позже он высказавался о странных движениях музыканта, имея в виду лунную походку[69][70]. Изначально этот танец появился ещё в пантомимных пьесах Боуи 1960-х годов[71].

Тур был снят Аланом Йентобом (англ.) для документального фильма «Cracked Actor». Лента, как многим показалось, подтвердила слухи о злоупотреблении певцом кокаина. В фильме был показан разбитый и изнурённый Боуи, нервно нюхающий порошок на заднем сиденье лимузина. Дэвид утверждал, что эта сцена была для него самой неприятной (англ. «there's a fly in my milk» — ложка дёгтя в бочке мёда). Он также сетовал, что получившийся концертный альбом David Live нужно назвать «Дэвид Боуи жив и здоров только в теории», — возможно музыкант ссылался на своё лихорадочное и запутанное психологическое состояние того времени. Тем не менее, после выхода альбома Дэвид утвердился в статусе суперзвёзды. Альбом занял вторую строчку в хит-параде Великобритании и восьмую — в США. В поддержку альбома была выпущена кавер-версия «Knock On Wood». Сингл стал хитом и достиг 10-й позиции в хит-параде Великобритании. По окончанию первой части турне Боуи перестал использовать большое количество сложных эффектов. После летнего перерыва в Филадельфии, сделанного для записи нового материала, тур возобновился. Однако Diamond Dogs уже не казались актуальными. Боуи отменил семь концертов и несколько видоизменил состав группы. Вновь он вернулся на сцену в октябре, продолжив тур под названием Philly Dogs.

Многие поклонники Зигги Стардаста не разглядели очевидных клише соула и фанка в последней работе Боуи, посчитав «новый звук Дэвида» неожиданным и потрясающим шагом. Альбом Young Americans 1975 года был исследованием Боуи «филадельфийского соула (англ.)» — хотя сам он иронически характеризовал звук как «пластиковый соул» (англ. plastic soul). Альбом содержал его первый хит номер один в США «Fame», написанный в соавторстве с Карлосом Аломаром и Джоном Ленноном, которые также исполнили бэк-вокал на песне. Композиция была основана на риффе, который сочинил Аломар, играя кавер-версию классической ду-воп мелодии «Foot Stompin», которую группа Боуи включила в сет-лист во время выступлений в Филадельфии. Одним из бэк-вокалистов на альбоме был молодой Лютер Вандросс, который также был соавтором и написал часть материала для Young Americans. Песня «Win» содержала гипнотический гитарный риф, позже взятый Беком Хенсеном для основы трека «Debra» из его альбома Midnite Vultures (англ.). Несмотря на самоуверенное признание Боуи в мелкости его «пластикового соула», он действительно по праву заслужил честь стать одним из немногих белых музыкантов, приглашённых на «Soul Train» — популярную передачу о музыке соул. Другое выступление певца на американском телевидении в «Шоу Дика Кэветта (англ.)» канала ABC (5 декабря 1974 года), казалось, подтвердило слухи о злоупотреблении Боуи кокаином в это время, музыкант вел себя крайне параноидально[72]. Young Americans укрепил славу Боуи в США: хотя он занял лишь 9-е место в чартах (в противоположность пятой строчке альбома Diamond Dogs), этот альбом оставался в них вдвое дольше. Альбом достиг второй строчки в хит-параде Великобритании, в то время как переизданный старый сингл «Space Oddity» стал первым хитом номер один Боуи в Великобритании, спустя только несколько месяцев после того, как сингл «Fame» достиг того же в США. В это время Дэвид выступает с Шер на её второй телевизионной программе Шоу Шер (англ.), в которой они исполняют попурри из собственных песен и популярных хитов, а также версию его песни «Fame». Альбом Station to Station (1976) продемонстрировал более тёмную сторону его соул-персоны (имиджа), названную «Измождённый Белый Герцог» (англ. Thin White Duke). Визуально образ был расширенным вариантом Томаса Джерома Ньютона — персонажа, сыгранного Боуи в научно-фантастическом фильме «Человек, который упал на Землю», также он отметил Фрэнка Синатру в качестве модели для своей новой идентичности[73]. Station to Station является переходным альбомом, прообразом краут-рока и синтезаторной музыки в его следующих работах и дальнейшим развитием фанк- и соул-музыки Young Americans. К этому времени Боуи стал в значительной степени зависимым от наркотиков, в частности кокаина, многие критики связывали нецельный ритм и эмоциональный отрыв записи с влиянием наркотиков, к которым Боуи, как утверждали, пристрастился в Америке. Боуи отказался уступать телевизионный спутник, забронированный для международной презентации, предшествующей выпуску Station to Station, испанскому правительству, которое желало провести прямой эфир по поводу смерти испанского диктатора Франсиско Франко. Его рассудок, по его собственному признанию, помутился от кокаина: у него было несколько передозировок в течение года. Кроме того, Боуи ослаб физически, сильно потеряв в весе. Тем не менее, был ещё один большой тур, Isolar — 1976 Tour, включавший весьма изменённый список композиций, в котором на первый план вышли новые песни, такие как драматическая и длинная «Station to Station», баллада «Wild Is the Wind», «Word on a Wing», «Stay» и пугающая «TVC 15». Основная группа музыкантов, которая объединилась вокруг этого альбома и тура (ритм-гитарист Карлос Аломар, басист Джордж Мюррей и барабанщик Деннис Дэвис), останется стабильным составом Боуи в течение 1970-х гг. Тур был очень успешен, но в период гастролей певец погряз в череде политических скандалов и дискуссий. СМИ цитировали скандальные комментарии Боуи, сказанные им в Стокгольме: «Великобритания могла бы извлечь выгоду от фашистского лидера». Он был задержан таможней в Восточной Европе за перевозку нацистской атрибутики[74]. Выступая в образе Измождённого Белого Герцога, он сделал заявления в интервью Playboy, New Musical Express и шведской прессы, в которых высказывался в поддержку фашизма и воспринимал с восхищением Адольфа Гитлера. Боуи сказал следующее: «Великобритания готова к фашистскому лидеру… Я думаю, Англия могла бы извлечь пользу из фашистского лидера. В конце концов, фашизм на самом деле является национализмом… Я очень сильно верю в фашизм: люди всегда работали эффективнее при авторитарных лидерах» (англ. «Britain is ready for a fascist leader… I think Britain could benefit from a fascist leader. After all, fascism is really nationalism… I believe very strongly in fascism, people have always responded with greater efficiency under a regimental leadership»). Он также сказал следующее: «Адольф Гитлер был одной из первых рок-звезд» и «Нужно, чтобы фронт крайне правых восстал и всё отряхнул со своих ног, всё привёл в порядок» (англ. «Adolf Hitler was one of the first rock stars» and «You’ve got to have an extreme right front come up and sweep everything off its feet and tidy everything up»)[75][76]. 2 мая 1976 года в Лондоне произошёл так называемый «Инцидент на станции Виктория», когда Боуи, подъезжающий в мерседесе-кабриолете, приветствовал толпу жестом, расцененным некоторыми как нацистское приветствие. Этот жест был заснят, и его фото опубликовано в New Musical Express. Сам Боуи решительно отрицал подобные обвинения и утверждал, что фотограф просто заснял его руку в движении[77][78], и позже обвинил свои пагубные привычки и сам образ Измождённого Белого Герцога в своих проблемах этого периода[78]: «Я был не в своём уме, совершенно сумасшедший. Главной вещью, на которой я сконцентрировался, была мифология… вся эта тематика о Гитлере и ультраправых… Я открыл для себя Короля Артура…»[79]. Согласно воспоминаниям драматурга Алана Фрэнкса (англ. Alan Franks), позже писавшего для газеты «Таймс», «он был действительно 'ненормальным'. Дэвид имел несколько очень неудачных опытов с тяжелыми наркотиками»[80].

1976—1979: берлинская эра

Интерес Боуи к развивающейся немецкой музыкальной сцене, как и пристрастие к наркотикам, побудили его переехать в Западный Берлин, чтобы «очиститься» и вдохнуть новую жизнь в свою карьеру. Снимая квартиру в Шёнеберге со своим другом Игги Попом, Боуи создаёт ещё три классических альбома (на всех трёх сотрудничает с Тони Висконти) и помогает Игги с его карьерой. С Боуи в качестве соавтора и музыканта, Игги Поп записал два первых сольных альбома, The Idiot и Lust for Life. Боуи присоединился к гастролирующей группе Игги Попа весной, просто играя на клавишных и исполняя бэк-вокал. Группа выступала в Великобритании, Европе и США с марта по апрель 1977 года[81].

Боуи отправился в Нойнкирхен, недалеко от Бонна, чтобы встретиться со знаменитым немецким продюсером Конни Планком. Station to Station с его неровным звучанием стал своего рода предшественником Low, первого из трёх альбомов, которые получили известность как «Берлинская Трилогия». Созданный отчасти под влиянием краут-рока таких групп, как Kraftwerk и Neu! и ознаменовавший переход от повествовательного стиля к более абстрактным формам, Low стал хитом и добрался до 3 строчки в Великобритании, а песня «Sound and Vision», выпущенная в качестве сингла, была использована как музыкальная тема на радиостанции BBC. Альбом был записан в 1976 и выпущен в начале 1977 года.

Следующий альбом «Heroes» был во многом созвучен Low, но был более понятен широкой аудитории. Настроение этого альбома соответствует духу времени «холодной войны», символом которой была Берлинская стена, послужившая источником вдохновения для Боуи. Одноимённая песня, повествующая о двух влюблённых, которые тайно встречаются около Берлинской стены, является одной из наиболее перепеваемых песен Боуи (её исполняли Blondie, Oasis, Apocalyptica, Билли Престон, Питер Гэбриэл, Bon Jovi и десятки других исполнителей, также она звучала в фильме «Годзилла» и в фильме «Мулен Руж!», она вошла в попурри для Николь Кидман и Юэна Макгрегора).[82] Текст появился после того, как Боуи увидел из окна студии, что продюсер Тони Висконти обнимается с одной из его бэк-вокалисток. Эта история стала известна только в 2000-х, потому что во времена работы над песней Висконти был женат, и Боуи не стал рассказывать публике о его любовных похождениях[83].

В 1977 году Боуи также появился на музыкальном шоу Marc, проводимом его другом и коллегой, пионером глэм-рока Марком Боланом из T. Rex. Он оказался последним гостем шоу, а Болан погиб в автокатастрофе вскоре после этого. Боуи был одним из многих суперзвёзд, которые присутствовали на его похоронах[84]. На Рождество 1977 года Боуи присоединился к Бингу Кросби, горячим поклонником которого он являлся, в телевизионной студии АТВ в Англии, чтобы записать «Peace on Earth/Little Drummer Boy», новую версию песни «Little Drummer Boy» с новым текстом[85]. Полученное в итоге музыкальное видео на рождественскую тематику фактически было записано во время разгара летней жары со сломанным кондиционером. Первоначально эти два певца встретились на рождественской телепередаче Кросби двумя годами ранее (по рекомендации детей Кросби — он сам до этого не слышал о Боуи) и исполнили песню. Через месяц после завершения записи Кросби умер[86]. Пять лет спустя песня будет показана всему миру и станет рождественским хитом, достигнув в хит-параде Великобритании третьей позиции на Рождество 1982 года[87]. Боуи позже отметил в шутку, что он боялся оказаться приглашённым артистом, потому что «к кому бы я ни пришёл — все дают дуба» (англ. everyone I was going on with was kicking it), намекая на Болана и Кросби[88].

В 1978 году Дэвид Боуи и его группа отправились в обширный мировой тур (среди прочих стран Боуи впервые посетил Австралию и Новую Зеландию), в котором представили музыку с альбомов Low и «Heroes». Концертный альбом с материалом тура был выпущен под названием Stage в том же году. Песни из альбомов Low и «Heroes» были позже преобразованы в симфонии композитором-минималистом Филипом Глассом. На концертах тура Дэвид Боуи часто исполнял кавер-версию песни «Alabama Song», написанную Бертольдом Брехтом, поклонником которого является Боуи. Затем он записал её в студии и выпустил как сингл вместе с акустической версией «Space Oddity». Сингл достиг 23 места в британских чартах в декабре 1979 года. В дальнейшем Боуи неоднократно исполнял «Alabama Song» на концертах. В 1978 Боуи также записал альбом David Bowie Narrates Prokofiev’s Peter and the Wolf, основанный на произведении Сергея Прокофьева «Петя и Волк».

Lodger (1979) стал заключительной частью так называемой «Берлинской Трилогии», или «Триптиха», как называет её сам артист[89], и в отличие от двух предыдущих пластинок не содержал инструментальных композиций. В качестве синглов были выпущены «Boys Keep Swinging», «DJ» и «Look Back in Anger». Стиль был смесью новой волны и этнической музыки, например, в «African Night Flight» и «Yassassin». Многие композиции были сочинены тандемом Боуи — Ино в нетрадиционной манере: при создании «Boys Keep Swinging» музыканты обменялись своими инструментами, а «Move On» содержит аккорды ранней песни Боуи «All The Young Dudes», сыгранные в обратном порядке; песня «Red Money» была основана на треке «Sister Midnight», сочинённого в дуэте с Игги Попом, из его альбома The Idiot[90]. Это был последний альбом Боуи в сотрудничестве с Брайаном Ино до 1. Outside 1995 года.

1980—1989: от суперзвезды до мегазвезды

В 1980-х стиль Боуи ретрогрессировал, музыкант стал меньше экспериментировать, предпочитая комбинировать собственные ноу-хау (в отличие от экспериментов с новым звучанием на предыдущих альбомах, Боуи вернулся к «истокам» своего творчества), объединяя опыт полученный при записи «Берлинской Трилогии», и в то же время расширяя музыкальный стиль трёх предыдущих пластинок. При этом в чартах ему сопутствовал успех[91]. Альбом Scary Monsters (and Super Creeps) содержал хит #1 «Ashes to Ashes», который демонстрировал структурную работу Чака Хэммера (англ.) на гитаро-синтезаторе и вновь вывел на передний план старого персонажа Боуи — Майора Тома из песни «Space Oddity». Композиция «Ashes to Ashes» фактически вывела из андеграунда «новых романтиков». Боуи специально посетил лондонский клуб «Blitz», в котором зародилось данное движение, чтобы пригласить на съёмки клипа нескольких из его постоянных посетителей (включая Стива Стрейнджа из группы Visage). Музыкальное видео «Ashes to Ashes», стало одним из наиболее инновационных видеоклипов всех времён[92]. Хит-сингл «Ashes to Ashes» стал #1 в британских чартах.

Хотя в «Scary Monsters» использован опыт Боуи периода «Берлинской Эры», этот альбом по мнению критики, был намного более откровенным как в музыкальном отношении, так и в лирике. В нём отражены впечатления автора от континентальной Европы в целом и Германии в частности.

В 1980 году Боуи развёлся с женой Анджелой, а также прекратил употреблять наркотики. С эрой «Измождённого Белого Герцога» было покончено. Претерпели радикальные перемены и его взгляды на создание музыки. Новый альбом имел отчётливый хард-роковый уклон, во многом обусловленный участием записавших для него свои партии приглашённых гитаристов: Роберта Фриппа (King Crimson), Пита Тауншенда (The Who), Чака Хэммера[91]. Музыкальные видео на синглы из альбома, «Ashes to Ashes» и «Fashion», неоднократно признавались лучшими видеоклипами 1980-х согласно различным опросам. Начиная с 24 сентября 1980 года Боуи три месяца выступал на Бродвее в роли Дж. Меррика (The Elephant Man (англ.))[93]. В этот период его друг и коллега Джон Леннон был убит несколькими выстрелами сумасшедшего фанатика Марка Чепмена. Это событие произвело на Боуи крайне тяжёлое впечатление: он не только потерял близкого друга, но и понял, что сам был близок к гибели. Чепмен присутствовал на пьесе «Человек-Слон», фотографировал Боуи у дверей на сцену и вскоре после этого застрелил Джона Леннона. Убийца заявил полиции, что если бы ему не удалось убить Леннона, он бы вернулся в театр и застрелил Дэвида Боуи. У Чепмена нашли программку пьесы «Человек-Слон», на которой имя «Дэвид Боуи» было жирно обведено чёрными чернилами[94]. В 1981 году группа Queen выпустили песню «Under Pressure», сочинённую и исполненную с Дэвидом Боуи. Песня имела огромный успех и стала третьим синглом Боуи, который стал номером один в британских чартах. В том же году Боуи исполнил эпизодическую роль в немецком фильме «Мы дети со станции Зоо», реальной истории из жизни 13-летней девочки в Берлине, которая попадает в героиновую наркозависимость и заканчивает жизнь проституцией и распадом личности. Боуи приписывают «специальное сотрудничество» в титрах, и его музыка занимает видное место в фильме. Саундтрек был выпущен в 1981 году и содержал версию «Heroes», спетую частично на немецком, которая ранее была включена в немецкое издание одноимённого альбома. В следующем году Боуи принял участие в театральной постановке, сыграв главную роль в новой английской адаптации пьесы Бертольда Брехта «Baal» на BBC. Пятитрековый EP с песнями из пьесы, названный David Bowie in Bertolt Brecht’s Baal, записанный в берлинской студии Hansa Studio by the Wall, вышел в сентябре 1981 года и стал последней работой Боуи для лейбла RCA Records, поскольку в 1983 году он перешёл с него на лейбл EMI America. В апреле 1982 года Боуи записал композицию «Cat People (Putting Out Fire)» с Джорджо Мородером для фильма «Люди-кошки», режиссёра Пола Шредера. Позже Квентин Тарантино заявил в интервью журналу Rolling Stone: «Дэвид Боуи написал для „Людей-кошек“ гениальную песню, а Пол Шредер пустил её на титрах! Я ещё в годы работы в кинопрокате понял, что вокруг неё надо строить эпизод как минимум минут на 20» (позже он включил эту песню в свой фильм «Бесславные ублюдки»)[95][96].

В 1983 Боуи произвел фурор, выпустив свой первый действительно коммерческий блокбастер Let’s Dance, гладкий танцевальный альбом, спродюсированный вместе с Нилом Роджерсом (англ.) из группы Chic. Заглавная песня стала номером один в Соединённых Штатах и Великобритании. Продажи Let’s Dance стали массовыми и достигли 14 миллионов экземпляров. Альбом занял второе место среди «бестселлеров» 1983 года, уступив только пластинке Thriller, Майкла Джексона. Помимо заглавной песни, альбом также содержал хит-синглы «Modern Love» и «China Girl», на последний был снят провокационный видеоклип. «China Girl» была ремейком песни, которую Боуи сочинил ещё несколько лет назад вместе с Игги Попом в Берлине, который записал её на свой альбом The Idiot. В интервью Курту Лодеру (англ.) Боуи сказал, что способствует помощи музыкантам, которыми он восхищается, и мотивацией для того, чтобы сделать запись песни «China Girl», было оказание финансовой помощи его другу Игги Попу, который получал отчисления как соавтор. Let’s Dance также примечателен тем, что стал краеугольным камнем в карьере техасского гитариста-виртуоза Стиви Рэя Вона, который играл на альбоме и должен был поддержать Боуи в последующем Serious Moonlight Tour. Вон, однако, не принял участия в гастролях после различных споров с Боуи. Гитарист был заменён ветераном туров Боуи, Эрлом Сликом. Фрэнк и Джордж Симмсы из группы The Simms Brothers Band (англ.) участвовали в турне в качестве бэк-вокалистов.

Следующий альбом Боуи первоначально планировалось сделать концертным альбомом, записанным в ходе Serious Moonlight Tour, но вместо этого лейбл EMI потребовал сделать другой студийный альбом. В результате альбом 1984 года Tonight также был танцевально ориентированным, как и его предшественник, демонстрировал сотрудничество с Тиной Тернер и Игги Попом, а также различные кавер-версии, в том числе песни «God Only Knows» группы The Beach Boys . Также на альбоме присутствовал трансатлантический хит «Blue Jean», ставший #6 в Великобритании, а видеоклип на этот сингл — 21-минутный короткометражный фильм «Jazzin' for Blue Jean» — отражал давнишний интерес Боуи к объединению музыки с драматическим искусством. Это видео принесёт Боуи его первую Грэмми, за лучшее короткометражное музыкальное видео. Альбом также содержал песню «Loving The Alien», ремикс на которую имел успех в 1985 году. В альбом вошли танцевальные версии перезаписанных композиций: «Neighborhood Threat» и «Tonight», это были старые песни Боуи, написанные вместе с Игги Попом в Берлине, которые первоначально появились на альбоме Попа Lust for Life. Альбом Tonight достиг #1 в британских хит-парадах.

В 1985 году Боуи исполнил несколько своих суперхитов на стадионе «Уэмбли» для Live Aid (на клавишных ему аккомпанировал Томас Долби), международного благотворительного музыкального фестиваля с целью сбора средств для помощи пострадавшим от страшного голода в Эфиопии 1984—1985 годов. В конце своего выступления, которое включало песни: «Rebel Rebel», «TVC 15», «Modern Love» и «„Heroes“», он представил видеоролик о голоде в Эфиопии, который транслировался под песню «Drive» группы The Cars. Скорость пожертвований возросла в несколько раз сразу после показа ролика. Было запланировано также совместное выступление Мика Джаггера в США и Боуи в Англии, но из-за проблем с видеосинхронизацией это оказалось невозможно. Вместо этого Джаггер и Боуи сняли видеоклип на песню, которую они хотели исполнить — кавер-версию песни «Dancing in the Street», который был впоследствии выпущен в качестве сингла, ставшего сразу после релиза номером один в Британии. Дэвид Боуи также заставил стадион вопить от восторга, когда после исполнения «Heroes» сказал, что посвятил эту песню своему маленькому сыну, «равно как и всем детям, на всей Земле». Фрэнсис Росси вспоминал: «Боуи был единственным, кто был трезв, он был безупречно одет, тогда как все остальные выглядели паршиво. Я так и не смог выяснить, как ему это удалось». В том же году Боуи работал с группой Pat Metheny Group (англ.) над песней «This Is Not America», которая была показана в фильме «Агенты Сокол и Снеговик». Эта песня была краеугольным камнем альбома, сотрудничество намеревалось подчеркнуть центральные темы шпионского триллера — отчуждение и недовольство.

В 1986 году Боуи участвовал в съёмках фильма «Абсолютные новички», а также сочинил несколько песен для него. Фильм имел сдержанные оценки критиков, но одноимённая музыкальная тема Боуи достигла второго места в британских чартах. В 1986 году Боуи также снялся в фильме Джима Хенсона «Лабиринт», он исполнил роль короля гоблинов Джарета (англ.), который украл маленького брата девушки по имени Сара (сыгранную Дженнифер Коннелли) для того, чтобы превратить его в гоблина. Боуи написал пять песен для фильма, сценарий фильма был частично написан Терри Джонсом из Монти Пайтон.

Последним сольным альбом Боуи в 1980-х стал Never Let Me Down (1987), на котором он поменял лёгкий звук из двух его предыдущих альбомов на хард-рок с индастриал/техно танцевальной основой. Альбом, пик которого пришёлся на номер шесть в Великобритании, содержал такие хиты как «Day-In, Day-Out», «Time Will Crawl» и «Never Let Me Down». Боуи позже охарактеризовал его как «мой надир» и «ужасный альбом»[97].

В 1987 году Боуи организовал концертный тур в поддержку альбома Never Let Me Down. Glass Spider Tour (англ.) предшествовали девять промошоу для прессы до того, как 30 мая 1987 года начался 86-концертный тур. В дополнение к устоявшемуся составу концертной группы к Боуи присоединились: Питер Фрэмптон в качестве соло-гитариста, а также пять танцоров, которые выступали почти на всём протяжении каждого концерта. Записанные на плёнку части диалога между Боуи и танцорами были добавлены в середине песен, создавая театральный эффект. Несколько визуальных трюков были воссозданы из предыдущих туров Боуи. Критики тура описали это как перепродюсирование и подражание текущим тенденциям стадионного рока в спецэффектах и танцах[98]. Однако поклонники, которые видели шоу Glass Spider Tour, усмотрели в этом многое из классики и раритетов Боуи в дополнение к более новому материалу.

В августе 1988 года Боуи исполнил роль Понтия Пилата в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа»[93].

1989—1991: Tin Machine

В 1989 году, впервые с начала 1970-х (со времён The Spiders from Mars), Боуи сформировал регулярную группу, хард-рок-квартет Tin Machine, вместе с музыкантами Ривзом Гэбрелсом, Тони Сэйлсом (англ.) и Хантом Сэйлсом (англ.). Tin Machine выпустили два студийных альбома и одну концертную запись. Группа получила смешанные отзывы у критиков и несколько более тёплый приём со стороны публики, также группа Tin Machine стала началом длительного сотрудничества между Боуи и Гэбрелсом.

Оригинальный альбом, Tin Machine (1989) был успешным, заняв третье место в хит-параде Великобритании. Tin Machine отправились в первый мировой тур в том же году с участием дополнительного гитариста Эрика Шермерхорна. Несмотря на успех проекта Tin Machine, Боуи был слегка разочарован тем, что многие из его идей были или отвергнуты, или изменены группой. Боуи начал девяностые с тура по стадионам, на которых он играл, главным образом, свои самые известные хиты. The Sound + Vision Tour (названный в честь сингла с альбома Low) был задуман и поставлен хореографом Эдуаром Локом из квебекской труппы современного танца «La La La Human Steps (англ.)», с которой Боуи сотрудничал и выступал на сцене и в видеоклипах. Боуи пообещал во время тура, что он никогда больше не будет играть свои ранние хиты. Одновременно со стартом турне был выпущен клип на композицию «Fame '90», которая была ремиксом оригинального хита 1975 года, режиссёром видео стал Гас Ван Сент.

Хотя он никого не удивил, когда позднее отказался от этих своих слов, а также от обещания, что его концертный список песен в определённой стране будет сосредоточен на любимых хитах поклонников, выбираемых местным голосованием в телефонном опросе — от идеи быстро отказались, когда кампания, проведённая британским еженедельником New Musical Express, привела к внушительной победе песни «The Laughing Gnome». Правда, в его последующих турах присутствовали старые хиты, но когда они появлялись, то часто радикально переделывались в плане их аранжировки и постановки.

Негативное отношение прессы к Боуи продолжилось, когда обложка второго альбома Tin Machine стала предметом многочисленных споров и обсуждений из-за присутствия на ней изображения голой статуи.

После второго, менее успешного, альбома Tin Machine II и полного провала концертного альбома Tin Machine Live: Oy Vey, Baby, Боуи устал от работы в группе, где было ограничено его творчество, и в конце концов расформировал Tin Machine, чтобы работать самостоятельно, продолжив сольную карьеру.

14 октября 1990 года, спустя десятилетие после развода с Анджелой, Боуи познакомился с Иман. «Встретились мы, как это ни смешно, на дне рождения нашего парикмахера!» — вспоминает Дэвид. Это была любовь с первого взгляда. «Мы сразу же начали встречаться, я просто не мог поверить, что такое возможно, что отношения могут складываться вот так легко и сразу. Не было вообще никаких трудностей…»[99]. Через два года они поженились.

1992—1999: электроника и образ Натана Адлера

В 1992 году Дэвид Боуи исполнил свои хиты «Heroes» (с Миком Ронсоном) и «Under Pressure» (с Энни Леннокс) на концерте, посвящённом памяти Фредди Меркьюри (англ. Freddie Mercury Tribute Concert). В 1993 году увидел свет очередной альбом музыканта — Black Tie White Noise, в музыкальном стиле которого просматривалось влияние соула, джаза и хип-хопа. В работе над этим лонгплеем Боуи вновь сотрудничал с продюсером пластинки Let’s Dance Найлом Роджерсом. Альбом добрался до вершины британского чарта, поддерживаемый успешными синглами: «Jump They Say» (попал в Top-10) и «Miracle Goodnight». По словам самого певца, этот альбом был вдохновлён его свадьбой и содержал композиции, отражающие эти недавние события, такие как «The Wedding» (с репризой в конце альбома). Бракосочетание с новой супругой и выход пластинки состоялись в апреле 1992 года.

Переход к новым музыкальным направлениям ознаменовал альбом 1993 года The Buddha of Suburbia, выросший на основе музыкального сопровождения, сочинённого для одноимённого телесериала. Он содержал в себе некоторые новые элементы, использованные в Black Tie White Noise, и демонстрировал сближение Боуи с альтернативным роком. Альбом был хорошо встречен критиками, но вышел без рекламной поддержки и достиг только 87 строчки в чартах Великобритании[100].

Амбициозный и концептуальный 1.Outside (1995), альбом с выраженным влиянием индастриала, воссоединил певца с гуру электронной музыки — Брайаном Ино. Лонгплей задумывался как первый выпуск нелинейного повествования об искусстве и убийстве, но впоследствии не имел продолжения. Сюжет альбома базировался на рассказе Боуи «Дневник Натана Адлера» и концентрировался вокруг персонажей мрачного апокалиптического мира, живущих накануне XXI века. Пластинка имела успех в чартах по обе стороны Атлантики[101] и, наряду с синглами из неё, ознаменовала возвращение Боуи в мейнстрим рок-музыки. В сентябре 1995 года Боуи начал Outside Tour с вернувшимся на место гитариста Ривзом Гэбрелсом. Боуи пригласил группу Nine Inch Nails в совместный тур, что вызвало неоднозначную реакцию со стороны — как музыкальных критиков, так и поклонников музыканта[102]; Трент Резнор сделал ремикс на песню «The Hearts Filthy Lesson» для одноимённого сингла Боуи. 17 января 1996 года Боуи был введён в Зал славы рок-н-ролла на одиннадцатой ежегодной церемонии[103]. Летом 1996 года Боуи провёл сольное турне Outside Summer Festivals Tour, в ходе которого он посетил Японию, Россию и Исландию. Телеканал ОРТ записал телеверсию концерта в Государственном Кремлёвском дворце.

Альбом 1997 года Earthling получил самые строгие оценки критиков со времён Let’s Dance (1983)[104], звук пластинки представлял собой эксперименты с британским джанглом и драм-н-бэйсом. Синглами с альбома стали композиции «Little Wonder» и «Dead Man Walking»; песня «Telling Lies» была выпущена в интернете в цифровом варианте. Боуи организован мировой тур в поддержку альбома. Композиция «I’m Afraid of Americans» вошла в саундтрек к фильму Пола Верховена «Шоугёлз», ремикс на эту песню был сделан Трентом Резнором и выпущен в качестве сингла. Постоянная ротация клипа (в котором снялся и Резнор) на музыкальных каналах способствовала 16-недельному пребыванию этой композиции в американском Billboard Hot 100[104]. Альбом был номинирован на премию Грэмми в категории «Лучшее альтернативное музыкальное исполнение».

Свой пятидесятилетний юбилей в 1997 году Боуи отметил грандиозным концертом в Медисон-сквер-гарден, участие в котором приняли многие его друзья — среди них Лу Рид, Foo Fighters, Sonic Youth, Placebo, Роберт Смит и другие. В честь 50-летия Боуи был также награждён именной звездой на Голливудской аллее славы за вклад в индустрию звукозаписи.

1999—2012: неоклассицист Боуи

В 1998 году Дэвид Боуи воссоединился с Тони Висконти, чтобы записать песню для мультипликационного фильма «Карапузы» под названием «(Safe in This) Sky Life». Хотя песня была отредактирована в финальной версии мультфильма и не попала на саундтрек к нему, воссоединение музыкантов положило начало новому этапу их сотрудничества. Песня «(Safe in This) Sky Life» была позже перезаписана и выпущена как сторона «Б» сингла 2002 года, где была переименована в «Safe»[105]. В числе совместных работ Боуи и Висконти этого периода была переработка трека группы Placebo «Without You I’m Nothing» из одноимённого альбома; последний выступил здесь в роли сопродюсера, гармонизировав с оригинальной добавленную им вокальную партию Боуи. Песня была выпущена как сингл с ограниченным тиражом.

В 1999 году Боуи написал саундтрек к компьютерной игре Omikron: The Nomad Soul. Боуи и его жена Иман выступали в качестве персонажей в игре. В том же году перезаписанные треки из «Omikron: The Nomad Soul» и новая музыка были выпущены в альбоме ‘hours…’. В него вошла песня «What’s Really Happening» с текстом Алекса Гранта (англ. Alex Grant), победителем интернет-конкурса Cyber Song Contest, организованным Дэвидом Боуи. Этот альбом был отходом Боуи от тяжёлой электроники, акцент был сделан на большее количество живых инструментов. Первым синглом с альбома стала песня «The Pretty Things Are Going to Hell», написанная совместно с Ривзом Гэбрелсом и вошедшая в саундтрек к фильму «Стигматы».

Планы о создании нового альбома, озаглавленного Toy, появились после выпуска ‘hours…’. Пластинка должна была состоять из новых версий ранних песен Боуи и трёх новых композиций. Репетиции записи нового альбома начались в 2000 году, но он так и не был выпущен, в результате чего осталось несколько песен, некоторые из которых ещё не издавались и не были закончены[106]. Вместо этого Боуи и Висконти продолжили сотрудничество над производством нового альбома с полностью оригинальными песнями. Итогом репетиций стал альбом Heathen (Язычник), вышедший в 2002 году, который имел тёмный атмосферный звук и был самым большим успехом Боуи в чартах за последние годы. Музыкант прокомментировал такой выбор названия в интервью журналу Esquire: «Человек XXI века — это язычник: в нём нет внутреннего света, он много разрушает и мало создаёт, и, главное, он не чувствует в своей жизни присутствия бога»[107]. В 2002 году Боуи выступил на ежегодном фестивале Meltdown в Лондоне, а также был выбран в качестве его художественного руководителя. Среди исполнителей, выбранных Боуи для фестиваля, были Филип Гласс, Television и The Polyphonic Spree. Боуи сам играл шоу в Royal Festival Hall (англ.), которое, в частности, включало редкое выступление с его экспериментальным опусом «Low» полностью.

В 2001 году Боуи объявил о создании радиостанции, нацеленной на детскую аудиторию. Вдохновением для этого стала его маленькая дочь Александрия, плей-лист новой радиостанции составлял сам Боуи и его компания-провайдер BowieNet. На волнах радио можно было услышать самую разную музыку от The Rolling Stones до Моцарта. Радиостанция получила название Kick Out the Jammies в честь одной из песен панк-группы MC5[108].

В 2003 году появилось сообщение в газете Sunday Express (англ.) под названием «Боуи — второй самый богатый эстрадный артист Великобритании» (после сэра Пола Маккартни), с предполагаемым состоянием в £510 миллионов. Однако в 2005 году список богатых людей от Sunday Times (Sunday Times Rich List (англ.)) приписывал ему немногим более £100 миллионов.

В сентябре 2003 года Боуи выпустил новый альбом Reality и объявил о мировом турне. Reality Tour стал самым прибыльным туром в следующем году. Однако он был прерван, после того как Боуи ощутил боль в груди, выступая на сцене на Hurricane Festival (англ.) в городе Шессель, Германия, 25 июня 2004 года. Первоначально считалось, что боль была вызвана защемлённым нервом в плече; позже её источник был определён в закупоренной артерии; неотложная помощь, операция на сосудах была выполнена в больнице Санкт-Георг в Гамбурге доктором Карлом-Хайнцем Куком (Karl-Heinz Kuck)[109].

Он был выписан в начале июля 2004 года и вернулся восстанавливать силы в Нью-Йорк[109]. Боуи позже признался, что перенёс незначительный сердечный приступ в результате многолетнего частого курения и гастролей. Тур был отменён на неопределённое время с надеждами, что Боуи вернётся к гастролям в августе, хотя это не осуществилось.

В октябре 2004 Боуи выпустил концертный DVD с его выступлением в Дублине 22 и 23 ноября 2003 года, названный A Reality Tour, который включал песни, охватывающие всё протяжение карьеры Боуи, но главным образом сосредотачиваясь на его более поздних альбомах.

Всё ещё выздоравливая от операции, Боуи работал за сценой и отдыхал от студийной работы, впервые за несколько лет. В 2004 году его классическая песня «Changes», исполненная дуэтом с австралийской певицей Butterfly Boucher (англ.), появилась в анимационном фильме «Шрек 2». Саундтрек к фильму «Водная жизнь» содержал песни Дэвида Боуи, исполненные на португальском языке актёром Сеу Жоржи (который адаптировал песни, чтобы сделать их ближе к истории фильма). Большинство песен Дэвида Боуи, вошедших в фильм, были позаимствованы из альбомов David Bowie, Space Oddity, Hunky Dory, The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars и Diamond Dogs. Боуи прокомментировал: «Если бы Сеу Жоржи не записал мои песни на португальском языке и в акустическом варианте, я бы никогда не услышал этот новый уровень красоты, которым он наполнил их».

Несмотря на надежды на возвращение, в 2005 году Боуи объявил, что он не планирует никаких мероприятий в течение года. После относительного затишья Боуи записал вокал для песни «(She Can) Do That», написанную совместно с Брайаном Трансо (англ. Brian Transeau) для фильма «Стелс». Появились слухи о возможности выпуска нового альбома, однако со стороны Боуи не было никаких объявлений.

Дэвид Боуи вернулся на сцену 8 сентября 2005 года, выступив вместе с группой Arcade Fire на национальном телевидении США на передаче Fashion Rocks. Это был его первый концерт после сердечного приступа. Боуи проявил интерес к группе из Монреаля, когда был замечен на одном из их шоу в Нью-Йорке годом ранее. Боуи попросил группу выступить с ним на шоу, и вместе они исполняли песни Arcade Fire «Wake Up» из альбома Funeral, а также песни Боуи «Five Years» и «Life on Mars?». Он присоединился к ним вновь 15 сентября 2005 года, исполнив «Queen Bitch» и «Wake Up» на сцене Central Park’s Summerstage в рамках фестиваля CMJ Music Marathon.

Боуи исполнил бэк-вокал на песне «Province» группы TV on the Radio из их альбома Return to Cookie Mountain. Он делал другие редкие появления, такие как в его рекламе со Снуп Доггом для XM Satellite Radio (англ.). Он появился на альбоме датских альтернативных-рокеров Kashmir (англ.) No Balance Palace (англ.) в 2005 году, исполнив вокал с фронтменом группы Каспером Эйструпом (англ.) в песне «The Cynic». Альбом был спродюсирован Тони Висконти, который и организовал сотрудничество музыкантов[110]. Наряду с Боуи, в записи альбоме также принял участие Лу Рид, тем самым No Balance Palace стал их вторым совместным проектом за последнее время, после альбома Рида 2003 года The Raven (англ.), на котором Боуи участвовал в качестве приглашённого вокалиста.

8 февраля 2006 года Дэвид Боуи был удостоен Премии Грэмми за жизненные достижения. В ноябре Боуи выступил в нью-йоркском зале Black Ball для Keep a Child Alive Foundation вместе со своей женой Иман и Алишей Киз. Он спел дуэтом с Алишей Киз песню «Changes», а также исполнил песни «Wild Is the Wind» и «Fantastic Voyage».

В 2006 году Боуи вновь объявил о перерыве в выступлениях[111], но он появился как специальный гость на концерте Дэвида Гилмора 29 мая 2006 года в Альберт-холле в Лондоне. Он спел «Arnold Layne» и «Comfortably Numb», закрывая концерт. После выступления песни были изданы как сингл 26 декабря 2006 года.

В мае 2007 года было объявлено, что Боуи будет курировать фестиваль High Line в одноимённом заброшенном железнодорожном парке в Нью-Йорке, где будет выбирать различных музыкантов и художников для выступления[112].

Боуи исполнил бэк-вокал на двух песнях — «Falling Down» и «Fannin’ Street» — на альбоме Скарлетт Йоханссон 2008 года Anywhere I Lay My Head, который почти полностью состоял из кавер-версий песен Тома Уэйтса[113][114].

29 июня 2008 года Боуи выпустил новую компиляцию, названную iSELECT. Этот компакт-диск был коллекцией любимых песен Боуи, составленных им самим,[115] и был доступен исключительно в качестве подарка с британской газетой The Mail On Sunday (англ.). Компиляция примечательна тем, что она содержала только один единственный крупный хит — «Life on Mars?» и содержала менее известные песни из творчества Боуи.

В 2009 лейбл EMI выпустил оригинальную многодорожечную запись альбома Space Oddity и провёл конкурс среди фанатов на создание ремиксов для этого альбома. Соревнование было проведено на праздновании 40-й годовщины выпуска альбома[116].

25 сентября 2009 компания Sony Music Entertainment объявила о планирующемся выпуске двойного концертного альбома с записями из A Reality Tour 2003 года[117]. Альбом вышел в свет в январе 2010 года и быстро — буквально в течение месяца — стал бестселлером на многих музыкальных порталах. Критики и слушатели отметили неувядающую тягу Дэвида к экспериментам: аранжировки многих известных вещей радикально изменены, а некоторые композиции — сыграны в иной тональности.

В марте 2011 года появилась информация о том, что Боуи планирует издать концертный альбом, в основу которого ляжет шоу в честь 50-летия маэстро в Медисон-сквер-гарден. Юбилейный концерт состоялся 9 января 1997 года в Нью-Йорке. Тогда в чествовании певца принимали участие Лу Рид, лидер The Cure Роберт Смит, Фрэнсис Блэк из Pixies, фронтмен The Smashing Pumpkins Билли Корган, группы Sonic Youth и Foo Fighters. Все они исполнили песни в дуэте с юбиляром. Альбом с записью этого выступления, получивший название Birthday Celebration — Live in NYC 1997, выйдет в США 26 апреля[118][119].

В конце марта 2011 года альбом Toy, который Дэвид Боуи планировал издать в 2001 году, был неофициально выложен в Интернет. Изначально предполагалось, что альбом будет включать перезаписанные версии ранних песен Боуи, а также несколько новых композиций. Однако пластинка Toy так и не поступила в продажу. Согласно некоторым сведениям, лейбл Virgin отказался выпускать диск с песнями, на которые у него не было авторских прав. Некоторые из композиций, подготовленных для пластинки Toy, были представлены слушателям на альбоме Heathen и выпущены в качестве синглов в тот же период. Речь, в частности, идёт о треках «Afraid», «Shadow Man» и «Baby Loves That Way». Версия альбома Toy, появившаяся в Сети, содержит 14 композиций. Общий хронометраж записи — чуть больше часа. Битрейт треков — 256 kbps[120].

Таким образом, интерес к каждому новому релизу Боуи остаётся стабильно высоким, а его авторитет в мире рок-музыки — по-прежнему непререкаем. «Я не пророк и не чувак из каменного века. Я простой смертный с задатками супермена. И я всё ещё жив», — сказал певец в одном из своих интервью[121].

В августе 2011 года биограф певца Пол Тринка заявил, что Дэвид Боуи завершил свою музыкальную карьеру. Возможное возобновление карьеры легендарного музыканта писатель назвал «чудом», по словам Тринки, певец может вернуться к творчеству только, если он будет готов произвести «подлинное землетрясение»[122].

21 декабря 2011 года, на телеканале «Би-Би-Си 2» была показана видеозапись выступления Боуи на легендарном телешоу Top of the Pops, которая в течение почти сорока лет считалась безвозвратно утерянной. Запись была сделана 4 января 1973 года. Музыкант в сопровождении своего коллектива The Spider from Mars исполнил композицию «The Jean Genie». Считалось, что видеоматериал был уничтожен, как и множество других записей, сделанных в 1970-х годах (корпорация «Би-Би-Си» экономила на видеокассетах и стирала их, чтобы их можно было использовать для перезаписи), единственная сохранившаяся копия записи выступления Боуи нашлась у бывшего оператора «Би-Би-Си» Джона Хеншелла. По его словам, он был чрезвычайно удивлён, когда узнал, что у вещательной компании нет в архивах выпуска «Top of the Pops» с участием Дэвида Боуи. «Мне казалось, что никто не может быть столь глупым, чтобы стереть видео подобное этому», — отметил Хеншэлл[123][124].

2012—2016: последние годы

По данным интернет-ресурса Digital Spy «Life on Mars?» признана величайшей песней Дэвида Боуи, набрав 21,4 % голосов. Об этом свидетельствуют результаты опроса, приуроченного к 65-летию музыканта. Второй стала композиция «Heroes» (12,5 % голосов), третье место досталось треку «Ashes to Ashes» (7,3 %)[125]. В аналогичном голосовании о лучшем альбоме Боуи лидировал диск «The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars» 1972 года. Он набрал 21,7 % голосов читателей Digital Spy. Второе и третье место досталось пластинкам «Hunky Dory» (16,5 %) и «Low» (9,5 %) соответственно[126][127].

Лучшие песни Дэвида Боуи

По данным голосования на сайте Digital Spy [125]

26 октября 2012 года в университете ирландского города Лимерик прошла трёхдневная научная конференция, посвящённая творчеству Дэвида Боуи. Симпозиум «Strange Fascination?» приурочен к 40-летию песни «Changes». Конференцию посетили специалисты по Боуи со всего мира, в том числе из-за океана — из Австралии, Новой Зеландии и США. Доклады и дискуссии были посвящены как собственно творчеству Боуи, так и его влиянию на популярную культуру. Помимо конференции, карьере Дэвида Боуи планируют посвятить художественную выставку, которая откроется в лондонском Музее Виктории и Альберта в марте 2013 года. Для первой международной ретроспективы творчества Боуи кураторам выставки «David Bowie Is» предоставили полный доступ к архиву певца. Музей покажет рукописи текстов песен, костюмы, сценические декорации, а также музыкальные инструменты Боуи[128][129].

В день своего рождения, 8 января 2013 года Боуи выпустил первый за 10 лет сингл «Where Are We Now?» и объявил о предстоящем выпуске своего первого за 10 лет студийного альбома «The Next Day», который должен выйти 11 марта этого года[130]. Продюсер альбома Тони Висконти рассказал, что при написании песен для пластинки Боуи вдохновлялся историей средневековой Англии и современной России. В пластинку войдёт 14 композиций.[131].

26 февраля Боуи выпустил второй сингл со своего будущего диска, под названием «The Stars (Are Out Tonight)». Клип на «The Stars (Are Out Tonight)» сняла канадский режиссёр итальянского происхождения Флория Сиджизмонди (итал. Floria Sigismondi). Вместе с Боуи в ролике снялись актриса Тильда Суинтон и манекенщик Андрей Пежич. Видео выдержано в жанре мистического триллера[132].

1 марта артист выложил новый альбом для бесплатного прослушивания онлайн через онлайн-магазин iTunes[133].

Альбом сразу же возглавил чарты iTunes в 40 странах. За первую неделю с момента выхода диск разошёлся в количестве более 94 тысяч копий, став самой быстро продаваемой пластинкой 2013 года. Также, благодаря ему Боуи впервые за 20 лет возглавил британский чарт (предыдущий альбом достигший вершины был — Black Tie White Noise)[134].

7 мая состоялась премьера видеоклипа на песню «The Next Day». В этом видео помимо самого певца снялись Марион Котийяр (она играет девушку лёгкого поведения) и Гэри Олдмен (он исполняет роль священника)[135].

15 июля Боуи представил клип на песню «Valentine’s Day». Режиссёрами видео стали фотографы Маркус Клинко и Индрани. В клипе нет сюжета, на протяжении всей песни музыкант играет на гитаре в помещении с бетонными стенами[136].

Кураторы музея «Художественная галерея Онтарио» (AGO) в Торонто — Джеффри Марш и Виктория Броукс обнародовали список из ста любимых книг Дэвида Боуи. Музыкант рассказал о своих предпочтениях в рамках выставки «David Bowie is», которая прошла осенью 2013 года. Книги не были распределены по местам, а представлены единым списком. В топ-100 Боуи попали произведения Джорджа Оруэлла1984» и сборник эссе), Джека КеруакаВ дороге»), Трумена КапотеХладнокровное убийство»), Энтони БёрджессаЗаводной апельсин»), Джулиана Барнса («Попугай Флобера»), Тома СтоппардаБерег Утопии»), Артура КёстлераСлепящая тьма»), Майкла Шейбона («Вундеркинды») и других. В числе любимых книг музыканта несколько произведений русских писателей: «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Лолита» Владимира Набокова и «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Также в списке Боуи книга британского историка Орландо Файджеса «Трагедия народа» об Октябрьской революции[137][138].

23 октября 2013 года, на радиостанции BBC Radio 6 состоялась премьера архивной записи Боуи — шуточной радиопередачи, записанной музыкантом в 1973 году. 15-минутная программа была записана в качестве промоматериала к альбому Pin Ups, она включает в себя пять песен в исполнении Боуи: «Rosalyn» группы The Pretty Things, «Here Comes the Night» коллектива Them, «I Wish You Would» The Yardbirds, «Sorrow» The Merseys (англ.) и «I Can’t Explain» The Who. В перерывах между песнями исполнитель рассуждает о лондонской музыкальной сцене семидесятых годов. Запись передачи обнаружил Найджел Рив, куратор бэк-каталога Боуи. «Я нашел её во время кое-какого исследования несколько лет назад. На подкассетнике, в котором хранилась плёнка, было написано просто „Радиошоу“. Это очень редкая находка. Никто не знал об её существовании, кроме Дэвида и Кена Скотта. Слушать её впервые было просто потрясающе» — рассказал Рив[139].

Новый альбом Боуи был издан 8 января 2016 года. Диск состоит из семи песен, его запись проходила в Нью-Йорке при содействии местных джазовых музыкантов. Заглавная композиция — «Blackstar» — была выпущена 19 ноября. Она будет использована в мюзикле «Лазарь», музыку для которого также написал Боуи. Кроме того, трек является основной музыкальной темой сериала «Последние пантеры»[140]. Музыкальное содержание пластинки было описано следующими эпитетами: «длинные джазовые импровизации, смешанные с пульсирующим битом, напоминающим о краутроке Can и Kraftwerk». Отмечается, что на альбоме также будут звучать григорианские хоры, соул и электроника[141]. В честь выхода альбома британским модным домом Paul Smith была выпущена ограниченная серия футболок с дизайном в стиле Blackstar[142]. Пластинка установила своеобразный рекорд, став первым альбомом Боуи достигшим вершины чарта США[143]

Смерть

Дэвид Боуи скончался 10 января 2016 года после полутора лет борьбы с раком печени (за это время музыкант перенёс шесть инфарктов)[144][145]. Он оставил своей семье в наследство более 870 миллионов долларов[146]. Кроме того, в наследство музыкант также оставил большое количество квартир по всему миру, большой особняк в Швейцарии, поместье на острове Мистик, расположенном в акватории Карибского моря. Наследство получат дети Дэвида Боуи — сын Данкан Зоуи и дочь Александрия Захра, а также вдова музыканта Иман Абдулмаджид.

14 января 2016 года тело певца было кремировано в ходе частной церемонии в Нью-Йорке[147]. Прах музыканта захоронен в секретном месте, известном только его родственникам (позже стало известно, что это был остров Бали, церемония прошла в соответствии с буддийским ритуалом)[148]. «Как и его близкий друг Фредди [Меркьюри], Дэвид решил, что не хочет себе могилу или памятник. Он хотел, чтобы его помнили за поступки при жизни, а не как памятник. Самым главным для него было сохранение творческого наследия. Он не хотел бы, чтобы его жизнь была увековечена чем-то вроде надгробия», — заявил газете The Mirror источник, близкий к семье музыканта. Также появилась информация, что существует большая коллекция неизданных произведений Боуи, которая будет выпускаться в течение многих лет[149]. По информации Billboard, за первую неделю после смерти, продажи песен и альбомов музыканта в США выросли более чем на 5000 %[150].

31 марта 2016 года в нью-йоркском Карнеги-холле прошёл концерт в честь Дэвида Боуи. О шоу было объявлено ещё до смерти музыканта. После того как стало известно, что Боуи скончался от рака, организаторы решили провести этот концерт в память о певце. В числе музыкантов, выступивших на мероприятии, были группы The Flaming Lips и Pixies, певицы Дебби Харри и Синди Лопер, бывший фронтмен группы R.E.M. Майкл Стайп, а также Джейкоб Дилан[151].

Крестник Дэвида Боуи развеял часть его праха на фестивале Burning Man 2016[152].

После смерти

В июле 2016 года был анонсирован выпуск ранее неиздававшегося альбома Боуи. Новая пластинка — The Gouster — будет выпущена в составе бокс-сета Who Can I Be Now? (1974—1976). Продюсер и друг музыканта — Тони Висконти рассказал, что The Gouster появился как результат увлечения Боуи фанком и соул-музыкой: «Мне было незнакомо слово gouster, но Дэвид пояснил, что в 1960-х среди афроамериканцев Чикаго так называлась определенная манера одеваться. В контексте альбома это слово означает атмосферу гордости и стильности»[153][154].

Дискография

Карьера в кино

Первой главной ролью Дэвида стала работа в фильме «Человек, который упал на Землю» (1976), где он сыграл персонажа по имени Томас Джером Ньютон (англ. Thomas Jerome Newton) — пришельца с планеты, который погибает от недостатка воды, эта роль получила признание критиков (в частности, Боуи наградили кинопремией «Сатурн»). В фильме «Прекрасный жиголо, бедный жиголо» (1979), англо-немецкой постановке режиссёра Дэвида Хеммингса, Боуи сыграл одну из главных ролей — прусского офицера Пауля фон Призгодски (англ. Paul von Pryzgodski), вернувшегося с Первой мировой войны в то время, когда его уже несколько месяцев все считали погибшим. Через какое-то время он встречает в кабаре своего бывшего однокурсника, который занимается тем, что работает в «полку» некой баронессы фон Семеринг (Марлен Дитрих) и занимается развлечением пожилых богатых дам, попросту говоря, является жиголо. С его помощью Поль знакомится с баронессой.

В 1980-х Боуи продолжал сниматься в кино, а также играл в бродвейской постановке «Человек-Слон (англ.)» (1980-81). В 1981 году он появился в эпизодическом камео в фильме «Christiane F», темой которого была история юной наркоманки из Западного Берлина. Боуи также исполнил главную роль в фильме «Голод» (1983), вместе с Катрин Денёв и Сьюзан Сарандон. В фильме Боуи и Денёв — вампиры-любовники, героиня Денёв сделала его вампиром несколько столетий назад. В то время, как она является действительно нестареющей, он обнаруживает к своему ужасу, что хотя он и бессмертный, но вынужден стареть, и на протяжении фильма превращается в жалкого, чудовищного старика. В фильме Нагисы Осимы «Весёлого Рождества, мистер Лоуренс» 1983 года, основанном на романе Лоренса ван дёр Поста «The Seed and the Sower», Боуи играл майора Джека Селлирса (англ. Major Jack Celliers), военнопленного в японском лагере для интернированных. Другой известный музыкант Рюити Сакамото играл командира лагеря, авторитет которого был подорван причудливым поведением Силлирса. Боуи сыграл камео в роли The Shark в фильме «Жёлтая борода» в 1983 году, пиратской комедии, снятой участниками Монти Пайтона, и исполнил небольшую роль убийцы, Колина Морриса, в фильме «В ночи» в 1985 году. В это же время Боуи было предложено сыграть злодея Макса Зорина (англ.) в очередном эпизоде бондианы «Вид на убийство» (1985), но он отказался от роли, заявив — «я не хочу тратить пять месяцев, наблюдая, как мой дублёр падает с гор» (англ. «I didn’t want to spend five months watching my stunt double fall off mountains»)[156].

«Весёлого Рождества, мистер Лоуренс» произвёл впечатление на некоторых критиков. Его следующий проект, рок-музыкальный фильм «Абсолютные новички» (1986), разочаровал критиков и не был успешен в прокате. В том же году он снялся в фильме-фэнтези Джима Хенсона «Лабиринт», сыграв роль короля гоблинов Джарета. Появляясь сильно загримированным в парике, похожем на гриву, Боуи спел несколько новых песен, сочинённых специально для фильма. Боуи сыграл Понтия Пилата в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» в 1988 году. Его какое-то время рассматривали на роль Джокера в фильме Тима Бёртона и Сэма Хэмма (англ.) «Бэтмен» в 1989 году. Хэмм прокомментировал: «Дэвид Боуи выглядел бы аккуратным, потому что он очень забавен, когда играет антагонистов». Роль в итоге досталась Джеку Николсону[157].

В девяностых годах Боуи изображал разъярённого служащего ресторана, антипода Розанны Аркетт в фильме «История с ограблением» (1991), и играл таинственного агента ФБР Филиппа Джеффриса (англ.) в фильме Дэвида Линча «Твин Пикс: Сквозь огонь» (1992). Он получил небольшую, но важную роль Энди Уорхола в биографическом фильме «Баския» в 1996 году, художника/режиссёра Джулиана Шнабеля, о художнике Жане-Мишеле Баския. В 1998 Боуи исполнил одну из главных ролей в итальянском фильме под названием «Мой Дикий Запад (англ.)» (первоначально назывался «Il Mio West»)[158]. В нём Дэвид играет самого опасного стрелка в регионе[159]. Однако фильм не был выпущен в Соединённых Штатах до 2005 года. В 1998 году увидел свет фильм «Бархатная золотая жила», драма Тодда Хейнса об эпохе британского глэм-рока 1970-х. Сюжет фильма полностью вымышленный, однако при создании образов главных героев Брайана Слейда и Курта Уайлда режиссёр фильма отталкивался от фигур музыкантов Дэвида Боуи и Игги Попа, которых сыграли Джонатан Рис-Майерс и Юэн Макгрегор соответственно. Название фильм получил по заглавию песни Боуи «Velvet Goldmine». Изначально предполагалось, что кинокартина будет напрямую рассказывать о Дэвиде Боуи, и режиссёр Тодд Хейнс исходил из его биографии, создавая сценарий ленты. Но Боуи оказался, мягко говоря, не в восторге от проекта и запретил использовать в нём свои песни. В одном из своих интервью певец заявил, что сценарий — дрянь, что его образ в фильме неинтересен, а сам глэм-рок выглядит искусственным и прилизанным (похожим на то, что делали в 80-х Новые Романтики, пытаясь воссоздать идею глэма), тогда как в 70-х глэм был вульгарным, безвкусным и смешным[34].

Дэвид Боуи о ролях в кино

Мне часто предлагают роли в плохих фильмах. И, в основном, это какие-то бесноватые пидоры, трансвеститы или марсиане[34].

Интервью журналу Esquire

Прежде чем появиться в телесериале «Голод» (1997), основанном на одноимённом фильме 1983 года, Боуи был приглашён музыкантом Голди сыграть роль стареющего гангстера по имени Берни в фильме «Понты (англ.)» (1999), вдохновлённом фильмом «Брайтонская скала (англ.)». Боуи снялся в роли соседа неизлечимо больного двенадцатилетнего парня в фильме «Mr. Rice’s Secret» 2000 года. В 2001 году Боуи появился в камео в фильме «Образцовый самец», исполнив роль судьи фэшн-соревнования между персонажем Бена Стиллера Zoolander и персонажем Оуэна Уилсона Hansel.

В 2002 году Боуи рассматривали в качестве одного из главных претендентов на роль графа фон Кролока в рок-мюзикле Романа Полански «Танец вампиров», но роль досталась Майклу Кроуфорду.

В 2006 году Боуи сыграл вместе с Кристианом Бэйлом и Хью Джекманом в фильме «Престиж» режиссёра Кристофера Нолана, исполнив роль Николы Теслы. Сюжет повествует о жестоком противостоянии между двумя фокусниками на рубеже XIX—XX веков. Боуи озвучивал отрицательного героя анимационного фильма «Артур и минипуты» — могущественного императора Урдалака. Он также появился в камео в ситкоме «Массовка». Боуи (в рамках шоу) импровизировал и спел насмешливую песню главного персонажа Энди Миллмана, сыгранного Рики Джервэйсом. Кроме того, он озвучивал персонажа «Lord Royal Highness» в продолжении мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны», анимационном фильме «Губка Боб Атлантические Штаны». Его последний кинопроект представляет собой второстепенную роль Ogilvie в новом фильме «Август (англ.)»[160], режиссёра Остина Чика (англ.) (наиболее известного по постановке и сценарию романтической драмы «XX/XY» 2002 года), в котором также снялись Джош Хартнетт и Рип Торн (с последним Боуи уже играл в фильме «Человек, который упал на Землю»)[161].

Семья и личная жизнь

Боуи познакомился со своей первой женой, моделью Анджелой Барнетт в 1969 году. Годы спустя Боуи шутил, что это произошло когда они «спали с одним и тем же парнем»[162]. Считается, что любовь Анджелы к моде и эпатажу оказала существенное влияние на раннюю карьеру Боуи и обретение им известности[163]. Они поженились 19 марта 1970 в офисе регистрации бракосочетаний города Бромли (англ.) (графство Кент, Англия), где она взяла его фамилию[163].

Ходили многочисленные слухи, что именно в честь Анджелы Боуи Мик Джаггер написал балладу «Angie», из альбома The Rolling Stones Goats Head Soup, хотя сам Джаггер это отрицал[164]. Их единственный сын родился 30 мая 1971 года. Он был назван Zowie (позже он предпочитал называть себя Джо/Джоуи, хотя теперь он вернулся к своему оригинальному имени, данному при рождении — «Данкан Зоуи Хейвуд Джонс») и стал кинорежиссёром («Луна 2112», «Варкрафт»)[165]. Рождение сына вдохновило Боуи написать песню «Kooks» из альбома Hunky Dory.

Дэвид и Анджела развелись после десяти лет брака 8 февраля 1980 года в Швейцарии. Развод был признан в качестве компромиссного решения для обеих сторон.

В апреле 1992 года Боуи женился на модели Иман Абдулмаджид, венчание прошло во Флоренции, в церкви Св. Иакова. Свадьба имела большой размах, состоятельным туристам до сих пор предлагают номера в отеле с видом на церковь, где венчались Дэвид и Иман. Дэвид Боуи сам написал музыку для торжественной церемонии. «Нам так повезло, что мы повстречались именно в тот момент, когда были нужны друг другу», — вспоминал певец позже. — «Она — невероятно красивая женщина, но это лишь одна сторона. Она отличный человек и чудесная мать…»[99].15 августа 2000 года у супругов родилась дочь, девочку назвали Александрия Захра (а дома её теперь называют просто Лекси), вместе они проживали на Манхэттене и в Лондоне. «Теперь я снова папа!» — радостно заявлял музыкант, — «Что может быть лучше этого?». «Лекси полностью изменила мою жизнь! Мы играем, я читаю ей перед сном — это так здорово! Я наслаждаюсь каждой секундой нашего общения… Наверное, я говорю совершенно банальные вещи, характерные для любого отца — но это так!». Взрослые дети от первых браков хорошо восприняли свадьбу родителей и появление сестрёнки. Дэвид был особенно рад тому, что смог сохранить хорошие отношения с сыном: «Относительно сына у меня много сожалений. Я взял его под опеку, когда ему было шесть лет, а до тех пор его родителем была няня. Я же был тогда не в порядке… Но все разрушенные мосты починены. Я благодарю судьбу, что у нас теперь нормальные, близкие отношения»[99].

Боуи жил в Швейцарии между 1976 и 1998 годами. Он проживал в большом шале в г. Блоне до 1982 и затем переехал в резиденцию начала двадцатого века, т. н. Сигнальный замок (фр. Château du Signal) в Лозанне[166].


Сексуальная ориентация

В начале 1970-х, в период расцвета глэм-рока, андрогинный стиль был популярен среди музыкантов и сценические образы молодого Боуи только подогревали слухи о его бисексуальности[167]. Музыкант подтвердил их в интервью журналу Melody Maker в январе 1972 года, одновременно с созданием образа Зигги Стардаста[67]. В интервью «Плейбою» в сентябре 1976 года Боуи сказал: «Это правда — я бисексуален. Но не могу отрицать, что я извлёк из этого немало выгоды. Полагаю, это лучшее, что могло со мной произойти»[168].

Позже в интервью Rolling Stone (1980) он дистанцировался от этих слов, назвав своё признание в бисексуальности «самой большой ошибкой, которую когда-либо совершил»[169]. В 1993 году он говорил, что всегда был «скрытым гетеросексуалом» и что его интерес к гомо- и бисексуальной культуре были в большей степени продуктом времени, чем проявлением его собственных чувств. Боуи констатировал: «Я вовсе не чувствовал себя в своей тарелке»[170].

Уже по-другому Боуи оценивал это в интервью 2002 года журналу Blender. Ему был задан вопрос: «Однажды вы сказали, что признание в бисексуальности было „самой большой ошибкой в вашей жизни“. Вы до сих пор так считаете?». Он ответил:

Интересно. [Долгая пауза] Я не думаю, что это было ошибкой в Европе, но в Америке это было намного безрассудней. У меня не было проблем с тем, что люди знали о моей бисексуальности. Но у меня не было никакого желания держать какие-то плакаты или быть представителем какой-то группы людей. Я знал, кем хотел быть — автором песен и артистом, и я чувствовал, что бисексуальность была моим «знаменем» здесь слишком долго. Америка — весьма пуританское место. Полагаю, это помешало мне реализовать массу того, о чём я мечтал[171].

Музыкальные корни

Человек со множеством голосов, Дэвид Боуи со времён своих самых ранних записей в начале 1960-х использовал широкий спектр музыкальных стилей. На его ранние произведения и выступления сильно повлияли не только рок-н-рольщики, такие как Литл Ричард и Элвис Пресли, но и остальной мир шоу-бизнеса. Особенно он стремился подражать британскому музыкальному театральному певцу/автору песен и актёру Энтони Ньюли, вокальный стиль которого он часто заимствовал и широко использовал на своём дебютном альбоме (1967) — к отвращению его родственников, один из которых обозвал альбом «дрянью», и непосредственно самого Ньюли, который уничтожил копию, которую он получил от издателя Боуи[172][173].

Музыковед Джеймс Перон (англ. James Perone) отмечает использование Дэвидом смен октавы для различных повторов одной и той же мелодии, о чём свидетельствует коммерческий успех его сингла «Space Oddity». Этот метод Боуи затем использовал в песне «Heroes» для усиления драматического эффекта. Перон отмечает, что «в нижней части его вокальной партии его голос звучит богато, подобно эстрадному певцу» (англ. «in the lowest part of his vocal register his voice has an almost crooner-like richness»)[174].

Преподаватель вокала Джо Томпсон описывает вокальную технику вибрато Боуи, как «особенно преднамеренную и отличительную»[175]. Шиндер и Шварц (англ. Schinder & Schwartz) называют его «вокалистом чрезвычайных технических возможностей, который в состоянии передавать своим пением особый эмоциональный эффект»[176]. В вокальном плане, так же как в его сценических образах и сочинении песен, многогранная натура певца подобна хамелеону. Историограф Майкл Кэмпбелл (англ. Michael Campbell) говорит, что песни Боуи «покоряют наши уши без усилий. Но Боуи постоянно переходит от образа к образу, поскольку он придумывает себе новые воплощения. Его голос резко меняется на протяжении всей его карьеры»[177].

Наследие

Инновационные песни Боуи и сценическая постановка его концертов привнесли новую парадигму в популярную музыку начала 1970-х, в значительной степени повлияв на её формы и последующее развитие. Пионер глэм-рока Боуи, по мнению музыкальных историков Шиндера и Шварца (англ. Schinder and Schwartz), имеет равноценный вклад с Марком Боланом в создание и популяризацию этого жанра[178]. Сценические эксперименты Боуи начала 1970-х явились источником вдохновения и для многих будущих панк-исполнителей. Историограф Майкл Кэмпбелл называет Боуи «одним из оригинальных влияний на панк-музыку». Боуи одновременно исследовал и другие новые направления, которые со временем начали оказывать влияние на музыкантов. Биограф Дэвид Бакли пишет, что «в то время, когда панк-рок с шумом изменил стандартную модель трёхминутной песни, демонстрируя вызов общественности, Боуи почти полностью отказался от традиционных приёмов рока»[179][180]. Музыковед Джеймс Перон считает, что Боуи «привнёс изощрённость в рок-музыку». Критики часто признают интеллектуальную глубину его работ и несомненное влияние его музыки[178][181][182].

Как отмечал Дэйв Эверли (журнал Q), карьера Боуи была наполнена «грандиозными художественными заявлениями», самым выдающимся из которых стал альбом The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars, который не просто «стал определяющим для эры глэм-рока и превратил создателя в культового певца», но и заметно изменил ход развития современной музыки. Воплотившись в Зигги, Боуи первым «стёр грань между художником и его творением» и тем самым (согласно Эверли) провёл «водораздел в рок-н-ролле — между его чёрно-белым прошлым и ярким, многоцветным будущим». Впоследствии суть концепции переняли многие популярные исполнители: Pink Floyd, Мэрилин Мэнсон и даже Гарт Брукс, но, как отмечал Эверли, «тот факт, что никто из них не сумел даже близко воспроизвести изначальный эффект, свидетельствует о гениальности творения Боуи»[183].

Как писал Д. Бакли, в начале 1970-х годов поп-мир был «раздутым, пафосным, одетым в кожу, самодовольным, а Боуи бросил вызов основным канонам рок-музыки того времени». «Одна отличительная черта прогрессив-рока начала 1970-х — это отсутствие прогресса. Прежде чем пришёл Боуи, люди не хотели слишком больших перемен»[184], — отмечал Джон Пил.

Как писал Бакли, Боуи «подорвал основы понятия о том, какой должна быть рок-звезда»; после него «…не было уже ни одной поп-иконы того же масштаба, потому что поп-мира, который производит таких рок-богов, больше не существует. Прочность приверженности культу Боуи была также уникальна — его влияние продлилось дольше и было более творческим чем, возможно, любая другая сила в поп-сообществе». Боуи (заключает Бакли) — «…и звезда, и икона. Огромный объём созданных им работ обусловил возникновение, пожалуй, крупнейшего культа в популярной культуре… Его влияние в массовой культуре уникально: он изменил больше жизней, проникнув в них, чем любая сопоставимая с ним фигура»[57].

Превратив свой творческий путь в непрерывную череду переосмыслений и трансформаций, Боуи неуклонно расширял своё влияние на музыкальную индустрию. Как отмечал музыкальный обозреватель Брэд Филики (англ. Brad Filicky), на протяжении десятилетий «Боуи стал известен как музыкальный хамелеон, которому удавалось в равной мере успешно менять как тенденции, так и собственный стиль, с тем, чтобы <этим тенденциям> соответствовать», в конечном итоге по уровню влияния на моду и поп-культуру «уступая разве что Мадонне»[185].

Дэвид Боуи был, возможно, первым рок-музыкантом, исполнивший знаменитую «лунную походку», при этом оставаясь на месте[186]. Исходная версия танца появилась ещё пантомимных пьесах Боуи в 1960-х, а в 1974 году он её активно использовал в Diamond Dogs Tour. Среди тех, кто посещал лос-анджелесские шоу тура, был и Майкл Джексон, позже высказывавшийся о странных движениях Боуи[69].

Биограф Томас Форгет (англ. Thomas Forget) пишет: «В связи с тем, что он преуспел в самых разных музыкальных стилях, сегодня почти невозможно найти популярного артиста, который не находился под влиянием Дэвида Боуи»[187].

Дэвид Боуи в России

Дэвид Боуи посетил Москву трижды. Впервые он побывал там в апреле — мае 1973 года проездом из Японии в Европу в ходе Ziggy Stardust Tour. В тот период Боуи боялся летать на самолётах и предпочитал пользоваться наземным транспортом. Для того, чтобы попасть в Москву, ему пришлось сесть на корабль, идущий из Йокогамы в Находку, а уже оттуда он поехал поездом по Транссибирской магистрали. Дэвид редко покидал поезд в течение поездки, предпочитая оставаться в своём купе. В основном Дэвид проводил время, глядя из окна поезда и снимая всё окружающее 16-миллиметровой камерой. Однако он вышел на платформу в Свердловске. Камера сопровождала его и на платформе, где Лии Чайлдерсу (фотографу, другу Боуи, который его сопровождал) пришла в голову мысль провести импровизированную фотосессию русских охранников, стоявших неподалёку. Внезапно те сообразили, что происходит, и направились к Лии. Тогда Дэвид немедленно принялся снимать их камерой, и они направились уже к нему. В этот момент появились две проводницы, присматривавшие за Дэвидом и его компанией в течение всего путешествия, и буквально затащили его и Лии в уже тронувшийся поезд. 30 апреля, спустя 18 дней после выезда, Боуи прибыл в Москву, где провёл три дня. Тогда он побывал на первомайском параде, а также посетил Оружейную палату и ГУМ[188][189].

Это была удивительная поездка и большое достижение. Ни один западный артист статуса Боуи, не говоря уже о ведущих рок-звёздах, ни разу не предпринимал такого путешествия и не получал на него разрешения во времена холодной войны. Я так гордилась им за то, что он отважился на эту поездку, да и собой гордилась тоже, потому что эта одиссея была моей идеей. Она родилась у меня внезапно во время ланча с Бобом Мьюзелом, возглавлявшим британское отделение ЮПИ (Юнайтед Пресс Интернешнл).

— Из книги Анджелы Боуи «Backstage Passes»

Мы возвращались через Сибирь, проезжали Китай, Россию и Польшу. Мне кажется, это не могло не подтолкнуть его воображение. Мы смогли увидеть другую систему, что по многим причинам было сильным шоком, потому что культурная среда была совсем другой, особенно после Японии, которую мы оба полюбили, и где культурный шок был приятным. В Восточном блоке живут прекрасные люди, но тогда, в 1970-е, там была суровая политическая система; чувствовалось, что за вами наблюдают, если не следят.

— Джефф МакКормак, ещё один спутник Дэвида Боуи в поездке[188]

Вторая поездка Боуи в Москву, теперь уже вместе с Игги Попом, состоялась в начале апреля 1976 года. Тогда пограничники конфисковали у него запрещённую к ввозу нацистскую литературу[190].

Третья поездка состоялась в июне 1996 года, на этот раз с концертом в Государственном Кремлёвском Дворце в рамках Outside Summer Festivals Tour[191]. 12 июня Боуи прилетел в аэропорт Шереметьево-2. Гостя встретили караваем, который был испечён фанатами[192]. Боуи планировал посетить Красную площадь и празднование дня рождения Артемия Троицкого на корабле «Чайка», однако в последний момент наотрез отказался от этих мероприятий. Во время пребывания в президентском номере «Палас-отеля» он практически ни разу не вышел из него: у Боуи болело горло и был озноб, а также он готовился к осеннему вернисажу во Флоренции[193]. Только за день до концерта он покинул номер, чтобы провести пресс-конференцию, после которой в зале гостиницы «Нижний Новгород» дал интервью Артемию Троицкому для программы «Кафе обломов»[194]. Перед пресс-конференцией была организована встреча фанатов с Боуи у него в номере (впервые с 1970-х годов). Во время встречи фанаты рассказали ему о плохой акустике в Государственном Кремлёвском Дворце и дороговизне билетов. Боуи тут же подарил билеты тем присутствующим, у кого их не было.

18 июня состоялся концерт. На нём по просьбе фанатов была исполнена песня Жака Бреля «My Death», которая также исполнялась на некоторых концертах тура Outside (впервые с 1973 года) и прозвучала в необычной обработке, похожей на стиль альбома 1.Outside. Каналом ОРТ была записана телеверсия концерта, которая длилась 52 минуты, что на 25 минут короче полной версии. Боуи остался недоволен концертом, прежде всего из-за публики (он сказал, что такой ужасной публики, как московская, у него не было никогда) и организации зала, и пообещал, что больше не приедет в Россию[195].

Общественная деятельность

  • В 1970-х Боуи вызвал полемику некоторыми своими радикальными политическими комментариями, заявив, что Англия могла бы извлечь пользу от фашистского лидера и что «Адольф Гитлер был одной из первых рок-звёзд»[168]. Такие комментарии были одним из основных источников мотивации для лейблов, чтобы создать компанию «Рок против расизма»[196]. Вскоре Боуи заявил, что отказывается от своих слов; он утверждал, что был в те дни слишком увлечён оккультизмом, Ницше и Обществом Туле и, кроме того, постоянно находился под воздействием наркотиков. «Я сделал два-три поверхностных, театральных заявления о британском обществе; единственное, что могу теперь противопоставить им, — это заявление о том, что НЕ являюсь фашистом»[75], — говорил он уже в 1977 году.
  • В сентябре 2007 года он сделал взнос в размере $10 000 в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения[197] для правозащитного фонда Jena Six, чтобы помочь оплатить счета шести чернокожих подростков, арестованных и обвинённых в преступлениях, связанных с их участием в нападении на белого подростка в г. Джена, штат Луизиана[198].
  • В 2015-м году Дэвид Боуи, Игги Поп, Бьорк и несколько десятков других артистов подписали обращение к конференции ООН по вопросам изменения климата. Открытое письмо призывает к созданию мирового координационного совета по предотвращению глобального потепления, развитию низкоуглеродной экономики и другим мерам по улучшению экологии Земли[199].

Общественное мнение

  • В 2000 году в результате опроса, в котором приняло участие свыше 190 тысяч человек, песня «Under Pressure» заняла десятое место в списке лучших песен тысячелетия[200].
  • В 2009 году немецкий учёный Петер Йегер (нем. Peter Jäger) открыл новый редкий вид пауков и решил назвать его в честь Дэвида Боуи. Представитель вида, получившего название Heteropoda davidbowie, был обнаружен исследователем в Малайзии. По словам арахнолога, на это его вдохновили турне Боуи Glass Spider и песня «Ziggy Stardust»[201][202].
  • В результате опроса, проведённого британской радиостанцией Planet Rock, Дэвид Боуи занял 11-е место в списке «40 величайших рок-вокалистов всех времён»[203][204].
  • «Без Дэвида Боуи популярной музыки не существовало бы». — Моби, 2002 год.
  • Телеканал VH1 поставил Боуи на 7-е место в списке «100 величайших артистов всех времён»[205].
  • В опросе компании Zippo, целью которого было выявить самых влиятельных музыкантов последних 50 лет, Боуи занял четвёртое место, уступив только группам The Beatles, Queen и The Rolling Stones[206][207].
  • Дэвид Боуи занял девятое место из двенадцати в рейтинге самых успешных артистов в истории британского чарта — «Diamond Dozen» («Бриллиантовая дюжина»), приуроченном к двум юбилеям — 60-летию пребывания на троне королевы Великобритании Елизаветы II и 60-летию британского чарта синглов. По данным Official Charts Company — составителя официальных музыкальных хит-парадов Великобритании, синглы музыканта разошлись тиражом в 10,6 миллиона экземпляров[208][209].
  • В сентябре 2012 года Боуи был признан «Иконой NME», музыкант занял третье место в голосовании за звание лучшего музыканта последних 60 лет. Онлайн-опрос стартовал на сайте издания в марте и был приурочен к его 60-летию. Участникам голосования предлагалось выбрать лучших из 60 претендентов. За шесть месяцев в опросе приняли участие более 160 тысяч человек. Впереди Боуи оказались лишь Джон Леннон и Лиам Галлахер[210][211].
  • В декабре 2012 года, Боуи занял 37-е место в символическом списке «Лучшие исполнители за 10 лет скробблинга» портала Last.fm[212].

Музыка Боуи в кино

Ниже приведён список самых упоминаемых песен Боуи в саундтреках полнометражных кинофильмов, а также телесериалов и видеоигр:

  1. «Under Pressure» (29)
  2. «„Heroes“» (20)
  3. «Let’s Dance» (16)
  4. «Rebel Rebel» (12)
  5. «Changes» (10)
    «Fame» (10; включая версию 1990 года)
    «Life on Mars?» (10)
  6. «Ice Ice Baby» (9) — хит американского рэпера Vanilla Ice, в котором был использован семпл из «Under Pressure» совместной работы Боуи и Queen.
    «Space Oddity» (9)
  7. «Suffragette City» (8)

Подчас многие голливудские картины получают названия по названию песен Боуи:

Кроме того, некоторые известные сериалы были названы в честь его композиций:

Награды и номинации

Песня «Space Oddity», обеспечившая в 1969 году Боуи финансовое благополучие, была награждена специальной премией Айвора Новелло[213]. За роль в научно-фантастическом фильме «Человек, который упал на Землю» 1976 года он получил премию «Сатурн» в номинации «Лучший киноактёр»[214]. В последующие десятилетия он также удостаивался многочисленных наград, завоевав, в частности, две премии «Грэмми»[215][216] и две BRIT Awards[217].

В 1999 году Боуи был награждён французским правительством орденом искусств и словесности командорской степени[218]. В том же году он также получил степень почётного доктора музыкального колледжа Беркли[219]. В 2000 году Боуи отказался от британской награды Командора Британской империи, а в 2003 и от титула рыцаря[220], заявив: «Я никогда не предполагал, что получу что-либо подобное. Я серьёзно не знаю, для чего он нужен. Это не то, ради чего я всю жизнь работал»[221].

За время карьеры Боуи было продано около 136 миллионов пластинок и дисков с его музыкой[222]. В Великобритании ему вручили 9 платиновых, 11 золотых и 8 серебряных сертификатов, а в Соединённых Штатах — 5 платиновых и 7 золотых[223][224]. В 2002 году он занял 29-е место в списке «Ста величайших британцев»[222]. В 2004 году журнал Rolling Stone поставил его на 39-е место в списке «100 величайших исполнителей всех времён»[11] и на 23-е среди лучших вокалистов всех времён[12].

17 января 1996 года Дэвид Боуи включён в Зал славы рок-н-ролла[103].

Напишите отзыв о статье "Боуи, Дэвид"

Примечания

  1. Pareles, John. [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=9D0CE6DD163EF933A05752C1A967958260 Review/Rock; For Bowie, One More Change of Pace], The New York Times (30 November 1991). Проверено 2 ноября 2008.
  2. [www.bbc.co.uk/blogs/magazinemonitor/2007/01/how_to_say_bowie.shtml How to say: Bowie]. Magazine Monitor. BBC News (8 January 2008). Проверено 22 ноября 2008. [www.webcitation.org/61DmISOS5 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  3. [www.timesonline.co.uk/tol/life_and_style/court_and_social/article5484753.ece The Times] 8 January 2010. Retrieved 9 January 2010.
  4. www.facebook.com/davidbowie/
  5. Allmusic, Stephen Thomas Erlewine, [www.allmusic.com/artist/david-bowie-p3753 (((David Bowie > Overview]. Retrieved 03-21-2007.
  6. Mark Kemp. [www.rollingstone.com/music/albumreviews/earthling-19970220 Earthling by David Bowie] (англ.). Rolling Stone (20.02.1997). Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmJreXf Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  7. Jesse Jarnow, «David Bowie», in Scott Schnider, ed., Icons of Rock: An Encyclopedia of the Legends Who Changed Music Forever (2008), «Openly bisexual and vociferously intellectual, David Bowie in the late 1970s was the very definition of charisma», Greenwood Publishing Group, pg. 482.
  8. Mark Paytress, Bolan: The Rise and Fall of a 20th Century Superstar (2002), «America responded favourably to Bowie’s intellectual take on pop», Omnibus Press, pg. 218.
  9. Carr & Murray (1981): pp.68-74
  10. [www.nme.com/news/david-bowie/5406 NME poll places Bowie as most influential artist of all-time]
  11. 1 2 [www.rollingstone.com/music/lists/100-greatest-artists-of-all-time-19691231/david-bowie-19691231 100 Greatest Artists: David Bowie] (англ.). Rolling Stone Issue 946. Rolling Stone. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmKpEBq Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  12. 1 2 [www.rollingstone.com/music/lists/100-greatest-singers-of-all-time-19691231/david-bowie-19691231 100 Greatest Singers: David Bowie] (англ.). Rolling Stone. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmLSNhE Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  13. [www.facebook.com/davidbowie/?fref=ts Страница David Bowie в социальной сети Facebook]. facebook.com (10 января 2016).
  14. [www.kommersant.ru/doc/2889316 Музыкант Дэвид Боуи скончался от рака], Коммерсантъ (11 января 2016). Проверено 11 января 2016.
  15. [ukranews.com/news/195393.Skonchalsya-izvestniy-pevets-Devid-Boui.ru Скончался известный певец Дэвид Боуи]. Украинские новости. ukranews.com (11 января 2016).
  16. [www.filmreference.com/film/15/David-Bowie.html David Bowie Biography (1947-)]. Filmreference.com. Проверено 2 марта 2010.
  17. [www.bowiewonderworld.com/faq.htm#p06 bowiewonderworld]. bowiewonderworld. Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmMUg5e Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  18. [www.teenagewildlife.com/cgi-sys/cgiwrap/torrie/fom.cgi?_recurse=1&file=9 David Bowie FAQ: Personal Life]. Teenagewildlife.com. Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmNAq0l Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  19. Buckley, 2000, p. 14.
  20. Hume John et al. Britain & Ireland: Lives Entwined III. — British Council, 2008. — P. 127. — ISBN 978-0863556128.
  21. Sandford (1997): pp. 9-16
  22. 1 2 Sandford (1997): pp. 18-19
  23. Buckley, 2000, p. 21.
  24. Peter Doggett (2007). «Teenage Wildlife», MOJO 60 Years of Bowie: pp.8-9
  25. 1 2 Sandford (1997): pp. 19-20
  26. 1 2 Sandford (1997): pp. 21–22
  27. [night-spell.livejournal.com/87170.html?thread=840066 Du 741 - David Bowie. Beruf: Popstar]. [www.webcitation.org/658fudIpf Архивировано из первоисточника 2 февраля 2012].
  28. Sandford (1997): p. 25
  29. Gillman Peter. Alias David Bowie. — P. 85. — ISBN 978-0450413469.
  30. 1 2 Buckley, 2000, p. 24.
  31. [www.georgeunderwood.com/pages/album-covers/93 Album covers]. GeorgeUnderwood.com. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmNbgUN Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  32. Perone (2007): pp. 17—44, 152—160
  33. Buckley, 2000, p. 48.
  34. 1 2 3 [www.diary.ru/~bowie/p44721401.htm Velvet Goldmine]
  35. Sandford (1997): p. 28
  36. 1 2 Sandford (1997): pp. 29-30
  37. Buckley, 2000, p. 33.
  38. Sandford (1997): pp. 35-39
  39. 1 2 Buckley, 2000, pp. 41-42.
  40. Carr & Murray (1981): p. 117
  41. Buckley, 2000, p. 46.
  42. Buckley, 2000, pp. 49-52.
  43. 1 2 3 4 5 Документальный фильм «Семь поколений рок-н-ролла». Серия № 2 — «Раскалённые добела. Арт-рок».
  44. [esquire.ru/wil/david-bowie Правила жизни — Дэвид Боуи. Интервью Журналу Esquire]
  45. Pegg (2004): pp. 197—201.
  46. Buckley, 2000, p. 74.
  47. [www.bowiewonderworld.com/features/beckenham2.htm The Three Tuns pub and the Beckenham Arts Lab]: BowieWonderworld.com website. Retrieved on 22 September 2007.
  48. [www.bowiewonderworld.com/features/beckenham.htm «Memory of a Free Festival»], hosted by the Beckenham Arts Lab: BowieWonderworld.com website. Retrieved on 22 September 2007.
  49. [music-facts.ru/song/David_Bowie/Space_Oddity/ Space Oddity (Происшествие в космосе) — David Bowie]
  50. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/space-oddity-r2478 Space Oddity]. Allmusic. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/61DmO5nwm Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  51. [www.discogs.com/David-Bowie-Space-Oddity/master/32337 David Bowie. David Bowie/Space Oddity]. www.discogs.com. Проверено 1 января 2011.
  52. Stephen Thomas Erlewine. [www.allmusic.com/album/the-man-who-sold-the-world-r2479/review The Man Who Sold the World album review]. Allmusic. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/61DmOl3Bg Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  53. Nicholas Pegg (2000). The Complete David Bowie: pp. 260—265.
  54. Auslander, Philip (2006), Performing Glam Rock: Gender and Theatricality in Popular Music, Ann Arbor, MI: University of Michigan, p. 196, ISBN 0-472-06868-7.
  55. [www.simoncornwell.com/urbex/projects/ch/index.htm The Cult of Cane Hill. Urbex UK]. Retrieved 25 July 2010.
  56. Buckley (2005): pp. 95-99
  57. 1 2 Buckley (2005): pp. 516—17, 524, 529
  58. Buckley (2005): pp. 135-36
  59. Wolff, Carlo (2006). Cleveland Rock and Roll Memories. Cleveland, OH: Gray & Company, Publishers. ISBN 978-1-886228-99-3
  60. [music-facts.ru/song/David_Bowie/All_the_Young_Dudes/ All the Young Dudes — David Bowie]
  61. [www.maxskansascity.com/bowie/ David Bowie and Iggy Pop Meet At Max's Kansas City]. Max's Kansas City (17 September 2008). Проверено 17 сентября 2008. [www.webcitation.org/61DmPOjBy Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  62. Buckley, 2000, p. 156.
  63. [www.lookatme.ru/flows/lyudi/posts/35414-devid-boui-i-uilyam-berrouz-razgovor Дэвид Боуи и Уильям Берроуз — разговор]
  64. Pegg (2004): pp. 281-83
  65. 1 2 Buckley, 2000, pp. 182-189.
  66. Carr & Murray (1981): pp.52-56
  67. 1 2 Carr & Murray (1981): p.7
  68. Carr & Murray (1981): p.116
  69. 1 2 The Complete David Bowie, 2002. ISBN 1-903111-40-4
  70. [www.youtube.com/watch?v=4LWiqTEwIJM David Bowie — Aladdin Sane (Diamond Dogs Tour)]
  71. Dalhousie French Studies, Dalhousie University, 1994, p. 116.
  72. DVD, Dick Cavett Show: Rock Icons, disc 1
  73. [www.teenagewildlife.com/Appearances/Press/1976/0900/playboy.html Interview with David Bowie]. Playboy (September 1976). [www.webcitation.org/61DmQ8scW Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  74. Buckley, 2000, pp. 289-291.
  75. 1 2 [web.archive.org/web/20010628150158/www.fortunecity.com/victorian/benjamin/594/bowie/quotes.html Standing by the Wall: The Quotable David Bowie]
  76. [mywebsite.bigpond.com/roger.griffin/goldenyears/771029MM.html 'Goodbye to Ziggy and all that', article in Melody Maker, October 1977]
  77. Paytress, Mark (2007). «The Controversial Homecoming». Mojo Classic (60 Years of Bowie).
  78. 1 2 Carr & Murray (1981): p. 11.
  79. Sandford (1997): p. 158
  80. Buckley (2005): p. 252
  81. Kris Needs (2007). «The Passenger», MOJO 60 Years of Bowie: p.65
  82. Pegg (2000): pp.90-92
  83. [music-facts.ru/song/David_Bowie/Heroes/ Heroes (Герои) — David Bowie]
  84. [news.bbc.co.uk/2/hi/in_pictures/6988837.stm In pictures: Marc Bolan], BBC News (13 September 2007). Проверено 9 ноября 2007.
  85. DVD, Bing Crosby, A Bing Crosby Christmas, Questar qd3175, ISBN 1-56855-683-7
  86. Farhi, Paul. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/12/19/AR2006121901260.html Bing and Bowie: An Odd Story of Holiday Harmony], Washington Post (20 December 2006). Проверено 9 ноября 2007.
  87. Bronson Fred. The Billboard Book of Number 1 Hits. — Billboard Books, 1990. — P. 572. — ISBN 0-823-07677-6.
  88. Dave Thompson (2007). «Bowie and Bing», MOJO 60 Years of Bowie: p.64
  89. Buckley, 2000, p. 300.
  90. Carr & Murray (1981): pp. 102-07
  91. 1 2 Carr & Murray (1981): pp. 108-14
  92. Pegg (2000): p.29
  93. 1 2 Rock Movers & Shakers, Dafydd Rees & Luke Crampton, Billboard Books, 1991
  94. Документальный фильм: На тропе рока. Дэвид Боуи (On the Rock Trail. David Bowie)
  95. [www.billboard.com/news#/news/quentin-tarantino-s-glorious-film-soundtracks-1004005613.story Quentin Tarantino’s Glorious Film Soundtracks] (англ.) на сайте Billboard.com
  96. [music-facts.ru/artist/David_Bowie/ David Bowie. Дэвид Боуи. Факты о песнях]
  97. McNair, James. Tumble & Twirl (англ.) // MOJO. 60 Years of Bowie. — 2007. — P. 101
  98. Andy Fyfe (2007). «Too Dizzy», MOJO 60 Years of Bowie: pp. 88-91
  99. 1 2 3 [www.sestrenka.ru/s519/ Иман и Дэвид Боуи: «Главное в семье — это любовь»]
  100. Buckley (2000): pp. 494-95,623
  101. Buckley, 2000, pp. 623-624.
  102. Buckley, 2000, pp. 512-513.
  103. 1 2 [rockhall.com/inductees/david-bowie David Bowie: Rock and Roll Hall of Fame Induction]. rockhall.com. Rock and Roll Hall of Fame. Проверено 16 сентября 2010. [www.webcitation.org/61Dmf8UU3 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  104. 1 2 Buckley, 2000, pp. 533-534.
  105. The Complete David Bowie, Nicholas Pegg, 2006 Reynolds & Hearn Ltd
  106. Ruud Altenburg. [www.illustrated-db-discography.nl/Toy.htm Illustrated db Discography]. Illustrated-db-discography.nl. Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmQaBfj Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  107. [esquire.ru/wil/david-bowie Дэвид Боуи — Правила жизни. Журнал Esquire]
  108. [net.compulenta.ru/15835/ Дэйвид Боуи открыл в Интернете детское радио]
  109. 1 2 [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/3878889.stm BBC News], BBC News (9 July 2004). Проверено 2 марта 2010.
  110. Poulsen Jan. David Bowie — Station til station. — 2nd. — Gyldendal, 2007. — P. 273. — ISBN 978-87-02-06313-4.
  111. Yuan, Jada [nymag.com/news/intelligencer/16865/ David Bowie Takes Time Off, Sneaks Into Movies — New York Magazine]. Nymag.com (1 May 2006). Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmRFlBF Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  112. [www.davidbowie.com/news/newsContent.php?currentSection=NEWS&currentSubSection=Bowie%20News&id=20060508 2007 NYC Show As Bowie Curates first High Line Festival]. Davidbowie.com. Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmS9XXe Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  113. Andy Greene. [www.rollingstone.com/music/news/how-scarlett-johansson-and-david-bowie-got-together-album-preview-20080213 How Scarlett Johansson and David Bowie got together]. Rolling Stone (13.02.2008). Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmShWko Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  114. [www.teenagewildlife.com/Interact/cp/showthreaded.pl?Cat=&Board=newstoday&Number=534866&page=0&view=collapsed&sb=5&vc=1#Post534866 Bowie Lends Vocals to Scarlett Johansson Album]. BowieNet news release reprinted at teenagewildlife.com. Проверено 3 марта 2008. [www.webcitation.org/61DmTYU9w Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  115. The Mail On Sunday, 29 June 2008 edition
  116. [www.laptoprockers.eu/remix/p1/david-bowie-space-oddity-remix-contest/ Laptoprockers ~ Remix David Bowie]. Laptoprockers (10 July 2009). Проверено 9 января 2010. [www.webcitation.org/61DmUBJ6F Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  117. «[www.upi.com/Entertainment_News/2009/09/25/Bowies-Reality-Tour-CD-set-for-release/UPI-30861253921237/ Bowie’s ‘Reality Tour’ CD set for release]». New York: United Press International (25 September 2009). Retrieved on 28 September 2009.
  118. [www.gigwise.com/news/62045/Foo-Fighters-Lou-Reed-Billy-Corgan-To-Appear-On-New-David-Bowie-Album Foo Fighters, Lou Reed, Billy Corgan To Appear On New David Bowie Album]
  119. [lenta.ru/news/2011/03/17/bowie/ Дэвид Боуи опубликует концерт в честь своего 50-летия]
  120. [www.antiquiet.com/news/2011/03/david-bowie-toy-leak/ DECADE-OLD UNRELEASED DAVID BOWIE ALBUM ‘TOY’ LEAKS]
  121. [esquire.ru/wil/david-bowie Правила жизни — Дэвид Боуи]
  122. [www.km.ru/v-mire/2011/08/21/muzyka-v-mire/britanskii-muzykant-devid-boui-ne-vernetsya-na-stsenu Британский музыкант Дэвид Боуи не вернется на сцену] (рус.). KM.RU Новости (21.08.2011). Проверено 22 августа 2011. [www.webcitation.org/617WpXydo Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  123. [www.bbc.co.uk/news/entertainment-arts-16280335 David Bowie 'lost' footage to be broadcast]
  124. [lenta.ru/news/2011/12/21/bowie/ В Великобритании нашлось «потерянное» видео Дэвида Боуи 1973 года]
  125. 1 2 [www.digitalspy.co.uk/music/news/a358804/david-bowie-at-65-life-on-mars-named-bowies-greatest-ever-song.html David Bowie at 65: 'Life On Mars?' named Bowie's greatest ever song]
  126. [www.digitalspy.co.uk/music/news/a358973/david-bowie-at-65-ziggy-stardust-named-bowies-best-album.html David Bowie at 65: 'Ziggy Stardust' named Bowie’s best album]
  127. [lenta.ru/news/2012/01/09/bowie/ Поклонники выбрали лучшие песни и альбомы Дэвида Боуи]
  128. [www.bbc.co.uk/news/uk-northern-ireland-19882810 David Bowie examined in Limerick university conference]
  129. [lenta.ru/news/2012/10/10/changes/ Дэвида Боуи изучат на симпозиуме]
  130. Макс Володин. [www.gazeta.ru/culture/2013/01/08/a_4917045.shtml Завтра было вчера] (рус.). Газета.Ru (8 января 2012). Проверено 8 января 2013.
  131. [www.lenta.ru/news/2013/01/09/bowie/ Букмекеры начали принимать ставки на Дэвида Боуи] (рус.). Lenta.ru (9 января 2012). Проверено 9 января 2013.
  132. [lenta.ru/news/2013/02/26/stars/ Дэвид Боуи выпустил клип в жанре триллера]
  133. [lenta.ru/news/2013/03/01/bowie/ Дэвид Боуи выложил новый альбом для прослушивания онлайн]
  134. [lenta.ru/news/2013/03/18/bowie/ Дэвид Боуи возглавил британский чарт впервые за 20 лет]
  135. [lenta.ru/news/2013/05/09/backagain/ YouTube вернул ошибочно удалённый клип Дэвида Боуи]
  136. [lenta.ru/news/2013/07/16/bowie/ Дэвид Боуи выпустил новый клип]
  137. [lenta.ru/news/2013/10/01/bowie/ Дэвид Боуи поделился списком своих любимых книг]
  138. [www.openbooktoronto.com/news/special_feature_how_read_bowie SPECIAL FEATURE: HOW TO READ LIKE BOWIE — DAVID BOWIE’S TOP 100 BOOKS]
  139. [lenta.ru/news/2013/10/23/radio6/ Обнародована потерянная радиопередача Дэвида Боуи]
  140. [lenta.ru/news/2015/10/25/bowie/ Дэвид Боуи выпустит новый альбом в январе 2016 года] (рус.). Lenta.ru. Проверено 10 октября 2015.
  141. [www.gazeta.ru/culture/news/2015/10/25/n_7809521.shtml Новый альбом Дэвида Боуи выйдет в январе 2016 года] (рус.). Gazeta.ru. Проверено 10 октября 2015.
  142. [lenta.ru/news/2016/01/09/smithbowie/ Paul Smith выпустил эксклюзивные футболки в честь нового альбома Боуи] (рус.). Lenta.ru. Проверено 10 октября 2015.
  143. [www.billboard.com/articles/columns/chart-beat/6844036/david-bowie-blackstar-album-debuts-no-1-on-billboard-200-charts Blackstar #1 in Billboard] (англ.). Billboard. Проверено 19 января 2016.
  144. [lenta.ru/news/2016/01/12/bowie/ Коллега Дэвида Боуи раскрыл подробности его болезни] (рус.). Lenta.ru. Проверено 1 января 2016.
  145. [www.davidbowie.com/news/january-10-2016-55521 Умер Дэвид Боуи].
  146. [ukranews.com/news/195565.SMI-Boui-ostavil-seme-v-nasledstvo-870-mln-dollarov.ru СМИ: Боуи оставил семье в наследство более 870 млн долларов]. Украинские новости. ukranews.com (12 января 2016).
  147. [www.bbc.com/russian/news/2016/01/160114_bowie_secretly_cremated СМИ: Тело Дэвида Боуи тайно кремировано в Нью-Йорке]. Русская служба Би-би-си (14 января 2016). Проверено 14 января 2016.
  148. [lenta.ru/news/2016/01/30/bowie/ Место захоронения Дэвида Боуи рассекретили] (рус.). Lenta.ru (4 апреля 2016). Проверено 21 января 2016.
  149. [lenta.ru/news/2016/01/17/bowie/ Место захоронения Дэвида Боуи засекретили] (рус.). Lenta.ru (17 января 2016). Проверено 17 января 2016.
  150. [www.gazeta.ru/culture/news/2016/01/20/n_8144681.shtml Продажи песен и альбомов Дэвида Боуи в США выросли на 5000%] (рус.). Gazeta.ru (21 января 2016). Проверено 21 января 2016.
  151. [www.gazeta.ru/culture/news/2016/04/01/n_8445617.shtml В Нью-Йорке прошел концерт в честь Дэвида Боуи] (рус.). Gazeta.ru. Проверено 4 апреля 2016.
  152. [www.interfax.ru/culture/527750 Прах Дэвида Боуи развеяли на фестивале Burning Man]
  153. [lenta.ru/news/2016/07/22/db/ В продаже появится неизданный альбом Боуи 1974 года] (рус.). Lenta.ru. Проверено 31 июля 2016.
  154. [www.gazeta.ru/culture/news/2016/07/22/n_8910731.shtml Выйдет ранее не издававшийся альбом Дэвида Боуи] (рус.). Gazeta.ru. Проверено 31 июля 2016.
  155. Monroe, Jazz. [pitchfork.com/news/61774-david-bowie-reportedly-releasing-new-album-blackstar-in-january/ David Bowie Reportedly Releasing New Album Blackstar in January]. Pitchfork (24 октября). Проверено 25 октября 2015.
  156. The Complete David Bowie by Nicholas Pegg (2004, Reynolds & Hearn Ltd) p.561.
  157. [www.batmanmovieonline.com/behindthescenes/articles/samhamm.htm Behind the Scenes Articles] (англ.). BatmanMovie. Проверено 18 февраля 2011. [web.archive.org/web/20040120015815/www.batmanmovieonline.com/behindthescenes/articles/samhamm.htm Архивировано из первоисточника 20 января 2004].
  158. [www.imdb.com/title/tt0148508/ Appearance in Il Mio West], Italian film, 1998: IMDb.com website.
  159. [www.reelfilm.com/gunsrvng.htm Gunslinger’s Revenge], 2005 US release of Il Mio West: review at the Reel Film website.
  160. [www.comingsoon.net/films.php?id=40879 Film review, August (2008)], to be released: ComingSoon.net website. Retrieved on 24 January 2008.
  161. [www.imdb.com/title/tt0074851/fullcredits The Man Who Fell to Earth (1976) - Full cast and crew] (англ.). IMDb.com. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmUnbZI Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  162. [books.google.com/books?id=6N6L61TspucC&pg=PA48&lpg=PA48&dq=bowie+angela+%22fucking+the+same+bloke%22&source=web&ots=oi2bsJ5-1b&sig=At8Vqc1VjQGtvbVzfGA4v2Mx9SY&hl=en&sa=X&oi=book_result&resnum=2&ct=result Bowie, by Christopher Sandford]. Books.google.com. Проверено 2 марта 2010.
  163. 1 2 Buckley, 2000, pp. 92-93.
  164. McPherson, Ian [www.timeisonourside.com/SOAngie.html Track Talk: Angie]. Проверено 15 февраля 2009. [www.webcitation.org/61DmVSOjU Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  165. ZOWIE позднее предпочитал быть известным как Джо/Джоуи, хотя теперь он вернулся к своему имени, полученному при рождении — «Duncan Zowie Haywood Jones».
  166. [montreuxmusic.com/mmm/content/view/99/135/lang,english/ David Bowie]. [www.webcitation.org/61DmVvP4F Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  167. [womenslife.if.ua/?p=450 Андрогины — кто они?]
  168. 1 2 [www.playboy.com/articles/david-bowie-interview/index.html?page=2 Playboy Interview], September 1976.
  169. Buckley, 2000, p. 401.
  170. [www.5years.com/shape.htm The Ziggy Stardust Companion]. 5years.com. Проверено 2 марта 2010. [www.webcitation.org/61DmWh8Fr Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  171. Collis, Clark. [www.blender.com/guide/articles.aspx?id=366 Dear Superstar: David Bowie], Blender (August 2002). [www.webcitation.org/1263840605821750 Архивировано] из первоисточника 18 января 2010.
  172. Perone (2007): p. 4
  173. Sandford (1997): pp. 41—2
  174. Perone (2007) p. 12
  175. Thompson Jo. Find Your Voice: A Self-Help Manual for Singers. — Artemis Editions, 2004. — P. 76. — ISBN 978-0634074356.
  176. Schinder & Schwartz (2007): p. 483
  177. Campbell (2008): p. 254
  178. 1 2 Schinder & Schwartz (2007): p. 482
  179. Campbell (2008) p. 304
  180. Buckley, 2000, p. 45.
  181. Perone (2007): p. 183
  182. Paytress Mark. Bolan: The Rise and Fall of a 20th Century Superstar. — Omnibus Press, 2003. — P. 218. — ISBN 978-0711992931.
  183. Everly, Dave. Q, November 2007. 21 Albums That Changed Music. #8. The Rise and Fall of Ziggy Stardust and His Spiders from Mars. P. 86.
  184. [books.google.com/books?id=OsAUAQAAIAAJ&q=%22people+on+people%22&dq=%22people+on+people%22&hl=en&ei=jMhJTZ_YGMO88gbnhcTYDg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CC0Q6AEwAA People on people: The Oxford dictionary of biographical quotations]. — Omnibus Press, 2001. — P. 44. — ISBN 0198662610.
  185. Filicky, Brad (10 June 2002). «Reviews; David Bowie: Heathen». CMJ New Music Report (CMJ) 71 (766).
  186. [www.youtube.com/watch?v=4LWiqTEwIJM Video] of «Aladdin Sane» (в начале видео — лунная походка, на 1:40 ещё один танцевальный трюк Боуи, у которого, возможно, позаимствовал тот же Джексон)
  187. Forget Thomas. David Bowie (Rock & Roll Hall of Famers). — Rosen Publishing Group, 2002. — P. 7. — ISBN 978-0823935239.
  188. 1 2 [night-spell.livejournal.com/48560.html Живой журнал. Дэвид Боуи: Впервые в СССР]
  189. [www.beatles.ru/books/articles.asp?article_id=1333 beatles.ru: Самая длинная прогулка Алмазного пса. Дэвид Боуи в СССР]
  190. [za-gonzalez.livejournal.com/231306.html Живой журнал. Введение в Боуиведение: визиты Боуи в СССР]
  191. [rgp-journal.ru/users/Wagner/comments/1930362/ Дневник на Gothic.ru Концерт Дэвида Боуи в Москве.]
  192. [rgp-journal.ru/users/Wagner/comments/1930362/ Дневник на Gothic.ru — дневник Wagner. Концерт Дэвида Боуи в Москве.]
  193. Светлана Сафонова. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=234769 Дэвид Боуи в Москве] (рус.). Газета «Коммерсантъ» (20.06.1996). Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmXGwY0 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  194. [night-spell.livejournal.com/97758.html ЖЖ. Дэвид Боуи + А. К. Троицкий в «Кафе Обломов»]
  195. [www.youtube.com/watch?v=3Igg6Tgq_RY Программа А (РТР, 1996) Дэвид Боуи в Москве]
  196. Ed Vulliamy. [www.guardian.co.uk/world/2007/mar/04/race.otherparties Blood and Glory], Guardian.co.uk (04.03.2007). Проверено 18 февраля 2011.
  197. [www.naacp.org/news/press/2007-09-18/index.htm Pop music icon makes contribution to Jena defense effort].
  198. Stone Martindale. [www.monstersandcritics.com/people/news/article_1358004.php David Bowie donates to 'Jena Six' legal fund] (англ.), Monstersandcritics.com (20.09.2007). Проверено 18 февраля 2011.
  199. [lenta.ru/news/2015/11/27/climate/ Дэвид Боуи и Radiohead обратились с открытым письмом к мировым лидерам] (рус.). Lenta.ru. Проверено 11 ноября 2015.
  200. [www.gazeta.ru/2002/11/12/4udovperjah.shtml Первому хит-параду планеты исполнилось 50 лет]
  201. [www.gzt.ru/topnews/world/258782.html Новый вид жёлтых пауков назвали в честь Дэвида Боуи]
  202. [www.novonews.lv/index.php?id=80101&mode=news В честь Дэвида Боуи назвали редкий вид паука]
  203. [www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1103932/Robert-Plant-seed-rock-n-roll-poll-Mick-Jagger-just-scrapes-ten.html Robert Plant is top seed in rock n' roll poll while Mick Jagger just scrapes the top ten]
  204. [lenta.ru/news/2009/01/03/plant Роберт Плант признан величайшим рок-вокалистом]
  205. [budugllydesign.com/archiveow/top100/vh1-100.htm VH1’s top 100 all time greatest artists]. VH1. [www.webcitation.org/61DmZRGkB Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  206. [lenta.ru/news/2010/09/08/lighter/ Названы самые «зажигательные» песни]
  207. [www.contactmusic.com/news.nsf/story/lighter-anthem-bohemian-rhapsody_1164045 Lighter Anthem 'Bohemian Rhapsody']
  208. [www.lenta.ru/news/2012/06/05/beatles/ Названы самые успешные артисты в истории британского чарта]
  209. [www.officialcharts.com/chart-news/the-official-singles-charts-biggest-selling-artists-of-all-time-revealed-1431/ The Official Singles Charts' biggest selling artists of all time revealed!]
  210. [lenta.ru/news/2012/09/18/icon/ Джона Леннона признали иконой NME]
  211. [www.nme.com/news/john-lennon/66169 John Lennon named as NME’s Ultimate Icon]
  212. [www.lastfm.ru/bestof/10years/artists?from=40 Лучшие исполнители за 10 лет скробблинга]
  213. [www.bucksmusicgroup.com/about/Ivor_Novello_Awards.html Ivor Novello Awards]. buckmusicgroup.com. Bucks Music Group. Проверено 16 сентября 2010.
  214. [www.saturnawards.org/past.html Past Award Winners]. saturnawards.org. The Academy of Science Fiction Fantasy & Horror Films. Проверено 11 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmaMIJh Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  215. [allmusic.com/artist/david-bowie-p3753/charts-awards/grammy-awards David Bowie > Charts & Awards > Grammy Awards]. Allmusic.com. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/61DmbAFoV Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  216. [www.grammy.com/Recording_Academy/Awards/Lifetime_Awards Lifetime Achievement Award: Past Recipients]. Grammy.com. National Academy of Recording Arts & Sciences, Inc. Проверено 18 февраля 2011. [www.grammy.com/Recording_Academy/Awards/Lifetime_Awards Архивировано из первоисточника 12 ноября 2007].
  217. [www.brits.co.uk/artist/david-bowie David Bowie]. brits.co.uk. Brit Awards Ltd. Проверено 11 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmboFJk Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  218. Lichfield, John. [www.independent.co.uk/news/world/europe/the-big-question-how-does-the-french-honours-system-work-and-why-has-kylie-been-decorated-822752.html The Big Question: How does the French honours system work, and why has Kylie been decorated?], The Independent (8 May 2009). Проверено 17 сентября 2010.
  219. [www.berklee.edu/news/1999/grad99.html ChChChChanges]. berklee.edu. Berklee College of Music. Проверено 17 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmcQgd0 Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  220. Thompson, Jody. [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/6230201.stm Sixty things about David Bowie], (No. 35): BBC News (8 January 2007). Проверено 17 сентября 2010.
  221. Mohan, Dominic. [www.bowiewonderworld.com/press/00/030912thesun.htm Exclusive: Bowie refuses knighthood], The Sun (12th September 2003). Проверено 11 декабря 2010.
  222. 1 2 Todd, Ben [www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1231539/David-Bowie-asked-play-Glastonbury-time-mark-40th-anniversary.html David Bowie asked to play at Glastonbury for third time to mark 40th anniversary]. The Daily Mail (27 November 2009). Проверено 11 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmeG9du Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  223. [www.riaa.com/goldandplatinumdata.php?resultpage=1&table=SEARCH_RESULTS&artist=David%20Bowie&sort=Artist&perPage=25 Gold and Platinum: Search Results]. riaa.com. Recording Industry Association of America. Проверено 12 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmcxgjT Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  224. [www.bpi.co.uk/certifiedawards/search.aspx Certified Awards Search]. bpi.co.uk. British Phonographic Industry. Проверено 12 сентября 2010. [www.webcitation.org/61DmdedGq Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].

Литература

  • Buckley, David. Strange Fascination — David Bowie: The Definitive Story. — London: Virgin, 2000. — ISBN 075350457X.
  • Buckley, David. David Bowie: Complete Guide to His Music. — Omnibus, 2004.
  • Charles Shaar Murray, Roy Carr,. Bowie: An Illustrated Record. — New York: Avon, 1981. — ISBN 0380779668.
  • Pegg, Nicholas. The Complete David Bowie. — London: Reynolds & Hearn, 2004. — ISBN 1903111730.
  • Picaud, Loïc. David Bowie et le rock dandy. — Hors-Collection, 2007.
  • Robin, Pierre. David Bowie: Du provocateur au séducteur ultramoderne. — Paris: B. Giovanangeli, 2005. — 252 p. — ISBN 2-909034-76-3.
  • Sanford, Christopher. Bowie: Loving the Alien. — Da Capo Press, 1998.
  • Seabrook, Thomas Jerome. Bowie in Berlin: A New Career in a New Town. — Jawbone Press, 2008.
  • Soligny, Jerome. — David Bowie.
  • Spitz, Marc. Bowie: A Biography. — Crown Publishers, 2009.
  • Thompson, Dave. — Hallo Spaceboy: The Rebirth of David Bowie. — Ecw Press, 2006.
  • Tremlett, George. — David Bowie: Living on the Brink. — Carroll and Graf, 1997.
  • Ungemuth, Nicolas. — David Bowie. — Librio, 1999.
  • Waldrep, Shelton. Phenomenology of Performance // The Aesthetics of Self-Invention: Oscar Wilde to David Bowie. — University of Minnesota Press, 2004.
  • Welch, Chris. David Bowie: We Could Be Heroes: The Stories Behind Every David Bowie Song. — Da Capo Press, 1999.
  • Wilcken, Hugo. 33⅓: David Bowie’s. — Low, Continuum, 2005.
  • Moonage Daydream: the life and times of Ziggy Stardust; photos by Mick Rock — textes by David Bowie. — Genesis Publications, 2002.

Ссылки

  • [www.davidbowie.com/ Официальный сайт Дэвида Боуи]
  • [facebook.com/davidbowie Официальная страница Дэвида Боуи] в социальной сети Facebook
  • [myspace.com/davidbowie Официальная страница Дэвида Боуи] (англ.) на сайте Myspace
  • David Bowie Official в «Твиттере»
  • David Bowie (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmusic.com/artist/11:jq6jtr49kl6x Боуи, Дэвид] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.last.fm/ru/music/David+Bowie Профиль Дэвида Боуи] на Last.fm
  • [www.charlierose.com/view/interview/5019 Charlie Rose interview (1998)]
  • [chewbakka.com/brains/bowieburroughs Интервью Дэвида Боуи и Уилльяма Берроуза]
  • [www.gq.ru/people/article/10106/ Статья о Дэвиде Боуи в журнале GQ]
  • [www.bowie-singles.co.uk/ Сайт посвящённый синглам Дэвида Боуи]
  • [fla-master.ru/exchange/outside/outside_title.htm «Дневники Натана Адлера» (перевод Дмитрия Борца)]
  • [colodez.spb.ru/kladovaya/rings/bowie.html «12 жизней Дэвида Боуи»] — краткий путеводитель по творчеству
  • [esquire.ru/wil/david-bowie Правила жизни.] Цитаты разных лет, из интервью журналу Esquire

Отрывок, характеризующий Боуи, Дэвид

– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.