Боумен, Исайя
| Исайя Боумен | |
| Isaiah Bowman | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Место смерти: | |
Исайя Боумен (англ. Isaiah Bowman; 26 декабря 1878 года, Ватерлоо, Онтарио, Канада — 6 января 1950 года, Балтимор, США) — американский географ и геополитик.
Биография
Окончил Гарвардский университет, получив специальность географа. Ученик Уильяма Дейвиса.
Преподавал в американских вузах, в том числе в Иельском университете (1905—1915). Предпринял три поездки в Южную Америку, (1907, 1911, 1913). В 1916 году был избран президентом Американского географического общества (American Geographical Society).
Активно участвовал в политике как политолог и географ. С 1917 по 1950 год занимал должность директора Совета внешних связей.
В политике придерживался либеральных взглядов, сразу поддержал провозглашенную 8 января 1918 года президентом США Вудро Вильсоном программу мирного устройства после ожидающегося окончания Первой мировой войны. Программа основывалась на принципах открытой дипломатии, свободной торговли, разоружения и установления государственных границ по национальному принципу. Предлагалось предоставление национальной автономии народам Австро-Венгерской империи. Германия возвращала Франции Эльзас и Лотарингию, компенсировала нанесенный аннексией ущерб, восстанавливался суверенитет Бельгии, Польша получала доступ к Балтийскому морю. Опираясь на эту программу, США вступили в войну на стороне Антанты (1918).
В составе американской делегации Боумен участвовал в работе Парижской мирной конференции 1919 года, которая подвела итоги Первой мировой войны — «Версальский мир». Участвовал в урегулировании польско-украинского кофликта (1818—1919).
Анализируя, находясь в Америке, «мюнхенский сговор» 1938 года, Боумен пришел к обоснованному выводу о том, что и в дальнейшем Германия продолжит вести агрессивную политику, предсказал, в частности, нападение Германии на СССР. Свои выводы он письменно сообщил президенту США Франклину Рузвельту.
Исходя из анализа итогов и опыта Первой мировой войны, Боумен считал необходимым для США отказаться от предшествующей политики изоляционизма. По его мнению географическое положение США — неограниченный выход к двум океанам, Атлантическому и Тихому, создавало возможность контроля всех континентов; относительная удаленность от Европы и Азии, обеспечивала (также относительную, и все более и более нивелирующуюся ускоряющимся техническим процессом) безопасность и неуязвимость. Выводами Боумена пользовался президент США Ф. Рузвельт, доказывая конгрессу необходимость развития военной промышленности, укрепления вооруженных сил, отказа от политики изоляционизма.
Библиография
«Новый мир» (1921)
Напишите отзыв о статье "Боумен, Исайя"
Ссылки
[uchebnik-besplatno.com/uchebnik-geopolitika/boumen.html Исайя Боумен]
[www.dergachev.ru/Russian-encyclopaedia/02/72.html Дергачев В. А. Геополитика. Русская геополитическая энциклопедия. 2010. Боумен Исайя]
Отрывок, характеризующий Боумен, Исайя
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
