Бочаров, Максим Георгиевич
| Максим Георгиевич Бочаров | |||
 | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения |
с. Солодники, ныне Черноярский район, Астраханская область | ||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Максим Георгиевич Бочаров (1916—1971) — младший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943).
Биография
Максим Бочаров родился 9 июня 1916 года в селе Солодники (ныне — Черноярский район Астраханской области). После окончания начальной школы работал в колхозе. С 1936 года был кочегаром на судах Нижневолжского речного пароходства. В мае 1942 года был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Участвовал в Курской битве. К октябрю 1943 года младший сержант Максим Бочаров был пулемётчиком 705-го стрелкового полка 121-й стрелковой дивизии 60-й армии Центрального фронта. Отличился во время освобождения Курской области и Украинской ССР[1].
29 августа 1943 года в ходе боя за деревню Асмолово к северу от города Рыльска у пулемётного расчёта кончились боеприпасы, и тогда Бочаров решил достать их у противника. Обнаружив огневую точку, он напал на неё и захватил пулемёт, из которого продолжил вести огонь, способствуя освобождению деревни. Полк Бочарова дважды форсировал Днепр, и оба раза Бочаров одним из первых переправлялся на западный берег реки. 7 октября 1943 года во время боя за село Козаровичи Киевской области Бочаров поднял бойцов в атаку и ворвался в село[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 октября 1943 года младший сержант Максим Бочаров был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 1920[1].
С января 1944 года был курсантом Саратовского танкового училища, однако в ноябре 1945 года был уволен в запас. Проживал в Астраханской области, затем с 1954 года — в Волгограде, работал шофёром. Скончался 13 июля 1971 года[1].
Был также награждён рядом медалей. В честь Бочарова назван грузовой теплоход Министерства речного флота[1][2]. Также его имя носит одна из улиц в его родном селе.[3].
Напишите отзыв о статье "Бочаров, Максим Георгиевич"
Примечания
Литература
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
- Астраханцы — Герои Советского Союза. Астрахань 2000.
- В созвездии славы. 2-е изд., доп. Волгоград, 1976.
- Ягодинский Е. А. Золотые Звёзды речников. Выпуск 4. М., 1981.
Отрывок, характеризующий Бочаров, Максим Георгиевич
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
