Бочвар, Андрей Анатольевич

Андрей Анатольевич Бочвар
Научная сфера:	металловедение
Место работы:	МИСиС, ВНИИНМ
Учёная степень:	доктор технических наук (1935)
Учёное звание:	академик АН СССР (1946)
Альма-матер:	МВТУ имени Н. Э. Баумана
Научный руководитель:	А. М. Бочвар
Награды и премии:

Андре́й Анато́льевич Бо́чвар (1902 — 1984) — советский учёный-металловед..

Биография

Родился 26 июля (8 августа) 1902 года в Москве в семье учёного-металловеда, основателя московской школы в металловедении А. М. Бочвара.

В 1923 году окончил химический факультет МВТУ. В 1925 году был отправлен на стажировку в Гёттингенский университет к профессору Г. Тамману. С 1930 года преподавал в ГУЦМиЗ имени М. И. Калинина, где в 1931 году возглавил основанную его отцом кафедру металловедения. В это время вышел из печати его учебник по термической обработке металлов, выдержавший впоследствии пять изданий.

Основные работы — в области кристаллизации, литейных свойств, рекристаллизации и жаропрочности цветных металлов и сплавов, металловедения урана и плутония. В 1935 году защитил докторскую диссертацию, создав теорию эвтектической кристаллизации, которой начал заниматься ещё в Гёттингене. В 1936 году совместно с профессором А. Г. Спасским предложил метод кристаллизации фасонных отливок под давлением, за внедрение которого на авиазаводах получил орден Трудового Красного Знамени и стал лауреатом Сталинской премии. Широко известно правило Бочвара для оценки температуры начала рекристаллизации металлов. Заложил основы структурной теории жаропрочности сплавов, установил закономерности деформации изделий из металлов с разным типом кристаллической решётки при циклических изменениях температуры.

Во время Великой отечественной войны А. А. Бочвар создал лёгкий сплав — цинковистый силумин. Внёс важный вклад в разработку танка Т-34. В 1945 году обнаружил и описал новое свойство сплава цинка и алюминия, которое назвал сверхпластичностью.

Член-корреспондент АН СССР (1939). Действительный член АН СССР (1946). В том же году привлечён к работам советского уранового проекта, работал на предприятии по производству топлива для АЭС (завод № 12, Электросталь), а в 1947 году был переведён в московский НИИ-9.

В 1948 году был направлен в командировку на Комбинат № 817, где занимал должность начальника отдела и научного руководителя завода «В» по получению металлического плутония. Проводил подготовку к получению сплава оружейного плутония, из которого были получены детали первой ядерной бомбы. Научные разработки выполнял коллектив опытно-промышленного производства, которым руководили академики А. А. Бочвар, И. И. Черняев, доктора наук А. Н. Вольский, А. С. Займовский, А. Д. Гельман и В. Д. Никольский. Работы производились в сжатые сроки, азотно-кислый раствор плутония начал поступать со смежного производства в ночь на 26 февраля 1949 года. Работы курировали директор завода З. П. Лысенко и главный инженер базы 10 Е. П. Славский. В апреле нужное количество материала было получено, и началась сборка изделия.

В 1953 году вернулся в Москву и был назначен директором Всесоюзного научно-исследовательского института неорганических материалов (ВНИИНМ). В этой должности работал до конца жизни.

Принимал активное участие в общественно-политической жизни страны. Депутат ВС РСФСР 3—4 созывов с 1951 года. Член Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР.

Умер 18 сентября 1984 года. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Семья

• жена (с 1933 года) — Ольга Семёновна Жадаева (Бочвар) (р. 1911), студентка Института цветных металлов и золота, доцент и профессор кафедры металловедения МАТИ
• сын Георгий (р. 1936).

Память

В 1984 году его имя было присвоено ВНИИНМ.

В 1985 году в его честь переименована улица в Москве (Щукино, СЗАО).

Награды и премии

• дважды Герой Социалистического Труда (29.10.1949, 04.01.1954).
• шесть орденов Ленина (29.10.1949; 19.09.1953; 11.09.1956; 07.03.1962; 17.09.1975; 06.08.1982)
• орден Октябрьской Революции (26.04.1971)
• три ордена Трудового Красного Знамени (29.12.1936; 10.06.1945; 07.08.1952)
• орден Красной Звезды (16.09.1945)
• медаль «За трудовое отличие» (12.02.1939)
• медали
• Ленинская премия (1961)
• Сталинская премия третьей степени (1941)— за изобретение метода кристаллизации сплавов под давлением
• Сталинская премия первой степени (1949) — за участие в создании советской атомной бомбы
• Сталинская премия (1951)
• Сталинская премия (1953)
• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР

Библиография

• Бочвар А. А. Исследование механизма и кинетики кристаллизации сплавов эвтектического типа. — М.—Л., 1935.
• Бочвар А. А. Основы термической обработки сплавов. Учеб. пособие для ВТУЗов. — 5-е испр. и доп. изд. — М.—Л.: Металлургиздат, 1940. — 298 с.
• Бочвар А. А., Жадаева О. С. Юбилейный сборник трудов Моск. Института цветных металлов и золота. Вып. 9. — М.: Металлургиздат, 1940.
• Бочвар А. А. О разных механизмах пластичности в металлических сплавах. — 1948. — (Известия АН СССР, № 5).
• Бочвар А. А. Металловедение. — 5-е изд. — М.: Металлургиздат, 1956. — 495 с.

Литература

• Александрова Т. А., Львов А. Л. Пик Металловеда: Академик Бочвар. — М.: Издательский Дом МИСиС, 2009. — 671 с. — (Личность и время). — 600 экз. — ISBN 978-5-87623-276-2.
• Добаткин В. И. и др. Металлургия и металловедение цветных сплавов. — К 80-летию академика А. А. Бочвара. — М.: Наука, 1982. — 248 с. — 1950 экз.
• Богуненко Н. Н., Пелипенко А. Д., Соснин Г. А. Бочвар Андрей Анатольевич // Герои атомного проекта. — Саров: Росатом, 2005. — С. 71 — 73. — ISBN 5-9515-0005-2.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12249 Бочвар, Андрей Анатольевич]. Сайт «Герои Страны».

• Бочвар Андрей Анатольевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49649.ln-ru Профиль Андрея Анатольевича Бочвара] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Бочвар, Андрей Анатольевич

Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.