Бошам, Жорж

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Жорж Бошам
George Delmetia Beauchamp
Род деятельности:

музыкант, изобретатель

Место рождения:

округ Колмен, Техас, США

Место смерти:

Лос-Анджелес, США

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Жорж Дельметиа Бошам (англ. George Delmetia Beauchamp, 1899—1941) — американский музыкант и предприниматель, изобретатель электрогитары.





Биография

Родился в Техасе в округе Колмен, начинал карьеру в 1920-х годах как музыкант, играл на скрипке и лэп-стил гитаре, после чего окончил курсы по электротехнике и занялся экспериментами по усилению колебаний струн щипковых и смычковых струнных инструментов с помощью электричества[1]. Кроме того, Бошам вместе с братьями Допера занимался разработкой резонаторной гитары[2]. В 1929 году Бошам получил патент на дизайн резонаторной гитары Добро с одним конусом.

После многих неудачных попыток Бошам в 1931 году изобрёл первый серийный электромагнитный звукосниматель, который представлял собой микрофон с двумя магнитами в форме подковы, связанных с катушкой, между которыми натянуты струны[1]. В 1932 году Бошам основал совместно с Адольфом Рикенбекером компанию Ro-Pat-In Corporation, впоследствии переименованную в Electro String Corporation, но на рынок она вышла под брендом Rickenbacker — вероятно, благодаря известности фамилии (Эдди Рикенбакер, дальний родственник Адольфа, был известным лётчиком во время Первой мировой войны). Компания начала производить для массового рынка электрогитары, которые, будучи сделанными из алюминия, получили от музыкантов любовное прозвище «frying pans» («сковородки»)[3].Бошам и Адольф Рикенбекер начали продавать «Сковородки» в 1932 году, однако патент на электрическую гитару Бошаму удалось получить лишь в 1936 году, что позволило другим гитарным компаниям производить свои версии электрогитар в этот период.

С 1931 года началось производство гавайских электрогитар с корпусами из бакелита, затем был налажен выпуск испанских гитар (Электро, модель B), впоследствии были «электрифицированы» и другие инструменты — скрипка, контрабас и даже арфа для Харпо Маркса.

Жорж Бошам умер 30 марта 1941 года во время рыбалки от сердечного приступа[1].

Изобретения

См. также

Напишите отзыв о статье "Бошам, Жорж"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.rickenbacker.com/history_early.asp Early History of Rickenbacker] auf rickenbacker.com
  2. Bacon: Gitarren-Klassiker, S. 55
  3. Nabinger: Bratpfanne & Hawaii-Hemd in: Stromgitarren, S. 123

Литература

  • Richard R. Smith, The Complete History of Rickenbacker Guitars, Centerstream Publishing, 1987, 256 p.

Ссылки

  • [www.rickenbacker.com/history_early.asp Rickenbacker International Corporation]
  • [www.rickenbacker.com/history_early.asp The Earliest Days of the Electric Guitar]
  • [www.vguitar.com/brands/details.asp?ID=79 Which Came First- Electric Guitar or Amp?]
  • [www.digitalviolin.com/Beauchamp.html Digital Violin]

Отрывок, характеризующий Бошам, Жорж

– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.