Бос, Джагдиш Чандра

Джагадиш Чандра Бос
জগদীশ চন্দ্র বসু
Джагадиш Чандра Бос в Лондонском королевском институте
Место рождения:	Мименсинг, Бенгалия (теперь Бангладеш), Британская Индия
Место смерти:	Гириди, Бенгалия, Британская Индия
Научная сфера:	физика, биофизика, биология, ботаника, археология, научная фантастика
Место работы:	Президентский колледж, Калькуттский университет Кристи Колледж, Кембридж Лондонский университет
Альма-матер:	Президентский колледж, Кембридж
Научный руководитель:	Джон Стретт (Лорд Рэлей)
Известные ученики:	Шатьендранат Бозе
Известен как:	один из первых исследователей диапазона миллиметровых волн один из изобретателей радио создатель крескографа
Награды и премии:

Сэр Джагадиш Чандра Бос (также встречаются варианты написания фамилии — Бошу, Бозе, Боше; (англ. Jagadish Chandra Bose, бенг. জগদীশ চন্দ্র বসু Jôgodish Chôndro Boshu; 30 ноября 1858 — 23 ноября 1937) — бенгальский учёный-энциклопедист: физик, биолог, биофизик, ботаник, археолог и писатель-фантаст. Он был одним из основоположников исследования радио и микроволновой оптики, внёс существенный вклад в науку о растениях, основал фонды экспериментальной науки на индийском субконтиненте. Его считают одним из создателей радио и отцом бенгальской научной фантастики. В 1904 году Бос первым из индийцев получил патент США.

Рождённый в Бенгалии во время британской власти Бос закончил Калькуттский Президентский Колледж. Затем он изучал медицину в Лондонском университете, но не мог закончить свои исследования из-за проблем со здоровьем. Он вернулся в Индию и устроился профессором физики в Президентский колледж Университета Калькутты. Там, несмотря на расовую дискриминацию и нехватку финансирования и оборудования, Бос продолжил свои научные исследования. Им была успешно осуществлена беспроводная передача сигналов, и он был первым, кто использовал полупроводниковые переходы для детектирования радиосигналов. Однако, вместо того, чтобы пытаться получить коммерческую выгоду из этого изобретения, Бос опубликовал свои работы, чтобы позволить другим исследователям развивать его идеи. Впоследствии, он провёл пионерские исследования в области физиологии растений. Он использовал своё собственное изобретение — крескограф, чтобы измерить ответ растений на различные стимулы, и таким образом с научной точки зрения доказал параллелизм между тканями растений и животных. Хотя Бос и запатентовал одно из своих изобретений под давлением своих коллег, было известно его нежелание к любой форме патентования. Теперь, спустя много десятков лет после его смерти, его вклад в современную науку является общепризнанным.

Юность и образование

Бос родился в округе Муншигандж в Бенгалии (теперь Бангладеш) 30 ноября 1858 года. Его отец — Бхагаван Чандра Бос был Брахмо и лидером Брахмо-самадж и работал представителем судьи / специальным уполномоченным помощника в Фардипуре, Бардхамане и других местах. Его семья произошла из деревни Рарихал в Бикрампуре (сейчас округ Муншигандж в Бангладеш).

Образование Бос началось в народной школе, потому что его отец полагал, что нужно знать родной язык прежде, чем начать изучать английский язык, и что нужно также знать собственный народ. Выступая на конференции в Бикрампуре в 1915 году, Бос сказал:

В то время отправление детей в английские школы было аристократическим символом положения в обществе. В народной школе, в которую меня послали, сын помощника моего отца (мусульманина) сидел справа, а сын рыбака слева от меня. Они были моими приятелями. Я зачарованно слушал их истории про птиц, животных и водных существ. Возможно эти истории создали в моем уме пристальный интерес к исследованию того как работает Природа. Когда я возвращался домой из школы с товарищами, моя мать встречала и кормила всех нас без дискриминации. Хотя она была ортодоксальной старой манерной леди, она никогда не считала себя виновной в непочтительности, рассматривая этих «неприкасаемых» как собственных детей. Именно из-за моей детской дружбы с ними я никогда не считал их «существами низкой касты». Я никогда не понимал существования «проблемы» общения двух сообществ — индусов и мусульман.

Бос поступил в школу Харе в 1869 году, а затем в школу Св. Зейвера при Колледже в Калькутте. В 1875 году он выдержал вступительный экзамен (эквивалентный окончанию школы) Университета Калькутты и был допущен в Калькуттский колледж Св. Зейвера. Там Бос познакомился с иезуитским отцом Юджином Ляфонтом, который сыграл существенную роль в развитии его интереса к естественным наукам. Степень бакалавра в Университете Калькутты Бос получил в 1879 году.

Бос хотел уехать в Англию, чтобы стать индийским государственным деятелем. Однако его отец, будучи государственным служащим, отменил его планы. Он желал, чтобы его сын был учёным, который не будет «управлять никем, но управлять собой». Бос всё-таки отправился в Англию для изучения медицины в Лондонском университете, однако вынужден был уехать из-за плохого здоровья. Запах в комнатах для вскрытия, как говорят, усилил его болезнь.

По рекомендации Ананда Мохана — его шурина и первого индийского выпускника Кембриджа, занявшего второе место на экзамене по математике, он поступил в Колледж Христа в Кембридже для изучения естествознания. Он получил трайпос по естествознанию в Кембриджском университете и бакалавра естественных наук в Лондонском университете в 1884 году. Среди учителей Боса в Кембридже были лорд Рэлей, Майкл Фостер, Джеймс Дьюар, Фрэнсис Дарвин, Фрэнсис Бальфур и Сидни Винс. В то время, когда Бос был студентом в Кембридже, Прафулла Чандра Рой был студентом в Эдинбурге. Они встретились в Лондоне и стали близкими друзьями.

Во второй день двухдневного семинара, проводимого в Азиатском обществе 28-29 июля 2008 года (Калькутта) по случаю 150-й годовщины рождения Джагдиша Чандры Боса, профессор Шибаджи Раха — директор Калькуттского института им. Боса, сказал в своей прощальной речи, что он лично проверил реестр Кембриджского университета, чтобы подтвердить факт, что в дополнение к трайпосу в том же 1884 году Бос получил и степень магистра искусств.

Президентский колледж

Бос вернулся в Индию в 1885 году с письмом от известного экономиста Генри Фоссета вице-королю Индии лорду Рипону. По запросу лорда Рипона директор государственного обучения сэр Альфред Крофт назначил Боса исполняющим обязанности профессора физики в Президентском колледже. Ректор коллежда Чарльз Генри Тауни возражал против этого назначения, но вынужден был согласиться.

Босу не было предоставлено оборудование для проведения исследований. Кроме того, он стал «жертвой расизма» в смысле оплаты труда. Тогда индийскому профессору платили 200 рупий в месяц, в то время как его европейский коллега получал 300 рупий. Так как Бос был только исполняющим обязанности, ему предложили зарплату только 100 рупий в месяц. Обладая чувством собственного достоинства и национальной гордости Бос выбрал в качестве протеста новую замечательную форму: он отказался от получения зарплаты. Фактически, он продолжал работать в течение трёх лет вообще отказавшись от зарплаты. В конце концов и Крофт и Тауни признали преподавательские таланты Боса и его благородный характер. Ему предоставили постоянное место профессора с единовременной выплатой полной суммы за прошедшие три года преподавания.

В Президентском колледже в то время не было своей лаборатории. Бос проводил свои исследования в маленькой (2,23 м²) комнатке. Он изготавливал оборудование для своих исследований с помощью одного неопытного жестянщика. Сестра Ниведита писала:

Я была в ужасе наблюдая как великого труженика непрерывно отвлекали от серьёзной работы и заставляли решать мелкие проблемы… Режим работы в колледже для него был установлен настолько трудным, насколько это было возможно сделать, чтобы у него не оставалось времени для проведения исследований.

После ежедневной рутинной работы, которую он выполнял с большой добросовестностью, глубокой ночью он проводил исследования.

Кроме этого, колониальная политика британского правительства не способствовала попыткам проведения оригинальных исследований. Бос тратил свои с трудом заработанные деньги на покупку оборудования для проведения своих экспериментов. В течение десяти лет после появления в Президентском колледже Бос стал пионером в зарождающейся области исследования беспроводных волн.

Женитьба

В 1887 году Бос женился на Абале — дочери известного реформатора Брахмы Дурги Мохандаса. Абала была награждена Бенгальской правительственной стипендией в 1882 году для изучения медицины в Мадрасе, но не доучилась из-за плохого здоровья. Во время их женитьбы финансовое положение Боса из-за отказа от получения мизерной зарплаты и также из-за небольшого количества долгов его отца было плачевным. Молодожёны терпели лишения, но сумели выжить и в конечном счёте возместили долги отца Боса. Родители Боса прожили несколько лет после того, как их долги были уплачены.

Исследование радио

См. также: Хронология радио

Британский физик теоретик Джеймс Максвелл математически предсказал существование электромагнитных волн с разной длиной волны. Он умер в 1879 году, не дожив до экспериментальной проверки своего предположения. Британский физик Оливер Лодж продемонстрировал существование волн Максвелла, передав их по проводам в 1887—1888 годах. Немецкий физик Генрих Герц в 1888 году экспериментально показал существование электромагнитных волн в свободном пространстве. Впоследствии Лодж продолжил работу Герца, прочитал юбилейную лекцию в июне 1894 года (после смерти Герца) и издал её в виде книги. Работа Лоджа привлекла внимание учёных в разных странах, включая Боса в Индии.

Замечательной особенностью работы Боса являлось его понимание неудобства работы с длинноволновым излучением и проведение исследований в микроволновом диапазоне с длинами волн миллиметрового уровня (около 5 мм).

В 1893 году Никола Тесла демонстрирует первую открытую радиосвязь. Год спустя, в ноябре 1894 года (или 1895 года) на публичной демонстрации в Калькутте Бос зажигал порох и звонил в звонок на расстоянии, используя микроволновое излучение миллиметрового диапазона. Вице-губернатор сэр Вильям Маккензи засвидетельствовал демонстрацию Боса в Калькуттской ратуше. Бос написал в бенгальском эссе «Adrisya Alok» («Невидимый свет»):

Невидимый свет может легко пройти через кирпичные стены, здания и т. д. Поэтому, сообщения могут быть переданы им без посредничества проводов.

В России подобные эксперименты проводил А. С. Попов. Записи из отчётов Попова, сделанные им в декабре 1895 года указывают на то, что он надеялся осуществить беспроводную передачу радиосигналов.

Первая научная работа Боса «О поляризации электрических лучей двупреломляющими кристаллами» была доложена в Бенгальском Азиатском обществе в мае 1895 год]а (через год после выхода статьи Лоджа). Его вторая статья была сообщена в Лондонском Королевском обществе лордом Рэлеем в октябре 1895 года. В декабре 1895 года, лондонский журнал «Электрик» (том 36) опубликовал работу Боса «О новом электрополярископе». Тогда, слово «когерер», выдуманное Лоджем, использовалось в англоговорящем мире для приёмников или датчиков волн Герца. «Электрик» с готовностью прокомментировал когерер Боса (в декабре 1895 года). Журнал «Англичанин» 18 января 1896 года, цитируя «Электрик», прокомментировал это событие следующим образом:

Профессор Бос преуспел в совершенствовании и патентовании своего «Когерера», со временем мы увидим целую береговую систему оповещения всего судоходного мира, полностью изменённую бенгальским учёным, работающим в одиночку в нашей лаборатории Президентского колледжа.

Бос планировал «усовершенствовать свой когерер», но никогда не думал о его патентовании.

В мае 1897 года, спустя два года после публичной демонстрации Боса в Калькутте, Маркони провёл эксперимент по радиопередаче на равнине Солсбери. Бос в 1896 году был в Лондоне с лекционным туром и встречался в это время с Маркони, который проводил в Лондоне беспроводные эксперименты для британского почтового отделения. В интервью Бос выразил незаинтересованность коммерческой телеграфией и предложил чтобы результаты его исследований использовали другие. В 1899 году в докладе, сделанном в Королевском обществе Лондона Бос объявил о разработке «железно-ртутно-железного когерера с телефонным детектором».

Таким образом, демонстрация Боса удалённой беспроводной передачи сигналов имеет приоритет над опытами Маркони. Он был первым, кто использовал полупроводниковый переход для обнаружения радиоволн, и он изобрёл множество микроволновых компонентов, кажущихся сегодня привычными и простыми. В 1954 году Пирсон и Брэттон обращали внимание на то, что Босу принадлежит приоритет использования полупроводникового кристалла в качестве детектора радиоволн. Дальнейшая работа в миллиметровом диапазоне длин волн практически не велась в течение почти 50 лет. В 1897 году Бос написал в Королевскую ассоциацию в Лондон о своих исследованиях миллиметрового диапазона, выполненных в Калькутте. Он использовал волноводы, рупорные антенны, диэлектрические линзы, различные поляризаторы и даже полупроводники на частотах выше 60 ГГц; большая часть его оригинального оборудования все ещё существует в Институте Боса в Калькутте. 1,3 мм многолучевой приёмник, созданный на основе его оригинальных работ 1897 года, сейчас используется на 12-метровом радиотелескопе в штате Аризона, США.

Сэр Невилл Мотт — нобелевский лауреат 1977 года за вклад в развитие твердотельной электроники отметил, что:

Джагдиш Чандра Бос опередил своё время по крайней мере на 60 лет

и

Фактически он предвидел существование полупроводников P-типа и N-типа.

Исследование растений

После работ в области передачи радиосигналов и исследования свойств микроволнового диапазона Бос заинтересовался физиологией растений. В 1927 году он создал теорию подъёма сока в растениях, известную сегодня как жизненная теория подъёма сока. Согласно этой теории подъём сока в растениях инициируют электромеханические пульсации, происходящие в живых клетках.

Он сомневался в корректности самой популярной на тот момент и являющейся сегодня общепринятой теории натяжения-сцепления Диксона и Джоли, предложенной ими в 1894 году. Несмотря на то, что существование явления обратного давления в тканях растений экспериментально доказано, полностью отвергать гипотезу Боса было бы ошибочно. Так Канни в 1995 году, экспериментально продемонстрировал пульсации в соединениях эндодермиса живых клеток (т. н. 'Теория CP'). При изучении раздражимости растений Бос с помощью изобретённого им крескографа показал, что растения отвечают на различные воздействия так, как будто обладают нервной системой, подобной нервной системе животных. Таким образом, он обнаружил параллелизм между тканями растений и животных. Его эксперименты показали, что растения растут быстрее в случае звучания приятной музыки и их рост замедляется в случае воспроизведения слишком громких или резких звуков.

Его главным вкладом в биофизику является демонстрация электрической природы передачи в растениях различных воздействий (порезов, химических реагентов). До Боса считалось, что реакция на стимулы в растениях химической природы. Предположения Боса были экспериментально доказаны. Также он впервые изучил действие микроволн на ткани растений и соответствующих изменений в мембранном потенциале клетки, механизм эффекта сезонов в растениях, эффекта химического ингибитора на стимулы растений, эффекта температуры и т. д. Исходя из результатов анализа природы изменения мембранного потенциала клеток растений при различных условиях, Бос утверждал, что:

растения могут чувствовать боль, понять привязанность и т. д.

Научная фантастика

В 1896 году Бос написал Niruddesher Kahini — первую большую работу в научной фантастике Бенгалии. Позже он опубликовал рассказ Polatok Tufan в книге Obbakto. Он был первым автором научной фантастики, писавшим на бенгальском языке.

Бос и патенты

Бос не был заинтересован в патентовании своих изобретений. В его пятничном вечернем докладе в Лондонском Королевском Институте он публично продемонстрировал конструкцию своего когерера. Так Electric Engineer выражал

удивление, что Бос не сделал секрета из его конструкции таким образом открыв её всему миру, что позволит использовать когерер на практике и возможно для извлечения прибыли.

Бос отклонил предложение подписать соглашение о вознаграждении от изготовителя беспроводных аппаратов. Сара Чапмэн Булл — одна из американских подруг Боса, уговорила его подать заявку на патент «детектор электрических возмущений». Заявка была подана 30 сентября 1901 года и 29 марта 1904 года был выдан патент США № 755840. Выступая в августе 2006 года в Нью-Дели на семинаре Наше будущее: идеи и их роль в цифровом веке, председатель совета директоров Дэли в области IT доктор Рамамурси так сказал об отношении Боса к патентам:

Его нежелание к любой форме патентования хорошо известно. Он писал об этом в своем письме из Лондона Рабиндранату Тагору, датированном 17 мая 1901 года. И причина не в том, что сэр Джагадиш не понимал выгод патентования. Он был первым индусом, который получил патент США (№ 755840) в 1904 году. Сэр Джагадиш не был одинок в своем нежелании к патентованию. Конрад Рентген, Пьер Кюри и многие другие учёные и изорбетатели также выбрали такой путь по моральным соображениям.

Бос также отметил своё отношение к патентам в своей вступительной лекции на открытии Института Боса 30 ноября 1917 года.

Наследие

Место Боса в истории сегодня оценено по достоинству. Ему приписывают изобретение первого устройства беспроводного обнаружения, открытие и исследование электромагнитных волн миллиметрового диапазона и он считается пионером в области биофизики.

Многие из его инструментов до сих пор демонстрируются и остаются в значительной степени годными к работе, более чем через 100 лет после создания. Они включают различные антенны, поляризаторы, волноводы, которые используются в современном исполнении сегодня. Ознаменовывая столетие его рождения в 1958 году в Западной Бенгалии начата образовательная программа JBNSTS.

Научные работы

Журналы

• В журнале Nature опубликовано 27 статей Боса.
• J. C. Bose. On Elektromotive "Wave accompanying Mechanical Disturbance in Metals in Contact with Electrolyte. Proc. Roy. Soc. 70, 273—294, 1902.
• J. C. Bose. Sur la response electrique de la matiere vivante et animee soumise ä une excitation.—Deux proceeds d’observation de la r^ponse de la matiere vivante. Journ. de phys. (4) 1, 481—491, 1902.

Книги

• [books.google.com/books?id=B0EpSt9pOlUC Response in the Living and Non-living], 1902
• Plant response as a means of physiological investigation, 1906
• [books.google.com/books?id=-wYFAAAAYAAJ Comparative Electro-physiology]: A Physico-physiological Study, 1907
• [books.google.com/books?id=QfaTKrzUmJwC Researches on Irritability of Plants], 1913
• Physiology of the Ascent of Sap, 1923
• The physiology of photosynthesis, 1924
• The Nervous Mechanisms of Plants, 1926
• Plant Autographs and Their Revelations, 1927
• Growth and tropic movements of plants, 1928
• Motor mechanism of plants, 1928

В русском переводе

• Бос, Джагдиш Чандра Избранные произведения по раздражимости растений: В 2 т. / Ред.-сост. А. М. Синюхин ; Отв. ред. проф. И. И. Гунар. — Москва: Наука, 1964.

Другие источники

• J.C. Bose, Collected Physical Papers. New York, N.Y.: Longmans, Green and Co., 1927
• Abyakta (Bangla), 1922

Награды и звания

• Компаньон Ордена Индийской империи (CIE), 1903 год.
• Компаньон Ордена Звезды Индии (CSI), 1912 год.
• Рыцарь-бакалавр, 1917 год.
• Член Лондонского королевского общества, 1920 год.
• Член Венской академии наук, 1928 год.
• Президент 14-й сессии съезда учёных Индии, 1927 год.
• Член лиги Nations' Committee по Intellectual cooperation.
• Один из основателей института National Institute of Sciences of India, ныне известного как Indian National Science Academy (INSA), 1935 год
• 25 июня 2009 года в честь Боса ботанический сад «Indian botanical gardens, Howrah» переименован в «Acharya Jagadish Chandra Bose botanical garden».
• В 1970 году в честь Джагдиш Чандра Боса назван кратер на Луне (см. кратер Бозе).

Литература

Книги

• The life and work of Sir Jagadis C. Bose by Patrick Geddes, Longmans London, 1920
• Бос (Bose) Джагдиш Чандра // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Храмов Ю. А. Бозе Джагадис Чандра // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 36. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
• Джагдиш Чандра Бос, 1858—1937 / Б. С. Сотин, В. М. Сотина; Отв. ред. А. Н. Шамин. — М.: Наука, 1993.
• G.L. Pearson, and W.H. Brattain, «History of Semiconductor Research», Proc. IRE, 43, pp. 1794–1806, 1955
• Frontiers in Biophysics, Vol. 6. Chapter «The ascent of sap», pp. 11–14.
• Davies, E., in The Biochemistry of Plants, Academic Press, 1987b, vol. 12, pp. 243–264.
• J.M. Payne & P.R. Jewell, «The Upgrade of the NRAO 8-beam Receiver», in Multi-feed Systems for Radio Telescopes, D.T. Emerson & J.M. Payne, Eds. San Francisco: ASP Conference Series, 1995, vol. 75, p. 144
• Fleming, J. A. (1908). [books.google.com/books?id=JetIAAAAMAAJ The principles of electric wave telegraphy]. London: New York and.

Журналы

• J., Mervis (1998). «History of Science: Bose Credited With Key Role in Marconi's Radio Breakthrough» (full text). Science 279 (5350): 476. DOI:10.1126/science.279.5350.476. Science Magazine on Bose priority
• Canny, M. J., Ann. Bot., 1995, 75, 343—357.
• Canny, M. J., Am. J. Bot., 1998, 85, 897—909.
• Canny, M. J., Am. Sci., 1998, 86, 152—159
• Wayne, R., Bot. Rev., 1994, 60, 265—367.
• Pickard, B. G., Bot. Rev., 1973, 39, 172—201.
• Davies, E., Plant Cell Environ., 1987a, 10, 623—631.
• Wildon, D. C. et al., Nature, 1992, 360, 62-65.
• Roberts, K., Nature, 1992, 360, 14-15
• C. Schaefer and G. Gross, «Untersuchungen ueber die Totalreflexion», Annalen der Physik, vol 32, p. 648, 1910.

Статьи и сборники

• Varun Aggarwal, [web.mit.edu/varun_ag/www/bose_real_inventor.pdf Jagadish Chandra Bose: The Real Inventor of Marconi’s Wireless Receiver]
• [frontlineonnet.com/fl2124/stories/20041203003009100.htm A versatile genius], Frontline 21 (24), 2004.

Внешние ссылки

• [ay-forum.net/1/Ariavarta_0/0_136.pdf К. Наг. Исследования и открытия сэра Дж. Ч. Боса. Ариаварта. 1996. Начальный выпуск]
• [www.boseinst.ernet.in/home.html Bose Institute Website]
• [www.calcuttaweb.com/people/jcbose.shtml Biography at Calcuttaweb]
• [web.mit.edu/varun_ag/www/bose.html SIR JAGADISH CHANDRA BOSE: the unsung Hero of Radio Communication] at web.mit.edu J. C. Bose, The Unsung hero of radio communication
• [www.tuc.nrao.edu/~demerson/bose/bose.html JC Bose: 60 GHz in the 1890s]
• [banglapedia.search.com.bd/HT/B_0584.htm Article on Jagadish Chandra Bose], Banglapedia
• [www.ieeeghn.org/wiki/index.php/Jagadish_Chandra_Bose IEEEGHN: Jagadish Chandra Bose] at www.ieeeghn.org
• [www.infinityfoundation.com/ECITboseframeset.htm ECIT Bose article] at www.infinityfoundation.com
• [www.iisc.ernet.in/insa/ch2.pdf INSA publication]
• [www.didyouknow.cd/music/radiohistory.htm Radio history]
• [www.vigyanprasar.gov.in/scientists/JCBOSE.htm Vigyan Prasar article]
• [www.hinduonnet.com/fline/fl2124/stories/20041203003009100.htm Frontline article]
• India’s Great Scientist, J. C. Bose
• [www.vigyanprasar.gov.in/scientists/JCBOSE.htm Acharya Jagadis Chandra Bose] at www.vigyanprasar.gov.in
• [www.gutenberg.org/etext/22085 Sir Jagadis Chunder Bose by Sir Jagadis Chunder Bose] в проекте «Гутенберг». (Project Gutenberg)
• [www.gutenberg.org/etext/18986 Response in the Living and Non-Living by Jagadis Chandra Bose] в проекте «Гутенберг». (Project Gutenberg)
• [www.examiner.com/x-13893-SF-Hindu-Examiner~y2009m7d9-JC-Bose-a-Hindu-pioneer-of-radio-waves JC Bose a Hindu pioneer of radio waves] Examiner — July 9, 2009

Отрывок, характеризующий Бос, Джагдиш Чандра

Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.