Боянус, Карл Карлович
| Боянус Карл Карлович | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
имение Ключи, |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
Карл Карлович Боянус (1818, Санкт-Петербург — 1897, имение Ключи,[1] Самарской губернии) — русский врач-гомеопат, почетный член Санкт-Петербургского общества врачей-гомеопатов, автор многих научных работ по медицине и гомеопатии.
Содержание
Биография
К. К. Боянус родился 5 сентября (23 августа по старому стилю) 1818 года, в Санкт-Петербурге в семье банковского служащего, гессен-дармштадтского подданного, Карла Людвига Боянуса. Его отец был родным братом Людвига Генриха Боянуса, известного профессора анатомии и ветеринарии Виленского университета.
С трёхлетнего возраста, когда Карл потерял свою мать, он воспитывался в школе при лютеранской церкви Святого Петра. Там же, в гимназии Петришуле Карл получил первоначальное образование, но окончить школу не сумел из-за недостатка средств. Юноше пришлось поступить на службу в торговый дом. Спустя два года, благодаря упорному труду и бесплатному обучению у выдающегося преподавателя, доктора прав Бессона, Боянус выдержал экзамен зрелости и поступил в Санкт-Петербургскую Медико-Хирургическую Академию. В 1841 году Боянус перевелся на медицинский факультет Московского Университета. В 1845 году он окончил Московский Университет и получил степень врача. В 1841 году, будучи студентом Московского Университете, он познакомился с музыкантом Леопольдом Фёдоровичем Лангером, который сыграл важную роль в жизни Карла Боянуса. Всесторонне образованный и начитанный человек, Лангер, не будучи врачом, тем не менее был поклонником учения доктора Х. Ганемана и гомеопатии как науки о лечении «подобного подобным». Он был старше Карла на 17 лет. Знакомство переросло в дружбу на долгие годы, вплоть до смерти Леопольда Фёдоровича в 1884 году.
С 1845 по 1863 годах Боянус работал частным и удельным врачом. Историю своего перехода в гомеопатию и своей врачебной деятельности в целом Боянус изложил в предлагаемой ниже работе. В 1863—1884 годах практиковал в Москве как частный врач-гомеопат. В 1884 году Боянус покинул Москву и поселился в имении Ключи Самарской губернии,[2][3][4] где у него был свой дом, и жил там до своей смерти, которая последовала в 1897 году. Похоронен на местном кладбище.
Научные труды
Автор книги «Гомеопатия в России», вышедшей в 1880 году на немецком и в значительно расширенной версии в 1882 году на русском, нескольких брошюр и многочисленных публикаций в российских, немецких, французских, английских и американских гомеопатических журналах. Три его сына (Максимилиан, Карл и Николай) также стали врачами-гомеопатами, а вторая жена, Ольга Семеновна Давыдова, урождённая Хлюстина (1837—1910), дочь С. С. Хлюстина, была избрана в 1884 году почетным членом Американского института гомеопатии «за выдающиеся заслуги, оказанные гомеопатии», выразившиеся в помощи в подготовке многочисленных рефератов, которые были опубликованы в журнале Института. Представлял Россию в 1893 году на Всемирном гомеопатическом конгрессе в Чикаго.
Источник
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Напишите отзыв о статье "Боянус, Карл Карлович"
Примечания
- ↑ В настоящее время село Свободные Ключи Кинель-Черкасского района Самарской области
- ↑ [otradniy.bezformata.ru/listnews/dvoryanskaya-usadba-semi-boyanus/75141/ Отрадный | Дворянская усадьба семьи Боянус - БезФормата.Ru - Новости]
- ↑ [yablor.ru/blogs/usadba-svobodnie-klyuchi/2422995 Усадьба. Свободные ключи]
- ↑ [vestnik.otradny.net/items/4222 Материал — Газета «Вестник Отрадного»]
Ссылки
- [homeoint.ru/homeopathy/history/bojanus_history1.htm Д-р Карл Боянус. Гомеопатия в России. Исторический очерк]
- [spas-monastery.by/library/articles_and_publications.php?id=4225 Русский врач-гомеопат Карл Карлович Боянус]
- [apteka-spb.com/p/gomeopatiya/istoriya-gomeopatii/gomeopatiya-v-rossii/ Гомеопатия в России]
Отрывок, характеризующий Боянус, Карл Карлович
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
