Бо Ибо
| Бо Ибо 薄一波<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Бо Ибо вскоре после выхода из тюрьмы. 1936 г.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 19 октября 1949 — октябрь 1952 | |||
| Предшественник: | Должность учреждена | ||
| Преемник: | Жун Цзыхэ, и.о. Дэн Сяопин | ||
| Рождение: | 17 февраля 1908 Уезд Динсян, провинция Шаньси, Империя Цин | ||
| Смерть: | 15 января 2007 (98 лет) Пекин, КНР | ||
| Супруга: | Ху Мин | ||
| Дети: | сыновья Бо Сиюн, Бо Силай, Бо Сичэн и Бо Синин дочери Бо Цзеин и Бо Сяоин | ||
| Партия: | Коммунистическая Партия Китая | ||
Бо Ибо (кит. 薄一波, пиньинь: Bó Yībō; 17 февраля 1908, уезд Динсян, пров. Шаньси — 15 января 2007, Пекин) — китайский государственный деятель, представитель политиков старшего китайского поколения, являлся членом «восьмерки бессмертных», в которую входили наиболее авторитетные ветераны китайской революции.
Биография
Родился в уезде Динсян провинции Шаньси. В апреле 1925 года в 17 лет вступил в Коммунистическую партию Китая.
С 1925 по 1928 гг. работал в качестве секретаря ячейки КПК в Гражданском институте учителей пров. Шаньси, заместителем секретаря, а позже секретарем партийного комитета г. Тайюань, столицы пров. Шаньси, главой канцелярии парткома города Тайюань.
После поражения Революции 1925—1927 гг. ушёл в подполье и продолжил политическую работу в сельских районах пров. Шаньси. В конце 1928 года был назначен военным секретарем парткомитета КПК г. Тяньцзинь и секретарем Военного комитета Северного Китая. Организовывал переброску солдат для коммунистов. Три раза подвергался аресту гоминьдановцами.
Находясь в заключении в Пекинском военном исправительном лагере в 1931 году, возглавил в лагере ячейку КПК. После освобождения в 1936 году был назначен секретарем рабочего комитета партийной ячейки КПК в пров. Шаньси.
С августа 1937 по октябрь 1942 года во время Японо-китайской войны служил командующим и политкомиссаром сил сопротивления КПК в пров. Шаньси, Шаньдун, Хэбэй и Хэнань.
Во время Гражданской войны и борьбы с Гоминьданом работал политкомиссаром Народно-освободительной армии Китая.
После образования КНР в 1949 году занимал пост министра финансов, который в 1953 году он уступил Дэн Сяопину. Не поддержал политику «Большого скачка», инициированную Мао Цзэдуном. С 1952 по 1959 гг. работал заместителем председателя, а затем председателем Государственного комитета по строительству. С 1956 по 1965 гг. занимал пост вице-премьера Госсовета КНР.
Бо был членом Политбюро ЦК КПК с 1956 года и до начала «Культурной революции», и с 1979 по 1982 гг.
Во время «Культурной революции» подвергся нападкам со стороны жены Мао Цзян Цин и был посажен в тюрьму. Бо провел в тюрьме 15 лет. Во время его заключения его жена была забита до смерти отрядами хунвейбинов. Его дети тоже были посажены в тюрьму или сосланы в беднейшие районы страны.
Политик был реабилитирован только после смерти Мао Цзэдуна и в июле 1979 года вновь занял пост вице-премьера. Был активным сторонником реформ Дэн Сяопина, способствующих бурному росту национальной экономики Китая. В 1982–1983 годах член Госсовета КНР.
По некоторой информации, Бо Ибо оказал немаловажную роль в определении Дэн Сяопином для избрания на пост генсека партии Цзян Цзэминя[1].
Умер в Пекине в возрасте 98 лет.
Семья
Был женат два раза.
Имя первой его жены неизвестно. От неё у Бо родилась дочь Бо Сиин, которая служила в одном из дипломатических представительств Китая в Африке.
В 1945 году женился второй раз на Ху Мин, от которой он имел две дочери и четыре сына. Старший сын — Бо Сиюн, работает исполнительным директором одной из крупнейших компаний Китая — China Everbright Group. Второй сын — Бо Силай, занимал пост министра торговли КНР с 2004 по 2007 год и секретаря партийного комитета КПК города Чунцин (2007—2012), был членом Политбюро ЦК КПК, в настоящее время лишен всех постов и исключен из партии. Третий сын — Бо Сичэн, занят в гостиничном бизнесе. Младший сын — Бо Синин, является председателем правления одной из пекинских корпораций. Вторая дочь — Бо Цзеин, живёт в США и работает доктором медицины. Младшая дочь — Бо Сяоин, работает заместителем декана исторического факультета Пекинского университета.
Его сын Бо Силай в молодости состоял в студенческой организации хунвэйбинов, созданной самим Мао. Утверждается, что критикуя своего отца Бо Силай даже избил его, сломав ему три ребра[2]. В мемуарах Ян Гуана приводится высказывание Бо Ибо: «Когда я увидел, что он не боится порвать связи с членами семьи, я понял, что он хороший материал для следующего поколения партийного руководства»[2].
Напишите отзыв о статье "Бо Ибо"
Ссылки
- [english.peopledaily.com.cn/200701/17/eng20070117_341926.html Биография Бо Ибо на сайте «人民网 English»] (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Бо Ибо
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
