Сигер Брабантский

Сигер Брабантский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сигер Брабантский (Sigerius de Brabantia или Siger de Brabantt) (около 1240, Орвието — 1284, Орвието) — французский философ, магистр, затем профессор факультета искусств Парижского университета, основатель артистического факультета Парижского университета, основатель западноевропейского (т. н. «латинского») аверроизма. Автор трактатов и комментариев к «Физике», «Метафизике» и другим сочинениям Аристотеля.

Сигер считал, что истина рационального знания может прийти в противоречие с истиной религиозного откровения. Он признавал существование Бога как первопричины, отрицал творение из ничего, считал, что мир «совечен» Богу. Сигер пришёл к выводу о вечности и несотворимости мира, полагая, что Бог есть перводвигатель, но не создатель сущего, отрицал бессмертие индивидуальной души человека, отстаивал приоритет разума. Центральным в доктрине Сигера Брабантского было учение о едином, универсальном разуме — общем всему человечеству.

Он был прозван современниками «Великим». Взгляды Сигера Брабантского были осуждены Альбертом Великим, Фомой Аквинским (см. трактат «О единстве разума против аверроистов») и др. Сигер неоднократно (1270 и 1277 гг.) вызывался в Рим к папскому двору, был предан суду инквизиции, во время следствия убит личным секретарём. Философские воззрения Сигера Брабантского отражали оппозицию бюргерства феодальному миру.

Трактаты

• «О разумной душе»
• «О вечности мира»
• «Невозможное»
• «О необходимости и взаимосвязи причин»

См. также

• Боэций Дакийский

Литература

• Шевкина Г. В. Сигер Брабантский и парижские аверроисты XIII в. — М., 1972. — 104 с.
• Быховский Б. Э. Сигер Брабантский. — М.: Мысль, 1979. — 184 с. (Мыслители прошлого).

Отрывок, характеризующий Сигер Брабантский

Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.