Бравин, Евгений Леонидович

Евгений Леонидович Бравин
инженер-контр-адмирал Е. Л. Бравин
Дата рождения	12 февраля 1885(1885-02-12)
Место рождения	Пермь, Пермская губерния, Российская империя
Дата смерти	20 января 1972(1972-01-20) (86 лет)
Место смерти	Ленинград, Ленинградская область, Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1912 — 1917 1918 — 1952
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии

Евгений Леонидович Бравин (12 февраля 1885, Пермь, Пермская губерния, Российская империя — 20 января 1972, Ленинград, Ленинградская область, Советский Союз) — советский военно-морской деятель, специалист в области морской артиллерии, доктор технических наук (1939), профессор (1930), академик Академии артиллерийских наук (1947), инженер-контр-адмирал (21 мая 1941).

Биография

В 1904 году окончил Ярославскую классическую гимназию. Поступив на кораблестроительное отделение Петербургского политехнического института, благополучно окончил его в 1912 году, сдал экзамены за полный курс Морского инженерного училища в этом же году. Был юнкером по кораблестроительной части на Балтийском флотском экипаже, а после сдачи экстерна за Морское инженерное училище произведён в корабельные гардемарины-судостроители и назначен на линкор «Андрей Первозванный». С ноября 1912 конструктор Артиллерийско-технического отдела Адмиралтейского судостроительного завода. Назначен заведующим Артиллерийско-техническим отделом, где прослужил с 1915 по 1917. После Революции 1917 служил рядовым инженером технического отдела. В 1918 участвовал в установке артиллерийских батарей на Восточном фронте. В связи с ликвидацией технического бюро уволен с завода и переведён в распоряжение Казанского губернского совета народного хозяйства. В 1918—1920 — заведующий проектно-техническим бюро Волжского завода Морского ведомства. Участник Гражданской войны. В 1919 избран профессором Казанского политехнического института, но в 1920 уволен по болезни.

Зачислен на учёт по кораблестроительному отделу управления Морских сил (1920—1921), избран профессором Военно-морской академии по кафедре проектирования артиллерийских установок отдела оружия, где преподавал с 1922 по 1926. В это же время, одновременно преподавал в Школе водного транспорта на корабельном отделении Петроградского политехнического института и в Военно-морском инженерном училище. С 1923 по 1934 по совместительству работал в техническом бюро. С 1926 старший руководитель по проектированию морских артиллерийских орудий Военно-морской академии и преподаватель. С 1931 по 1934 старший руководитель цикла, начальник кафедры, факультета военно-морского оружия Военно-морской академии. С 1934 помощник начальника 4-го отдела НИИ артиллерийского института Военно-морских сил, затем старший руководитель и начальник кафедры стрелково-пушечного вооружения самолетов Военно-воздушной академии им. профессора Н. Е. Жуковского. Там им были написаны 17 научных работ.

С июля 1940 профессор, а с 1942 года начальник кафедры артиллерийского оружия и артиллерийских установок Военно-морской академии (до 1945). После создания Военно-морской академии кораблестроения и вооружения им. А. Н. Крылова преподавал там, на кафедре артиллерийских установок (1945—1949) и орудий (1949—1952) артиллерийского факультета. Одновременно был привлечён Военно-морским научно-исследовательским институтом к обработке данных с полигона орудий тяжёлого калибра. Член Академии артиллерийских наук с 1947, с октября 1948 член военно-морской экспертной комиссии.

С июля 1952 в отставке. Умер в Ленинграде, похоронен на Большеохтинском кладбище.

Звания

• Поручик корпуса корабельных инженеров русского императорского флота 6 декабря 1914;
• Штабс-капитан русского императорского флота в 1915;
• Инженер-флагман 3-го ранга;
• Инженер-контр-адмирал.

Награды

Награждён орденами Святой Анны 3-й степени, Святого Станислава 3-й степени, советскими орденами Ленина, Красной Звезды, 2-мя орденами Красного Знамени, медалями.

Публикации

• «Проектирование судовых артиллерийских установок» (1926);
• «Стрелково-пушечное вооружение самолетов» (1941);
• «Теоретические основы проектирования артиллерийских установок» (1946);
• «Новый метод расчёта гидравлических тормозов артиллерийских систем» (1951).

Литература

• Лурье В. М. [books.google.com/books?id=XTshAQAAIAAJ Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941—1945)]. — СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001. — С. 34. — 280 с. — 2000 экз. — ISBN 5-86789-102-X.

Ссылки

• [spb-tombs-walkeru.narod.ru/boh/bravin.htm Биография и фотография надгробия]
• [flot.com/publications/books/shelf/vma/16.htm Кафедра систем ракетно-артиллерийского вооружения военно-морского флота]
• [russian-dossier.ru/taxonomy/term/3574 Страницы российской истории]
• Список инженер-флагманов 3-го ранга, инженер-флагманов 2-го ранга, инженер-флагманов 1-го ранга, инженер-флагманов флота, МС РККА СССР (1935—1940)
• Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945)
• Список инженер-адмиралов, инженер-вице-адмиралов, инженер-контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945)
• Список инженер-адмиралов, инженер-вице-адмиралов, инженер-контр-адмиралов, ВМФ СССР (1946—1960)

Отрывок, характеризующий Бравин, Евгений Леонидович

Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.