Браво-два-ноль

«Браво-два-ноль» (англ. Bravo Two Zero; B20) — позывной патруля Специальной авиационной службы (SAS) Британской Армии, действовавшего на территории Ирака во время войны в Персидском заливе (1991). Задачей патруля было обнаружение и уничтожение мобильных пусковых установок баллистических ракет «Скад», а также волоконно-оптических наземных линий связи, по которым осуществлялось управление установками. В ходе выполнения задания патруль был обнаружен. Судьбе «Браво-два-ноль» посвящены несколько книг и два художественных фильма. Считается, что это был самый награждённый британский патруль со времён англо-бурской войны 1899—1902 годов.

Предыстория

Оккупация и аннексия Ираком Кувейта в 1990 году вызвала широкое международное возмущение. Многие страны мира отправили свои национальные воинские контингенты в состав Многонациональных Сил (МНС), осуществлявших защиту Саудовской Аравии от возможной иракской агрессии и в дальнейшем освободивших Кувейт военным путём в соответствии с резолюцией СБ ООН № 678.

В составе МНС оказались и войска ряда арабских государств — Египта, Сирии, Марокко и стран Аравийского полуострова. Сразу же после начала военной операции «Буря в пустыне» 17 января 1991 года Ирак развернул кампанию ракетных обстрелов территории Израиля — страны, ни в какой форме не принимавшей участия в МНС. Предполагается, что Саддам Хусейн надеялся тем самым спровоцировать ответный удар израильтян, после чего арабские страны, скорее всего, покинули бы МНС по идеологическим соображениям. Обстрелы осуществлялись ракетами «Скад» в основном с мобильных пусковых установок, действовавших в пустынной западной части Ирака. Установки перемещались в тёмное время суток, а днём тщательно маскировались, что делало их обнаружение с воздуха крайне затруднительным. Поскольку вопрос имел большое политическое значение, командование МНС выделило значительные авиационные силы для охоты за пусковыми установками, а в Израиле были развёрнуты зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот» для перехвата «Скадов» в полёте. Эффективность этих шагов оказалась невысокой, и тогда было принято решение использовать для обнаружения установок и наведения на них авиации части специального назначения США и Великобритании.

Одним из подразделений, получивших задачу по поиску «Скадов», был патруль эскадрона B 22-го полка Специальной авиационной службы (патруль является основной тактической единицей SAS и состоит из 8 человек) под командованием сержанта Энди Макнаба (псевдоним). Кроме того, патруль должен был найти и взорвать волоконно-оптические линии связи, проложенные вдоль шоссе Багдад—Амман, которые использовались для передачи приказов командирам пусковых установок (обычная радиосвязь была полностью забита помехами, установленными подразделениями РЭБ коалиции). Предполагалось, что «Браво-два-ноль» будет автономно действовать на территории противника в течение 14 суток.

В Ираке

Группа была доставлена в точку высадки британским вертолётом «Чинук» ночью 22 января 1991 года. Она успешно организовала базовый лагерь и провела разведку окрестностей. Очень скоро она столкнулась с критической проблемой — полным отсутствием связи с командованием. Как выяснилось впоследствии, группе по ошибке были даны неправильные радиочастоты, и связь по рации стала невозможной. Попытка выйти на связь с самолётами дальнего радиолокационного обнаружения (АВАКС) при помощи тактических маячков также провалилась. Затем патруль был обнаружен. По версии Макнаба, их в базовом лагере обнаружил иракский мальчик-пастух, перегонявший стадо коз (на самом деле — овец, согласно книге Эшера):

Завалить мальчишку? Слишком много шума. К тому же, чего мы этим добьёмся? Я не хотел, чтобы до конца своих дней меня мучила совесть. Проклятие, я чувствовал себя иракцем, оказавшимся в тылу неприятеля в Британии и наткнувшимся на мою Кэти.

В то же время Эшер (см. раздел «Историография»), опираясь на интервью с семьёй кочевников, которая, как считается, обнаружила патруль, пишет, что в действительности пастушонок не заметил солдат; их увидел водитель бульдозера, проезжавшего мимо базового лагеря через короткое время после этого инцидента. Группа спешно покинула лагерь, но вскоре оказалась вовлечена в бой с силами противника (масштаб этого столкновения остаётся дискуссионным). Когда патруль оторвался от преследователей, Макнаб принял решение отступать на запад, в Сирию. Следует заметить, что при планировании операции было принято решение об отступлении патруля в случае чрезвычайной ситуации на юг, в Саудовскую Аравию; таким образом, смена направления обрекла на провал поиски пропавшей группы.

На переходе к сирийской границе основным врагом патруля стала погода. Зима 1991 года в регионе Персидского залива была самой суровой за три десятилетия. Группа оказалась плохо экипированной для многочасовых маршей по открытой равнине под холодным пронизывающим ветром и в условиях снегопада. Солдаты были физически истощены, что привело к непреднамеренному разделению патруля на два отряда, когда во время ночного перехода Макнаб вновь попробовал связаться с АВАКСами через тактический маячок. Солдат, шедший перед ним, из-за усталости не воспринял команду остановиться, что было обнаружено слишком поздно. В ушедшей вперёд группе было три человека, из которых двое находились в плохом физическом состоянии (у одного солдата подвёрнута нога, другой страдал от обезвоживания). С Макнабом остались четверо. Обе группы не сумели отыскать друг друга из-за темноты и продолжили путь к сирийской границе по отдельности.

После нескольких дней пути группа Макнаба оказалась в тяжёлой ситуации: у всех военнослужащих появились симптомы замерзания, и становилось очевидным, что группа не дойдёт до границы своим ходом. Это вынудило солдат на отчаянный шаг: они захватили на дороге иракское такси и поехали на нём. По версии Макнаба, они были вынуждены бросить такси на блокпосту; по другой версии, они оставили водителя в машине, договорившись встретиться за блокпостом, но он сообщил о них полиции. При дальнейшей попытке прорваться к границе группа была вынуждена вступить в бой с противником и оказалась рассеяна; все её члены утратили контакт друг с другом, один из них погиб, один скончался от переохлаждения, а остальные трое попали в плен. При этом группа уже почти достигла границы; например, Макнаб в момент своего пленения мог видеть территорию Сирии.

Вторая группа, лидером которой оказался Крис Райан (псевдоним), также потеряла одного человека от переохлаждения. Ещё один её член был взят в плен при попытке украсть машину, и лишь Райан сумел добраться до границы и 31 января благополучно пересёк её. Как было установлено, за восемь дней отступления Райан пешком преодолел 300 км и потерял 16 кг веса; в последние двое суток у него уже не было воды, и он начал испытывать галлюцинации.

Все пять военнослужащих, попавшие в плен, держались в отдельности друг от друга (лишь Макнаб и Принг имели периодический контакт), подвергались побоям, допросам и пыткам. Так, у Макнаба к моменту освобождения были сломаны несколько зубов, выбит плечевой сустав, порваны мышцы спины, имелись шрамы на ткани почек, ожоги на бёдрах и потеря подвижности кистей обеих рук (результат постоянного нахождения в наручниках), а после возвращения из плена у него был обнаружен вирус гепатита; Кобурн при пленении получил пулевое ранение в ногу, которое в течение всего плена иракцы так и не обработали, лишь перевязав рану. На допросах пленные придерживались заранее согласованной легенды о том, что являются членами поисково-спасательной группы. В начале февраля иракцы пригрозили бросить на произвол судьбы двух военнослужащих, будто бы лежавших в лазарете, и после этого Макнаб сообщил некоторую дополнительную информацию, заявив, что группа занималась разведкой в интересах обычного пехотного подразделения. По-видимому, иракцы поверили в это, поскольку перевели пленных в багдадскую тюрьму Абу-Грейб, где их более не допрашивали и содержали в относительно нормальных условиях (Макнаб, Принг и Макговэн даже находились в одной камере). В начале марта все они были освобождены. После возвращения на родину выжившие члены патруля «Браво-два-ноль» приняли участие в реконструкции операции и расследовании причин её провала.

Члены патруля

Патруль «Браво-два-ноль» не выполнил поставленных перед ним задач и стал единственным патрулём SAS, потерянным во время операции «Буря в пустыне». Из восьми военнослужащих четверо попали в плен, один был убит в перестрелке, двое умерли от переохлаждения и лишь один сумел спастись. Макнаб, Райан и Кобурн до сих пор скрывают свои настоящие имена, что объясняется соображениями личной безопасности.

• Энди Макнаб (Andy McNab; псевдоним) — командир патруля. Попал в плен.
• Крис Райан (Chris Ryan; псевдоним) — единственный член патруля, сумевший добраться до Сирии.
• Боб Консильо (Bob Consiglio) — погиб в бою.
• Стив «Быстроногий» Лэйн (Steve «Legs» Lane) — умер от гипотермии.
• Винсент Филлипс (Vincent Phillips) — умер от гипотермии.
• Йэн «Динджер» Принг (Ian «Dinger» Pring) — попал в плен.
• Малькольм «Стэн» Макговэн (Malcolm «Stan» McGowan) — попал в плен.
• Майк «Марк Киви» Кобурн (Mike «Mark the Kiwi» Coburn; псевдоним) — попал в плен.

Историография

Впервые история патруля «Браво-два-ноль» была эпизодически упомянута в автобиографии Питера де ла Билльера, бывшего командующего британскими войсками в зоне Персидского залива. В 1993 году вышла книга Энди Макнаба «Браво-два-ноль», ставшая бестселлером. Свои книги написали также Крис Райан («Единственный уцелевший») и Майк Кобурн («Пятый солдат»). Наконец, не участвовавший в патруле, но служивший в SAS Майкл Эшер побывал в Ираке после свержения режима Саддама Хусейна, на месте отследил путь патруля и опубликовал результаты своих исследований в книге «Истинный "Браво-два-ноль"».

Все четыре книги, посвящённые судьбе «Браво-два-ноль», в той или иной степени противоречат друг другу. Наибольшую известность получила книга командира патруля Макнаба. Судя по более поздним книгам, Макнаб преувеличил масштаб боевых действий, в которых участвовал патруль, в том числе масштаб боя, последовавшего после первого обнаружения группы. Райан критикует действия Макнаба как командира патруля, а также поведение Винсента Филлипса, на которого возлагает вину за обнаружение группы. Эшер критикует работы и Макнаба, и Райана. Кроме того, в книгах Эшера и Кобурна делается попытка оправдать Филлипса.

Фильмы

На основе истории патруля «Браво-два-ноль» было снято два художественных фильма.

• Фильм «Единственный уцелевший» (The One That Got Away) снят телекомпанией ITV в 1996 году по книге Криса Райана.
• Фильм «Браво-два-ноль» (Bravo Two Zero, в России известен как «Буря в пустыне») снят телекомпанией BBC в 1998 году по книге Макнаба. Роль самого Макнаба исполнил Шон Бин.

Библиография

• Энди Макнаб. Браво-Два-Ноль. — М.: Эксмо, 2007. ISBN 978-5-699-24395-2.
• McNab, Andy. Bravo Two Zero. Pb Bantam Doubleday Dell, 1994. ISBN 978-0-552-14127-7.
• Ryan, Chris. The One That Got Away. Washington: Brassey's, 1998. ISBN 978-1-57488-156-1.
• Asher, Michael. The Real Bravo Two Zero: The Truth Behind Bravo Two Zero. Cassell Military, 2002. ISBN 978-0-304-36554-8.
• Coburn, Mike. Soldier Five: The Real Truth About The Bravo Two Zero Mission. Mainstream Publishing, 2004. ISBN 978-1-84018-907-0.

Отрывок, характеризующий Браво-два-ноль

Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]