Браво Мурильо, Хуан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хуан Браво Мурильо

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Хуан Браво Мурильо. 1877</td></tr>

председатель Совета министров Испании
14 января 1851 — 14 декабря 1852
Предшественник: Рамон Мария Нарваэс
Преемник: Федерико Ронкали
 
 
Награды:

Хуа́н Бра́во Мури́льо (исп. Juan Bravo Murillo; 24 июня 1803, Фрехеналь-де-ла-Сьерра, провинция Бадахос — 11 февраля 1873, Мадрид) — испанский правовед, экономист, политик. Председатель правительства Испании в 1851—1852 годах.



Биография

Браво Мурильо изучал юриспруденцию в Саламанкском и Севильском университетах, впоследствии работал адвокатом. После смерти короля Фердинанда VII Браво Мурильо получил назначение государственным прокурором в провинциальный суд Кадиса. После перехода власти к партии прогрессистов был вынужден сложить свои полномочия в 1835 году и вновь посвятить себя адвокатской деятельности. В мае-августе 1836 года занимал должность секретаря при председателе правительства Франсиско Хавьере де Истурисе.

Политическая карьера Браво Мурильо началась 22 сентября 1837 года с его избрания от партии умеренных в парламент, где он представлял интересы Севильи, Авилы, Уэльвы и Альбасете, но преимущественно Бадахос. В первые годы Браво Мурильо не играл особой роли в политической жизни страны вследствие сильной позиции генерала Бальдомеро Эспартеро, регента при малолетней королеве Изабелле II.

28 января 1847 года Браво Мурильо был назначен министром по вопросам помилования и юстиции в кабинете Карлоса Мартинеса де Ирухо, и с этого момента его политическая карьера пошла в гору. С 10 ноября 1847 года по 31 августа 1849 года Браво Мурильо занимал пост министра торговли, народного просвещения и общественных работ в третьем правительстве Рамона Марии Нарваэса. В это время он также временно исполнял обязанности министра морского транспорта, а также министра казны. В четвёртый кабинет Нарваэса Браво Мурильо вошёл в ранге министра казны и исполнял свои обязанности с 20 октября 1849 по 29 ноября 1850 года, поставив своей задачей сбалансировать финансовое положение государства.

15 января 1851 года Браво Мурильо стал преемником Нарваэса на посту председателя правительства Испании и в этом качестве служил до 14 декабря 1852 года, одновременно исполняя обязанности министра казны и временного министра по делам помилования и юстиции. Его преемником стал Федерико Ронкали.

Приход к власти Бальдомеро Эспартеро и его партии прогрессистов полностью исключил Браво Мурильо из политической жизни Испании. Тем не менее, в начале 1858 года Браво Мурильо некоторое время занимал пост председателя парламента и в 1863 году за свои заслуги перед страной был избран пожизненным сенатором Генеральных кортесов.

Имя Браво Мурильо носит одна из станций Мадридского метрополитена. Хуан Браво Мурильо — автор специализированных трудов по вопросам финансов и экономики. Он также написал автобиографическую книгу Opúsculos.

Напишите отзыв о статье "Браво Мурильо, Хуан"

Литература

  • Василенко Ю. В. Хуан Браво Мурильо — управленец и идеолог // Ars administrandi. 2011. № 2.- С. 92-109.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Браво Мурильо, Хуан

– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.