Брага, Гаэтано

Гаэтано Брага итал. Gaetano Braga
Основная информация
Дата рождения	9 июня 1829(1829-06-09)
Место рождения	Джулианова, Королевство Обеих Сицилий
Дата смерти	20 ноября 1907(1907-11-20) (78 лет)
Место смерти	Милан, Королевство Италия
Страна	Королевство Италия Королевство Италия
Профессии	композитор, виолончелист, музыкальный педагог
Инструменты	виолончель
Жанры	классическая музыка

Гаэтано Брага (итал. Gaetano Braga; 9 июня 1829 года, Джулианова, королевство Обеих Сицилий — 20 ноября 1907 года, Милан, королевство Италия) — итальянский композитор и виолончелист.

Биография

Гаэтано Брага родился 9 июня 1829 года в Джулианова, в королевстве Обеих Сицилий в семье Исидора Браги и Сплендоры Де Анджелис. Родители надеялись, что он изберёт карьеру клирика, но с раннего детства у него проявились большие способности к музыке. По настоянию Джулии Колонна, герцогини Атри в 1840 году родители позволили ему стать музыкантом и отправили в Неаполь, где в 1841 году, сдав вступительный экзамен по пению, Гаэтано Брага поступил в колледж Сан-Пьетро-а-Майелла. Его учителями были Саверио Меркаданте, Алессандро Корсета, Франческо Руджи, Карло Конти. В 14 лет, овладев виртуозной игрой на виолончели, он получил прозвище «маэстрино» (итал. maestrino).

В 1849 году выступал в Неаполе вместе с братом, Джузеппе Брага, ставшим известным пианистом. 26 июля 1853 года состоялась премьера его первой оперы «Алина» (итал. Alina), получившая признание у публики. Вскоре после этого композитор отправился в турне как сольный исполнитель на виолончели, посетив с концертами Флоренцию, Болонью, Триест и Вену. В Вене познакомился с пианистом Джузеппе Станцьери, который стал одним из его ближайших друзей. Отсюда Гаэтано Брага выехал в Париж. Ненадолго вернувшись во Флоренцию, в 1855 году он переехал в столицу Франции, где жил до 1857 года. В 1856 году состоялось его концертное турне по Англии.

В Париже он приобрёл известность как музыкант и педагог по вокалу, выступал с лучшими композиторами и музыкантами того времени — Ференцом Листом, Шарлем Франсуа Гуно, Жоржем Бизе, Камилем Сен-Сансом, Антоном Рубинштейном, Джованни Боттезини, Даниэлем Обером, Фроманталем Галеви, Фердинандом Давидом, Джакомо Мейербером, дружил с писателями Теофилом Готье и Aлександром Дюма. В 1857 году Гаэтано Брага познакомился с Джоаккино Россини, и с тех пор их связала крепкая дружба, о чём свидетельствует переписка композиторов. Импресарио Бартоломео Мерелли получил для него заказ на оперу для Кернтнертор-театра в Вене. Он сочинил оперу «Эстелла ди Сан-Джермано» (итал. Estella di San Germano), премьера которой состоялась 29 мая 1857 года. Услышав её, принц Леопольд Бурбон-Сицилийский, граф Сиракузский, брат Фердинанда II, короля Обеих Сицилий, заказал композитору оперу для придворного театра в Неаполе. Гаэтано Брага написал оперу «Портрет» (итал. Ritratto), премьера которой 6 марта 1858 года прошла с большим успехом.

Вернувшись в Париж, композитор продолжил преподавать вокал. Среди его учениц была известная оперная певица, контральто Аделаида Борги-Мамо, выступившая в его новой опере «Нищая Маргарита» (итал. Margherita la mendicante) в Итальянском театре в Париже 20 декабря 1859. В 1860 году он переехал в Милан, где в театре Ла Скала 4 февраля 1862 года состоялась премьера оперы «Мормиле» (итал. Mormile). В Милане же им были написаны оперы в 1865 году «Рюи Блаз» (итал. Ruy Blas) и в 1867 году «Авантюристы» (итал. Gli Avventurieri). 16 сентября 1871 года на сцене Театро Сочиале в Лекко была поставлена опера композитора «Принцесса» (итал. Reginella), и после неоднократно ставившаяся во многих театрах Италии. В 1870 году он начал работу над оперой «Калигула» (итал. Caligola), премьера которой состоялась 22 января 1873 года театре Сан-Карлуш в Лиссабоне. Поставленная в Милане 28 марта 1874 года на сцене театра Ла Скала, опера получила неблагоприятные отзывы критиков, и Гаэтано Брага окончательно прекратил сотрудничество с этим театром.

Его концерт в Милане в 1870 году имел оглушительный успех, после чего он отправился в турне по Италии, Испании, Португалии. В 1874 году выступал в Америке, после в Великобритании и Франции. С 1874 по 1894 года композитор жил в Париже, откуда переехал в Милан. С 1894 года он отказался от карьеры сольного исполнителя.

Гаэтано Брага умер в Милане 20 сентября 1907 года.

Творческое наследие

Творческое наследие композитора включает 9 опер, многочисленные вокальные сочинения.

Интересные факты

Творчество Гаэтано Брага нашло отражение в русской литературе. В повести А.П. Чехова «Чёрный монах» сильным художественным образом является произведение «Серенада» («Валахская легенда») Гаэтано Брага. В повести имеется указание на русский перевод серенады, осуществлённый популярной оперной певицей А.А. Сантагано-Горчаковой: только у неё звуки, тревожащие героиню серенады, названы «гармонией священной», как указано у Чехова (в двух других существовавших в то время переводах (О. Лепко и И.М. Спасского) эти звуки названы «песней неземной»).

Позднее Д.Д. Шостакович представил свой взгляд на «Серенаду», несколько переработав текст А.А. Сантагано-Горчаковой, а также изменив состав исполнителей, создав вариант для сопрано, меццо-сопрано, скрипки и фортепиано. Задуманная им опера «Чёрный монах» так и не состоялась.

Ссылки

• Liliana Pannella. [www.treccani.it/enciclopedia/gaetano-braga_(Dizionario_Biografico)/ Braga, Gaetano]. Тreccani.it. — Dizionario Biografico degli Italiani - Volume 13 (1971).  (итал.)
• [www.treccani.it/enciclopedia/gaetano-braga/ Braga, Gaetano]. Тreccani.it. — Enciclopedie on line.  (итал.)

Классическая музыка   Опера   Театр

Отрывок, характеризующий Брага, Гаэтано

– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.