Премия Браги
Премия Браги | |
норв. Brageprisen | |
---|---|
Страна | |
Награда за |
недавно опубликованные произведения норвежской литературы |
Учредитель |
Норвежский книжный призовой фонд |
Основание | |
Сайт |
[brageprisen.no/ brageprisen.no] |
Премия Браги (норв. Brageprisen) — норвежская литературная премия, присуждаемая ежегодно Норвежским книжным призовым фондом (норв. Den norske bokprisen) совместно с Ассоциацией норвежских издателей[1] за недавно опубликованные произведения норвежской литературы. Премия названа в честь Браги — бога-скальда из германо-скандинавских мифов. Вручение премии Браги происходит каждую осень, начиная с 1992 года, в следующих категориях:
- Беллетристика
- Детская литература
- Документальная проза
- Открытый класс (меняется каждый год)
Также в первые годы существования премии Браги она вручалась в следующих категориях, которые теперь упразднены:
- Поэзия
- Учебники
- Книжки с картинками
- Общая литература
Кроме того, присуждается почётная премия Браги, которая вручается не за конкретное произведение, а за общий вклад в норвежскую литературу.
Сам приз представляет собой наградную статуэтку работы скульптора Бёрре Ларсена и денежное вознаграждение в размере 75 000 норвежских крон. Премия присуждается по совокупности литературных достоинств и общественного интереса к произведению.[1]
Премия Браги считается одной из престижнейших литературных премий Норвегии.
Содержание
Лауреаты
Беллетристика
- 1992 — Карстен Альнес, за роман «Trollbyen».
- 1993 — Эйстейн Лённ , за новеллу «Метод Тране»[рус. изд. 1] (норв. Thranes metode).
- 1994 — Сигмунд Мьельве , за сборник стихотворений «Område aldri fastlagt».
- 1995 — Ингвар Амбьёрнсен, за роман «Танец птиц» (норв. Fugledansen).
- 1996 — Бергльот Хубек Хафф , за роман «Стыд» (норв. Skammen).
- 1997 — Лив Кёльтцов , за роман «Verden forsvinner»
- 1998 — Хьяртан Флёгстад , за роман «Kron og mynt»
- 1999 — Фруде Грюттен , за сборник рассказов «Песни из Бикубе» (норв. Bikubesong).
- 2000 — Пер Петтерсон, за роман «В кильватере» (норв. I kjølvannet)
- 2001 — Ларс Соби Кристенсен, за роман «Полубрат»[рус. изд. 2] (норв. Halvbroren).
- 2002 — Нильс Фредрик Даль , за роман «På vei til en venn».
- 2003 — Ингер Элизабет Хансен , за сборник стихотворений «Trask».
- 2004 — Ханне Эрставик, за роман «Пасторша»[рус. изд. 3] (норв. Presten).
- 2005 — Марита Фоссум , за роман «Forestill deg».
- 2006 — Даг Солстад, за роман «Арманд В. Сноски к захороненному роману» (норв. Armand V. Fotnoter til en uutgravd roman).[2]
- 2007 — Карл Фруде Тиллер, за роман «Осложнение» (норв. Innsirkling).
- 2008 — Пер Петтерсон, за роман «Я проклинаю реку времени»[рус. изд. 4] (норв. Jeg forbanner tidens elv).
- 2009 — Карл Уве Кнаусгор, за первый том автобиографии «Моя борьба» (норв. Min Kamp. Første bind).
- 2010 — Гёуте Хейволл , за роман «Før jeg brenner ned».
Детская литература
- 1992 — Рагнар Хувланн , за «Ein motorsykkel i natta».
- 1993 — Туриль Эйде , за «Skjulte ærend».
- 1994 — Клаус Хагерюп , за роман «Маркус и Диана»[рус. изд. 5] (норв. Markus og Diana. Lyset fra Sirius).
- 1995 — Лив Мари Эустрем и Акин Дюзакин (иллюстратор), за «Tvillingbror».
- 1996 — Эйрик Ньют , за «Jakten på sannheten».
- 1997 — Харальд Росенлёв Эег , за «Vrengt».
- 1998 — Стейн Эрик Люнде , за «Eggg».
- 1999 — Эрна Усланн , за «Salamanderryttaren».
- 2000 — Руни Белсвик , за «Ein naken gut».
- 2001 — Анне Биркефельдт Рагде , за биографию Сигрид Унсет «Biografien om Sigrid Undset. Ogsaa en ung Pige».
- 2002 — Гру Дале и Свейн Нихус (иллюстратор), за «Snill».
- 2003 — Хельга Гунериус Эриксен и Грю Моурсунн , за «Flugepapir».
- 2004 — Харальд Росенлёв Эег , за «Yatzy».
- 2005 — Арне Свинген , за «Svart elfenben».
- 2006 — Стиан Холе , за книжку с картинками «Лето Гармана»[рус. изд. 6] (норв. Garmanns sommer).[2]
- 2007 — Линн Сунне , за «Happy».
- 2008 — Юхан Харстад , за «Darlah — 172 timer på månen».
- 2009 — Мария Парр, за повесть «Тоня Глиммердал»[рус. изд. 7] (норв. Tonje Glimmerdal; с иллюстрациями Осхильд Иргенс ).
- 2010 — Хильде Кристин Квалвог , за «Fengsla».
Документальная проза
- 1992 — Арне Форсгрен за рок-энциклопедию «Rockleksikon» под его редакцией.
- 1993 — Тронд Берг Эриксен , за книгу о «Божественной комедии» Данте Алигьери «Reisen gjennom helvete. Dantes inferno».
- 1994 — Эйнар-Арне Дривенес , Марит Анне Хёуан и Хельге Вольд, за книгу по истории Нур-Норге «Nordnorsk kulturhistorie» под их редакцией.
- 1995 — Эспен Диетрикс и Лайф Йерстад, за научно-популярную книгу о работе мозга «Vår fantastiske hjerne».
- 1996 — Ариль Стубхауг , за биографию норвежского математика Нильса Хенрика Абеля «Et foranskutt lyn. Nils Henrik Abel og hans tid».
- 1997 — Анне Викстрём, за книгу о норвежских художницах XIX века — Оде Крог, Гарриет Баккер, Осте Ханстеен и других — «Kvinneliv, kunstnerliv. Kvinnelige malere i Nørge før 1900».
- 1998 — Лайф Рюварден и Клаус Хёйланн, за научно-популярную книгу о грибах «Er det liv, er det sopp».
- 1999 — Турбьёрн Ферёвик , за книгу об Индии «India — Stevnemøte med skjebnen».
- 2000 — Юхан Гальтунг , за автобиографию «Johan uten land. På fredsveien gjennom verden».
- 2001 — Атле Нэсс , за биографию Галилео Галилея «Da jorden stod stille. Galileo Galilei og hans tid».
- 2002 — Иво де Фигейредо , за биографию Юхана Бернхарда Йорта «Fri mann».
- 2003 — Кнут Хьельстадли , за трёхтомник «Norsk innvandringshistorie» под его редакцией.
- 2004 — Тур Буманн-Ларсен , за вторую книгу из его серии о короле Хоконе VII и королеве Мод «Folket. Haakon & Maud II».
- 2005 — Одд Карстен Твейт , за книгу о роли Норвегии в палестино-израильском конфликте «Krig og diplomati. Oslo—Jerusalem 1978—1996».
- 2006 — Бент Суфус Транёй , за книгу «Markedets makt over sinnene», в которой он критикует рыночный фундаментализм.[2]
- 2007 — Франк Россавик , за биографию норвежского политика Эйнара Фёрде «Stikk i strid».
- 2008 — Бьёрн Вестли , за книгу «Fars krig» о его отце, Петтере Вестли, служившего в СС во время Второй мировой войны.
- 2009 — Хьетиль Стенсвик Эстли , за книгу «Politi og røver» о противостоянии криминала и полиции.
- 2010 — Туне Хусе , за книгу «Tøyengata» о процессах интеграции на улице Тёйенгата в Осло, несколько десятилетий заселяемой иммигрантами из стран Азии и Африки.
Открытый класс
- 1996 — Эссе: Свен Керуп Бьёрнебу , за «Jerusalem, en sentimental reise».
- 1997 — Книжки с картинками для детей: писательница Лив Мари Эустрем и иллюстратор Акин Дюзакин , за «Tvillingsøster».
- 1998 — Литературные переводы: Кристиан Ругстад , за перевод романа Жозе Сарамаго «Год смерти Рикардо Рейса» (порт. О ano da morte de Ricardo Reis, норв. Det året Ricardo Reis døde).
- 1999 — Биографии: Андерс Хегер , за биографию норвежского писателя Агнара Мюкле «Mykle. Et diktet liv».
- 2000 — Криминальные драмы: Карин Фоссум, за детектив «Немые крики» (норв. Elskede Poona) из серии о Конраде Сейере .
- 2001 — Лирика: Анни Риис , за сборник стихотворений «Himmel av stål».
- 2002 — Книги для юношества: Синне Сун Лёес , за «Å spise blomster til frokost».
- 2003 — Книги о путешествиях: Турбьёрн Ферёвик , за рассказ о путешествии по реке Янцзы «Kina. En reise på livets elv».
- 2004 — Рассказы: Арне Люгре, за сборник рассказов «Tid inne».
- 2005 — Комиксы: Йон Арне Сетерёй (более известный под псевдонимом «Jason»), за «La meg vise deg noe…».
- 2006 — Школьные учебники для 1—10 классов: Катинка Бликфельдт, Тур Гуннар Хеггем и Эллен Ларсен, за «Kontekst. Basisbok i norsk for ungdomstrinnet».[2]
- 2007 — Документальная проза для детей: писатель Юн Эво и иллюстратор Бьёрн Оусланд , за биографию норвежского короля Хокона III «Fortellingen om et mulig drap».
- 2008 — Поэзия: Эйвинд Римберейд , за сборник стихотворений «Herbarium».
- 2009 — Литературные переводы: Бьёрн Алекс Херрман, за перевод романа Германа Мелвилла «Моби Дик» (англ. Moby-Dick).
- 2010 — Книжки с картинками для взрослых и детей: Стиан Холе , за «Garmanns hemmelighet».
Почётная премия
- 1992 — Профессор литературы Сигмунд Скар .
- 1993 — Премия не вручалась.
- 1994 — Поэтесса Халдис Мурен Весос.
- 1995 — Детская писательница Анне-Катарина Вестли.
- 1996 — Писатель Хьелль Аскильдсен.
- 1997 — Поэт Ян Эрик Вольд .
- 1998 — Писатель Даг Солстад.
- 1999 — Художник Хьелль Эукруст .
- 2000 — Поэтесса Эльдрид Лунден.
- 2001 — Писатель Юн Бинг .
- 2002 — Писатель Юстейн Гордер.
- 2003 — Писатель Карстен Альнес.
- 2004 — Государственное некоммерческое литературное агентство NORLA (Норвежская литература за рубежом).
- 2005 — Драматург Юн Фоссе.
- 2006 — Литературные переводчики Кари и Хьелль Рисвик .[2]
- 2007 — Главный редактор издательства Samlaget , детская писательница Гури Весос .
- 2008 — Писатель Хьяртан Флёгстад .
- 2009 — Писатель-фантаст Тур Оге Брингсвярд .
- 2010 — Писательница Хербьёрг Вассму.
Упразднённые категории
Поэзия
- 1992 — Пол-Хельге Хауген , за сборник стихотворений «Sone 0»
- 1993 — Ян Эрик Вольд , за сборник стихотворений «IKKE: skillingstrykk fra nittitallet».
- 1995 — Эйвинн Берг , за сборник стихотворений «Forskjellig».
Учебники
- 1992 — Хокон Аскеланн и др., за «Soria Moria»
- 1993 — Историк Туре Линне Эриксен , за «Norge og verden fra 1850—1940»
- 1994 — Эйстейн Бенестад, Гейр Боттен, Ингвилль Хульден, Асбьёрн Лоне и Бьёрн Скор, за «Tallenes tale — Matematikk for 5 timers grunnkurs»
- 1995 — Астрид Карлсон, Свейн Олаф Дрангейд и Трульс Линд, за «Humanbiologi»
Книжки с картинками
- 1992 — Писательница Сиссель Сульбьёрг Бьюгн и иллюстратор Фам Экман , за «Jente i bitar»
- 1993 — Писательница Эльсе Ферден и иллюстратор Сиссель Йерсум , за «Garnnøstet som forsvant»
Общая литература
- 1992 — Историк Ида Блум за трёхтомник «Cappelens kvinnehistorie», вышедший под её редакцией.
- 1993 — Писательница и литературный критик Турдис Эрьясетер , за биографию Сигрид Унсет «Menneskenes hjerter».
Русские издания книг, отмеченных премией
- ↑ Лённ, Эйстейн. Метод Тране // Мы здесь пока живём = Thranes metode / Сост. Линн Улльманн. — СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. — С. 42—99. — 448 с. — (Норд-Вест). — 5000 экз. — ISBN 5-86789-110-0.
- ↑ Кристенсен, Ларс Сааби. Полубрат = Halvbroren / Пер. О. Дробот. — М.: Махаон, 2005. — 768 с. — (Современная классика). — 10 000 экз. — ISBN 5-18-000743-7.
- ↑ Эрставик, Ханне. Пасторша = Presten / Пер. О. Дробот и С. Карпушиной. — М.: Текст, 2006. — 237 с. — (Первый ряд). — 1500 экз. — ISBN 5-7516-0565-9.
- ↑ Петтерсон, Пер. Я проклинаю реку времени = Jeg forbanner tidens elv / Пер. О. Дробот. — М.: Текст, 2011. — 240 с. — (Первый ряд). — 3500 экз. — ISBN 978-5-7516-1008-1.
- ↑ Хагерюп, Клаус. Маркус и Диана = Markus og Diana / Пер. В. Дьяконовой. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 219 с. — 13 000 экз. — ISBN 5-352-00623-9.
- ↑ Холе, Стиан. Лето Гармана = Garmanns sommer / Пер. О. Дробот. — М.: Махаон, 2007. — 42 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-18-001198-5.
- ↑ Парр, Мария. Тоня Глиммердал = Tonje Glimmerdal / Пер. О. Дробот; Илл. О. Бухарова. — М.: Самокат, 2011. — 280 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-91759-035-6.
Напишите отзыв о статье "Премия Браги"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.forleggerforeningen.no/nor/brageprisen/bakgrunn Brageprisen / Bakgrunnsinformasjon] (норв.). Den Norske Forleggerforening. — Справка о премии Браги на официальном сайте Ассоциации норвежских издателей. Проверено 10 июля 2011.
- ↑ 1 2 3 4 5 Bent Johan Mosfjell. [www.bokavisen.no/bokavisen/2006/11/brageprise_til_solstad.php Brageprise til Solstad] (норв.). Bokavisen (17 ноября 2006). Проверено 6 августа 2011. [www.webcitation.org/6A2tPYds5 Архивировано из первоисточника 20 августа 2012].
Ссылки
- Brage Prize // [en.wikipedia.org Википедия на английском языке] (лицензия GFDL[en.wikipedia.org/wiki/index.php?title=Brage_Prize&action=history ; история правок источника]). Перевод на русский язык по состоянию на 11 июля 2011 года.
- [www.brageprisen.no/ Den Norske Bokprisen] (норв.). — Официальный сайт Норвежского книжного призового фонда. Проверено 10 июля 2011. [www.webcitation.org/67f5tZ8qA Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по литературе желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Премия Браги
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.