Брагин, Абрам Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Брагин Абрам Григорьевич»)
Перейти к: навигация, поиск
Абрам Григорьевич Брагин
Род деятельности:

публицист и общественный деятель

Дата рождения:

1893(1893)

Место рождения:

Краснополье, Российская империя

Гражданство:

Российская империя, СССР

Дата смерти:

10 февраля 1938(1938-02-10)

Место смерти:

Москва, СССР

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Абрам Григорьевич Брагин (1893, Краснополье, Российская империя — 10 февраля 1938, Москва, СССР) — советский публицист и общественный деятель.

Инициатор проекта по созданию еврейских сельскохозяйственных поселений на юге Украины и в Крыму. Расстрелян в период Большого террора, впоследствии реабилитирован.



Биография

Окончил юридический факультет Киевского университета. Во время учёбы был активистом сионистского рабочего движения и членом организации «Циерей Цион».

После 1917 года работал в Наркомземе. С 1923 года — заведующий Всероссийской сельскохозяйственной выставки. Под псевдонимом «Беспартийный» публиковался в газете «Правда». В 1924 году совместно с Михаилом Кольцовым опубликовал книгу «Судьба еврейских масс в СССР».

В это время Брагин официально озвучил идею создания еврейских земледельческих колоний в Крыму как варианте решения еврейского вопроса в СССР. В дальнейшем занимался разработкой этого проекта и был ближайшим помощником руководителя ОЗЕТ Юрия Ларина.

Также во второй половине 1930-х годов Брагин обратился к Сталину, Димитрову и Калинину с предложением о создании широкого народного антифашистского фронта с вовлечением евреев СССР и иностранных евреев. Заявление было продиктовано опасением за судьбы евреев Центральной и Восточной Европы, столкнувшихся с антисемитской государственной политикой в своих странах. Брагин предлагал СССР взять на себя роль лидера в решении еврейского вопроса в Европе. Однако, сталинское руководство отвергло эту инициативу. Историк Михаил Агапов пишет, что проект, предложенный Брагиным, может рассматриваться как предтеча мероприятий, для которых во время войны был создан Еврейский антифашистский комитет.

В последние годы жизни работал директором Института сои и спецкультур ВАСХНИЛ. Жил в Москве по адресу Троицкая ул., д.6, кв.2[1].

Арестован 2 декабря 1937 года. По представлению от 3 февраля 1938 года начальника 8-го отдела Главного управления госбезопасности НКВД В. Е. Цесарского был включён в так называемый список «Москва-центр» на 107 человек, подписанный к расстрелу Сталиным, Молотовым и Кагановичем[2].

Расстрелян 10 февраля 1938 года по обвиннию в шпионаже по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Похоронен на полигоне Коммунарка. Реабилитирован 12 ноября 1955 года[1].

Братья — писатели Владимир Брагин и Михаил Брагин.

Напишите отзыв о статье "Брагин, Абрам Григорьевич"

Примечания

  1. 1 2 [www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog/?t=page&id=3818 Брагин Абрам Григорьевич]. Мартиролог: Жертвы политических репрессий, расстрелянные и захороненные в Москве и Московской области в период с 1918 по 1953 год. sakharov-center.ru. Проверено 22 ноября 2014.
  2. [www.ihst.ru/projects/sohist/repress/kom/1938/bragin.htm Брагин Абрам Григорьевич]. Институт истории естествознания РАН. Проверено 23 ноября 2014.

Литература

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/12954/Брагин Брагин, Абрам Григорьевич], Большая биографическая энциклопедия, 2009
  • Агапов М. Г. [www.academia.edu/2792431/А.Г._Брагин_и_проекты_еврейского_национального_строительства_в_СССР_A.G._Bragin_and_projects_for_territorial_and_national_Jewish_settlement_in_the_USSR А.Г. Брагин и проекты еврейского национального строительства в СССР] // Вопросы истории. — М., 2013. — № 2. — С. 91-101.

Отрывок, характеризующий Брагин, Абрам Григорьевич

– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил: