Брагин, Александр Михайлович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Брагин Александр Михайлович»)
Перейти к: навигация, поиск
Александр Брагин

А.М. Брагин — Онегин в опере «Евгений Онегин»
Основная информация
Имя при рождении

Александр Михайлович Брагинский

Дата рождения

15 октября 1881(1881-10-15)

Место рождения

Киевская губерния, Российская империя

Дата смерти

1955(1955)

Место смерти

Москва, СССР

Страна

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Профессии

оперный певец, артист оперетты, педагог

Певческий голос

баритон

Александр Михайлович Брагин (настоящая фамилия Брагинский; 3(15)[1] или 5(17).10.1881 (в некоторых источниках 1872), Киевская губерния — 1955, Москва[2] (в некоторых источниках Киев[3]) — русский и советский оперный певец и артист оперетты (баритон), педагог вокала. Заслуженный артист Республики (1926).





Биография

Родился в семье рабочего колбасной фабрики[3]. С семи лет начал заниматься музыкой: обучался игре на скрипке, затем на фортепиано, а с 16 лет в Киеве стал брать уроки пения у М. Медведева. В 1896—1901 — в Петербургской консерватории[4], педагоги С. Габель[1] и И. В. Тартаков[3][5].

В течение нескольких лет наездами (1904—1913 годы) продолжал вокальное образование в Европе.

Артистическая карьера

В 1900 году (в некоторых источниках 1899)[3] дебютировал в Киевской опере в партии Валентина — «Фауст» Ш. Гуно.

Работал в нескольких антрепризах: антреприза Е. Кабанова и К. Яковлева; антреприза М. К. Максакова, выступая в различных русских городах.

1905—1908 годах — солист петербургского Мариинского театра.

1908—1909 годах — солист московского Большого театра.

1909—1911 годах — солист петербургского Мариинского театра.

1911—1915 годах — в петербургской оперетте.

С 1914 года гастролировал по России в качестве оперного, опереточного и камерного певца.

В 1922 и 1923 годах гастролировал в Берлине, в 1924—1928 годах пел в различных оперных театрах Германии.

Работая на стационарных сценах, одновременно много гастролировал с концертами[4]. Концертный репертуар певца составляли произведения М. Глинки, А. Даргомыжского, М. Мусоргского, Н. Римского-Корсакова, П. Чайковского, С. Рахманинова, И. С. Баха, Л. Бетховена, В. А. Моцарта, Ф. Шуберта, Р. Шумана, Х. Вольфа; постепенно, ввиду новых политических веяний, репертуар пополнялся произведениями советских композиторов: Р. М. Глиэра, С. Василенко, Д. Кабалевского, Т. Хренникова, А. Хачатуряна, Ю. Шапорина.

Певец записывался на грампластинки: в Петербурге («В. И. Ребиков», 1903, 1904; «Бека», 1905; «Омокорд», 1910; «Сирена», 1910, 1913—14; «Граммофон», 1904, 1910, 1912; «Янус Рекорд», 1910; «Пате» (Pathé), 1911; РАОГ («Орфеон», 1912) и Киеве («Экстрафон», 1912, 1915). Часть записей хранится в ГЦММК. Особо следует отметить записи, организованные к празднованию столетия Отечественной войны 1812 года — в них певец принял активное участие, это были: военная музыка, марши, песни, романсы, специально созданные к столетнему юбилею победы; в список записей входили также хоры, военные сигналы русской и французской армий, даже любимая песня Наполеона «Разлука»[2].

Архивная запись певца — романс «Поэт» Кроткова (сентябрь 1910, HMV, запись выпущена на CD «Kleines Historisches Sänger Lexikon» Russland 7 A 1, № 5, см. www.hafg.de)[3].

Пел п/у Ф. М. Блуменфельда, Э. А. Крушевского, А. Шеффера.

В 1924 году оставил сценическую деятельность[1].

Отзывы

Театральная энциклопедия о А. М. Брагине: «Обладал гибким и звучным голосом, славился как интерпретатор различных по характеру образов»[1].

Пружанский А. М. писал о певце:[3]

Обладал сильным голосом мягкого густого тембра и широкого диапазона, легко преодолевал тесситурные трудности (свободно брал верхний си-бемоль) не только баритонального, но и басового репертуара (партия Мефистофеля — «Фауст» Ш. Гуно). Исполнение отличалось музыкальностью и точной по смыслу фразировкой. В начале его артистической деятельности критика отмечала недостаточность драматического мастерства. Перейдя в оперетту, Брагин овладел сценическим искусством (особенно это проявилось в заглавной партии в «Горном князе» Ф. Легара). Часто выступал в оперетте «Корневильские колокола» Р. Планкетта (Маркиз). Вернувшись в 1920 на оперную сцену, покорял зрителей вокально-сценическим единством образа.

Среди оперных партий

Партнёры: А. М. Давыдов, И. В. Ершов, В. И. Куза, А.Ф. Мишуга, К. Т. Серебряков, М. А. Славина, М. И. Фигнер, М. Б. Черкасская, Ф. И. Шаляпин.

Режиссерская деятельность

Педагогическая деятельность

1930—1931 — преподавал в Одесской консерватории (и. о. профессора).

1932—1934 — в ГИТИСе.

1933—1936 и 1944—1949 — преподавал в Большом театре (Вокальная студия).

Март — сентябрь 1934, 1936—1937 — педагог Московской консерватории.

1938—1939 — во Фрунзе.

1939—1941 — Киевская консерватория (с 1940 г. — профессор)

1941—1943 — Ташкентская консерватория.

1944 — Бакинская консерватория.

С 1944 г. — Московская филармония (занимался с молодыми певцами).

Среди учеников: В. А. Кобржицкий, С. Я. Коган, П. Селиванов, К. Таранова, Н. С. Фокин, С. Хромченко.

О наставнических советах А. М. Брагина вспоминал в своей мемуарной книге певец Владимир Бунчиков: «Скоро премьера „Риголетто“. Подходит ко мне как-то Александр Михайлович Брагин и говорит: „Голубчик, так нельзя петь, вы много голосу даете, а ведь вам ещё петь два акта. Петь надо экономно. А так вам не хватит сил“. Я хорошо это запомнил на всю жизнь…»[6].

Напишите отзыв о статье "Брагин, Александр Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_53.php Театральная Энциклопедия // БРАГИН, Александр Михайлович]
  2. 1 2 [www.ourbaku.com/index.php5/Брагин_(Брагинский)_Александр_Михайлович_-_оперный_певец,_педагог Брагин (Брагинский) Александр Михайлович — оперный певец, педагог на сайте «Наш Баку»]
  3. 1 2 3 4 5 6 Брагин Александр Михайлович // Отечественные певцы. 1750—1917: Словарь / Пружанский А. М. — Изд. 2-е испр. и доп. — М., 2008.
  4. 1 2 Брагин Александр Михайлович // Вокально-энциклопедический словарь: Биобиблиография : в 5 т. / М. С. Агин. — М., 1991-1994.
  5. [music.tonnel.ru/index.php?l=music&alb=37465 Русская вокальная школа (Русская вокальная школа. Часть первая)]
  6. [retrofonoteka.ru/pevets/bunchinech/memories/1-ch-9.htm Владимир Бунчиков. Когда душа поет… (Воспоминания певца)]

Ссылки

[www.donskoe.pogost.info/displayimage.php?pos=-14718 Похоронен на Новом Донском кладбище Участок № 1b]

Отрывок, характеризующий Брагин, Александр Михайлович

Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.