Брагин, Василий Ефимович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Брагин Василий Ефимович»)
Перейти к: навигация, поиск
Василий Ефимович Брагин
Дата рождения

30 июля 1920(1920-07-30)

Место рождения

д. Большая Речка, Вохомский район, Костромская область

Дата смерти

13 августа 1969(1969-08-13) (49 лет)

Место смерти

д. Дор, Вохомский район, Костромская область

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

пехота

Годы службы

19401945

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Василий Ефимович Брагин (19201969) — лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).



Биография

Василий Брагин родился 30 июля 1920 года в деревне Большая Речка (ныне — Вохомский район Костромской области) в крестьянской семье. Получил неполное среднее образование, работал в колхозе. В 1940 году был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Окончил полковую школу, получил звание младшего сержанта, стал командиром отделения. С начала Великой Отечественной войны — на её фронтах. В июле 1941 года под Витебском получил ранение и был отправлен в госпиталь. В 1943 году окончил фронтовые крусы младших лейтенантов, командовал пулемётным взводом, затем ротой. К июню 1944 года лейтенант Василий Брагин командовал пулемётной ротой 854-го стрелкового полка 277-й стрелковой дивизии 5-й армии 3-го Белорусского фронта. Отличился во время освобождения Белорусской ССР[1].

22 июня 1944 года в ходе прорыва немецкой обороны к юго-востоку от Витебска, Брагин вывел свою роту во фланг противнику, чем обеспечил успех боя. 29 июня рота Брагина первой вышла к Березине в районе деревни Кальник Докшицкого района Витебской области и сходу переправилась через неё. Роте удалось подавить немецкие огневые точки и отразить несколько ожесточённых контратак, что обеспечило успешную переправу через реку соседних подразделений. В начале июля на подступах к Вильнюсу, когда позиции полка были атакованы танковыми и пехотными силами противника, Брагин вместе с бойцом Куликовым занял скрытную позицию у дороги и подорвал два танка гранатами, а затем открыл огонь по пехоте, уничтожив более 200 немецких солдат и офицеров, сорвав их планы по контратаке. Во время форсирования реки Невежис Брагин получил тяжёлое ранение и был отправлен в тыловой госпиталь[1].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и геройство в боях с немецкими захватчиками» лейтенант Василий Брагин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 8872[1].

После окончания войны Брагин был уволен в запас. Вернулся на родину, работал председателем колхоза. В 1947 году вступил в ВКП(б). Умер 13 августа 1969 года, похоронен на кладбище в посёлке Вохма[1].

Также был награждён рядом медалей. В деревне Дор Вохомского района Костромской области на доме, где жил Брагин, установлена мемориальная доска. В его честь названы улица в Вохме и Тихоновская средняя школа того же района[1].

Напишите отзыв о статье "Брагин, Василий Ефимович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6754 Брагин, Василий Ефимович]. Сайт «Герои Страны».

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • Голубев Е. П. Боевые звёзды. — Ярославль: Верх.-Волж.кн.изд., 1972.

Отрывок, характеризующий Брагин, Василий Ефимович

Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.