Брадке, Егор Фёдорович

Егор Фёдорович Брадке <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">герб дворянского рода Брадке</td></tr>
попечитель Дерптского учебного округа
19 октября 1854 — 3 (15) апреля 1862
Монарх:	Александр II
Предшественник:	Евстафий Борисович Крафстрем
Сенатор Российской империи
16 января 1844 — 3 (15) апреля 1862
Монарх:	Николай I; Александр II
директор 3-го департамента Министерства государственных имуществ
8 мая 1839 — 16 января 1844
попечитель Киевского учебного округа
14 декабря 1832 — 5 декабря 1838
Монарх:	Николай I
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Сергей Иванович Давыдов
Рождение:	16 (27) мая 1796(1796-05-27) о. Эзель, Лифляндская губерния
Смерть:	3 (15) апреля 1862(1862-04-15) (65 лет)
Род:	Брадке
Имя при рождении:	Георг Фридрих фон Брадке
Отец:	Фёдор Иванович фон Брадке
Мать:	Шарлотта Христина фон Хаак
Образование:	общие классы Горного корпуса; Петербургская школа колонновожатых
Военная служба
Годы службы:	1811—1832
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	армия
Звание:
Сражения:	Поход в Польшу (1830)
Награды:

Егор Фёдорович Брадке (16 [27] мая 1796, о. Эзель, Лифляндская губерния — 3 [15] апреля 1862) — основатель и первый попечитель Киевского университета.

Биография

Происходил из шведских дворян, которые переселились в Россию при Петре I. Родился 16 (27) мая 1796 г. на о. Эзель.

В 1810 г. окончил общие классы Горного корпуса, после чего некоторое время жил в Вятке, где его отец был губернатором. В 1811 г. поступил в петербургскую школу колонновожатых. В период учёбы с октября 1812 по март 1815 г. участвовал в съёмке 2-го округа Новой Финляндии, а с 1813 г. по поручению князя П. М. Волконского преподавал математику и военные науки в той же школе.

С 1815 г. — в частях Российской армии; состоял при дежурном генерале главного штаба А. А. Закревском в Шампани, затем в Париже. С сентября 1815 г. — в главной квартире генерал-фельдмаршала князя М. Б. Барклая-де-Толли в г. Могилёве.

В ноябре 1817 г. определён в штаб графа А. А. Аракчеева, учрежденный по военным поселениям, с оставлением в свите Его Величества. Ежегодно с апреля по октябрь оставался в поселениях, а зиму проводил в Петербурге. 17 апреля 1822 г. произведён в капитаны; с декабря 1823 по апрель 1824 г. — обер-квартирмейстер военных поселений. За усердную службу награждался в апреле (1000 руб.) и декабре 1824 г. (3000 руб.). С апреля 1825 г. — вновь обер-квартирмейстер военных поселений; 23 августа 1826 г. произведён в подполковники.

С 12 августа 1827 г. — обер-квартирмейстер 3-го резервного поселенного кавалерийского корпуса в Елисаветграде; занимался экономическими и хозяйственными делами военных поселений в Херсонской и Екатеринославской губерниях, написал «Положение о хозяйственном управлении военными поселениями в Херсонской и Екатеринославской губерниях». 6 декабря 1830 г. произведён в полковники.

С 28 октября 1830 года в составе корпуса выступил в поход на Польшу; участвовал в сражениях при Остроленке, при Мациержице (награждён золотой шпагой) и при штурме Варшавских укреплений. В течение 1831 г. — начальник штаба в различных частях армии, после занятия Варшавы — начальник штаба варшавского военного генерал-губернатора. Вскоре был уволен в бессрочный отпуск по болезни, 12 октября 1832 г. уволен с военной службы с чином действительного статского советника.

Служил по министерству народного просвещения, с 14 декабря 1832 г. — попечитель Киевского учебного округа. Содействовал переводу кременецкого лицея в Киев и преобразованию его в университет, который был открыт 15 июля 1834 г. В 1838 г. в университете был открыт политический заговор Мациевского и других 18 студентов, вследствие чего университет был закрыт, а Е. Ф. Брадке подал в отставку, и 5 декабря 1838 г. был уволен от должности попечителя с назначением членом главного правления училищ.

С 17 апреля 1839 г. — член совета министерства государственных имуществ, с 8 мая того же года — директор 3-го департамента министерства. Разработал уставы горыгорецкого института, ферм и образцовых хозяйств, школ виноделия и шелководства и других учреждений, а также план кадастрового дела в России. 14 апреля 1841 г. произведён в тайные советники.

16 января 1844 г. назначен к присутствованию в Правительствующем Сенате (1844—1845, 1846—1849 — 2-е отделение 3-го департамента; 1845—1846 — 2-е отделение 5-го департамента, с 3 января 1850 — 1-й департамент). В 1851 г. быс с ревизией в Херсонской губернии.

С 1854 г. — попечитель Дерптского учебного округа с оставлением в звании сенатора. 17 апреля 1860 г. произведён в действительные тайные советники.

Умер 3 [15] апреля 1862 г.

Семья

Отец — Фёдор Иванович фон Брадке (1752—1819) — генерал-майор, тайный советник, сенатор.

Мать — Шарлотта Христина фон Хаак.

Брат — Михаил (1797—1850) — генерал-майор, участник русско-персидской войны и подавления польского восстания.

Избранные публикации

Написал автобиографию для детей — редкий образец соединения откровенности и нравственной чистоты. Она была опубликована в 1871 г. Академией наук на правах рукописи в 10 экземплярах, частью — в «Русском Архиве» в 1875 г.

• Брадке Е. Ф. [Из записок] // Бильбасов В. А. Иоанн Антонович и Мирович. — М., 1908. — С. 99-123.

Награды

• золотая шпага (1831)
• орден св. Станислава 1-й степени (6.12.1834)
• орден Св. Анны 1-й степени (28.3.1836)
• орден св. Анны 1-й степени с короной (2.12.1840)
• орден Св. Владимира 2-й степени (12.1.1848)
• золотая табакерка с бриллиантами и Императорским портретом (23.11.1855)
• орден Белого Орла (1855)
• орден Александра Невского (1857)
• милостивый Высочайший рескрипт (12.9.1861) — по случаю совершившегося пятидесятилетия его службы.

Память

Совет Дерптского университета учредил для студентов университета золотую медаль имени Брадке, вручаемую ежегодно за учёное сочинение (на проценты с капитала, собранного по добровольной подписке).

Дерптское ветеринарное училище учредило для студентов училища премию имени Брадке (на тех же основаниях).

Литература

Владимирский-Буданов М. Ф. История императорского университета св. Владимира. — Киев, 1884. — Т. 1.

Ссылки

• Брадке, Егор Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/12977/Брадке Брадке, Егор Федорович фон]. Большая биографическая энциклопедия. Академик. — тексты из словарей А. А. Половцова, Брокгауза и Ефрона. Проверено 13 марта 2014.

Отрывок, характеризующий Брадке, Егор Фёдорович

Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.